Знаете теперь, какая самая распространенная фраза в России? - “Так ведь от нас ничего не зависит!”
Оригинал взят у philologist в Мариэтта Чудакова: "Люди не отдают себе отчет, какой год нас ожидает"
Из интервью филолога, историка литературы, члена Европейской академии Мариэтты Омаровны Чудаковой Ксении Смирновой ("Православие и мир").
Мне кажется, что люди не отдают себе отчет, какой год нас ожидает - столетие Октября. Я считаю, что все образованные люди должны почувствовать свою ответственность перед младшими поколениями, извините за нравоучительный тон. Каждый человек с высшим образованием должен продумать, как он поработает следующий год. Если мы в год столетия не поставим точки над i в истории ХХ века, то всем взрослым мыслящим людям - настоящий позор. За почти тридцать лет после конца советской власти не сделаны важнейшие вещи. Никто не объяснил глубочайшую ошибку марксизма - мы его чуть не век считали истиной в последней инстанции, - оказалось, что классовая борьба отнюдь не составляет сути жизни человечества, что смысл истории не в том, чтобы рабочие отняли собственность у владельцев фабрик. Никто не объяснил, что не может быть назван великим мыслителем человек, который сделал, как Ленин, решающую мыслительную ошибку: был до конца уверен, что вслед за Россией революция полыхнет по всему миру.
Мариэтта Чудакова. Фото: Facebook/Давид Кислик
И пора сказать, что в гуманитарном нашем деле тоже есть аксиомы, пора их ввести. Например, что Октябрь был катастрофическим для России, потому что он увел ее с исторического пути в историческое стойло на семьдесят с лишним лет, - или в исторический тупик - кому какое слово больше нравится. А тем, кто говорит: “А зато как было тяжело в 90-е годы”, - задаем вопрос: мы мчимся по автобану на машине, вдруг нас останавливают: “Вы куда, собственно? - “Туда-то”. - “Дальше тупик, вы туда не попадете”. - “А как нам туда попасть?” - “А вот здесь проселок, правда, очень плохая дорога, но по ней вы к цели попадете”. Тогда спрашивается: продолжать по автобану или свернуть на проселочную дорогу? Я провела такую проверку на тему «Что происходит с нашими подростками?» с помощью библиотекарей Брянской области, Пермского края, Кемеровской и Свердловской областей. Исследование заключалось в следующем: я задала детям несколько вопросов - они должны были письменно ответить учителям-словесникам. Почему не историкам? Потому что ни один историк из профессиональной чести не выпустит из своих рук бред, который его дети напишут. А словесники отвечают за Пушкина и Толстого, это другое дело.
Все прекрасно прошло - прекрасно по форме, ужасно по содержанию. Первый вопрос: «Что произошло в октябре 1917 года?» Второй вопрос: «Что вы знаете о Ленине и что вы о нем думаете? Что вы знаете о Сталине и что о нем думаете, что вы знаете о Ельцине и что о нем думаете?» Ответов четырнадцатилетних людей было штук сто, исключений - одно-два. Если резюмировать, то так: Ленин - “хороший, добрый, заботился о людях, создал СССР”; Сталин - “да, у него были недостатки, некоторые его не любили, другие уважали, несогласных он отсылал в Сибирь, были репрессии, но укрепил СССР, мы при нем выиграли войну, он был генералиссимус, полководец”. Ельцин - через все ответы до одного - “пил, развалил СССР”. Это все звенья одно цепи. Этот двоечник, губернатор Орловской области, уверенный, что Петербург был в ХVI веке, говорит, что Иван Грозный - великий исторический деятель. Его спросили про Сталина: «Сталин - тоже великий исторический деятель». Теперь ждите в Орле памятник Сталину - это я вам ручаюсь.
Я специально ездила в Орел и даже, пытаясь остановить это безумство, составила брошюру - сама я не медиевист, поэтому брошюра - “Российские историки об Иване Грозном”. Я в этой брошюре цитатами из лучших наших историков показала, что это Сталин все сделал, ему нужно было найти оправдание для террора, и он возвеличил Ивана Грозного. За свой счет напечатала четыреста экземпляров, привезла им, раздавали там, но, видимо, не хватает сегодня чего-то в нашем народе… настоящего заряда, который не позволяет оправдывать злодеев и тиранов. Я считаю, что все мы должны испытывать глубочайший стыд, что через четверть века после советской власти у нас бюсты Сталина в европейской части страны растут как грибы. Историю движет не пассивное большинство, а активное меньшинство. Да встали бы, за руки держась, и не дали бы его ставить, как в 70-е годы - в гораздо худшее время! - студенты-историки, взявшись за руки, не дали снести в Москве палаты XVII века. Я этого не понимаю, честно скажу. Мы же в своей стране!
Вот многие знают, что есть поселок Шелангер в республике Марий Эл? Там поставили памятник Сталину, пятиметровый. В сапогах, с простертой рукой… Что же дальше будет с нашими детьми? Если взрослые поставили - значит, хороший был человек. Вот эта связка у нас остается в силе: жестокость, террор могут быть чем-то оправданы и даже принести победу в войне. Ну что я мотаюсь по вашим городам - я тоже хочу заниматься своим научным делом, я занимаюсь историей литературы ХХ века, у меня на каждый год с 1917 по 1990 - отдельный файл в компьютере. Я хотела бы сесть наконец и дописать концептуальную историю литературы ХХ века советского времени. А я все время на это отвлекаюсь. Я призываю вас к помощи, чтобы какую-то небольшую часть вы на себя взяли. Потому что со старшими, которые очумели, и считают, что все правильно, ничего уже не сделаешь. Но социологи недооценивают такую вещь: электорат - вещь подвижная: одни умирают, другим исполняется восемнадцать лет. Вот мы с вами должны подумать над обновлением электората, чтобы те, кто войдут, были умнее своих родителей.
Многие считают, что с детьми нельзя говорить о репрессиях - не будут родину любить. А я абсолютно уверена: если в детстве не привить ребенку чувство сострадания, лет до двенадцати-тринадцати, - то все потеряно. Или он сострадает в детстве - животным, невинно погубленным согражданам, - или уже никогда, я за это ручаюсь. Те люди, которые говорят о том, что история должна воспитывать патриотизм, понимают патриотизм как пассивное чувство: сижу и любуюсь, как на экране, своей историей, как Россия шла победным шагом от Рюрика до Путина, а отклонение было одно - в девяностые годы. Тогда зачем-то отклонились, а так все хорошо было. А я заявляю, что патриотическое чувство не может быть пассивным, оно хорошо только тогда, когда оно активное. Акценты должны быть переставлены: не «смотрите, какая у нас хорошая история», а какие среди прекрасных были ужасные страницы - и от тебя зависит (это мы к школьникам обращаемся), чтобы они не повторились! Только действенный патриотизм, и ничего больше.
Почему ж не рассказывать о репрессиях? Мы же читаем детям сказки о людоедах! И они видят, что людоед - плохой. Пусть они знают, что у нас были людоеды, и они были плохие. Это можно с самого раннего детства пояснять. Нужно ли подросткам читать лагерные воспоминания? Непременно. Скажу об одном потрясающем писателе, которого никто не знает, три книги которого мы с главой историко-литературного общества “Возвращение” Семеном Виленским издали - Георгии Демидове. Он равен по таланту Шаламову, он такой же колымчанин, как и тот. Шаламов, который мало о ком сказал доброе слово (жесткий был человек), написал в записной книжке: “Никогда не встречал человека умнее и честнее, чем некто Демидов”. Потрясающий писатель. У Семена Виленского был замысел издавать в серии “Memoria” лучшие образцы прозы и мемуаров о ГУЛАГе. К восьми книгам этой серии я написала - по его настоятельной просьбе - предисловия. Например, один из авторов серии - Ольга Адамова-Слиозберг. Ее книга издается третий раз, и она должна быть в каждой школе. Когда ее читаешь, то настолько понятно становится - любому, мне кажется! - сталинское время…
Она рассказывает про женщину, которая сидит с ней в камере. У нее дома остался двенадцатилетний сын. Он ей пишет письма. Ему плохо с одной теткой, с другой, он мечтает, когда вернется мама. Она пишет, что вот уже срок кончается, еще чуть-чуть потерпи. Наступает 22 июня 1941 года, ее должны освободить в эти дни. И негласный приказ: никого не выпускать, у кого кончился срок, до особого распоряжения. Она пишет об этом сыну. Проходит месяц-полтора, он ей пишет: что ж ты мне ничего не пишешь. Она идет к начальнику, тот говорит: ваше письмо задержано. Через несколько месяцев приходит письмо от незнакомого человека: вы, видимо, освободились и занялись своей жизнью, а вашего сына я нашел с высокой температурой на каком-то полустанке в Сибири - мальчик поехал маму разыскивать. Он у меня сейчас живет, но что дальше-то? Проходит еще несколько лет, и она встречает своего сына в лагере уголовников.
Когда я работала в комиссии по помилованию (я была там в последние годы единственной женщиной) и высказывалась за скидывание срока, то мужчины иногда возражали: вы что, у него такой букет! А я говорила (дела были под рукой, лежали на подоконнике): покажите мне первый его приговор. И я всегда видела то, что предполагала: 1945-1947-й годы. Четырнадцати-шестнадцатилетний парень, ясно, что родители там, а он за воровство садится, и дальше пошло, и у него уже пять-шесть посадок. Патриотизм воспитывать надо на чистой правде, призывая детей к активности, а я уверена, что мы сами душим в детях активность, их природное свойство. Если вы где-нибудь встретите двенадцатилетнего мальчика в пустынном месте, и скажите ему: «Только ты мне можешь помочь, я надеюсь только на тебя!» - то он вам поможет не хуже, а может, и лучше взрослого. Ему надо только быть уверенным, что взрослая женщина его не морочит, и ей правда понадобилась его помощь. Он из кожи вылезет и поможет вам. Мы должны взывать к активному чувству патриотизма: «От тебя зависит судьба страны!»
А они что сейчас слышат в своих семьях? Мы проехали в 2007 году с Андреем Мосиным, «афганцем» - он за рулем, - на машине всю страну от Владивостока до Москвы, побывали в семнадцати городах и поселках. Везде я дарила книги и вела беседу под названием “Современная литературная ситуация” - что читать в этом море книг. И у библиотекарей, и у читателей был большой интерес, но под конец всегда начинался сугубо общественный разговор: мне, москвичке, задавали вопросы. Семнадцать городов и поселков, минимум две аудитории в каждом по пятьдесят примерно человек. И не было аудитории - поймите! - в которой не встал бы мужчина (а я, извините, антифеминистка, я считаю, что Всевышний знал, что сделал, когда разделил человечество на мужчин и женщин, к тому же жила в детстве в тепличных условиях, окруженная настоящими мужчинами - отцом и двумя старшими братьями, они никого не боялись, поэтому, когда я смотрю на нынешних слабаков, я не могу никак в голову вместить, что это мужчины, я считаю смелость, как и ум - вторичными половыми признаками мужчины) и - по Некрасову - разводя безнадежно руками (как будто один режиссер это ставил), не сказал бы мне: “Так ведь от нас ничего не зависит!” И когда мы с Андреем доехали до Москвы, я ему говорю: “Ну, знаете теперь, какая самая распространенная фраза в России?” - “Да, - говорит, - я уже все понял”. Я вам клянусь - исключений не было.
В каждой семье сидят взрослые папа с мамой и друг другу говорят: “Ну, ты же знаешь, от нас же ничего не зависит”. Мое мнение (у кого есть мальчики, дети или внуки, племянники, те со мной, я думаю, согласятся): если в двенадцать лет мальчику внушать, что от него ничего не зависит, он не будет в будущем нужен ни жене, ни состарившейся матери, ни, извините за высокопарность, Родине. Мальчик в двенадцать лет должен быть уверен, что от него зависит всё. Пусть потом разочаруется. Мальчику надо внушать, что он всё может, от него всё зависит, и Родина его ждёт.
Читать полностью здесь.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
Из интервью филолога, историка литературы, члена Европейской академии Мариэтты Омаровны Чудаковой Ксении Смирновой ("Православие и мир").
Мне кажется, что люди не отдают себе отчет, какой год нас ожидает - столетие Октября. Я считаю, что все образованные люди должны почувствовать свою ответственность перед младшими поколениями, извините за нравоучительный тон. Каждый человек с высшим образованием должен продумать, как он поработает следующий год. Если мы в год столетия не поставим точки над i в истории ХХ века, то всем взрослым мыслящим людям - настоящий позор. За почти тридцать лет после конца советской власти не сделаны важнейшие вещи. Никто не объяснил глубочайшую ошибку марксизма - мы его чуть не век считали истиной в последней инстанции, - оказалось, что классовая борьба отнюдь не составляет сути жизни человечества, что смысл истории не в том, чтобы рабочие отняли собственность у владельцев фабрик. Никто не объяснил, что не может быть назван великим мыслителем человек, который сделал, как Ленин, решающую мыслительную ошибку: был до конца уверен, что вслед за Россией революция полыхнет по всему миру.
Мариэтта Чудакова. Фото: Facebook/Давид Кислик
И пора сказать, что в гуманитарном нашем деле тоже есть аксиомы, пора их ввести. Например, что Октябрь был катастрофическим для России, потому что он увел ее с исторического пути в историческое стойло на семьдесят с лишним лет, - или в исторический тупик - кому какое слово больше нравится. А тем, кто говорит: “А зато как было тяжело в 90-е годы”, - задаем вопрос: мы мчимся по автобану на машине, вдруг нас останавливают: “Вы куда, собственно? - “Туда-то”. - “Дальше тупик, вы туда не попадете”. - “А как нам туда попасть?” - “А вот здесь проселок, правда, очень плохая дорога, но по ней вы к цели попадете”. Тогда спрашивается: продолжать по автобану или свернуть на проселочную дорогу? Я провела такую проверку на тему «Что происходит с нашими подростками?» с помощью библиотекарей Брянской области, Пермского края, Кемеровской и Свердловской областей. Исследование заключалось в следующем: я задала детям несколько вопросов - они должны были письменно ответить учителям-словесникам. Почему не историкам? Потому что ни один историк из профессиональной чести не выпустит из своих рук бред, который его дети напишут. А словесники отвечают за Пушкина и Толстого, это другое дело.
Все прекрасно прошло - прекрасно по форме, ужасно по содержанию. Первый вопрос: «Что произошло в октябре 1917 года?» Второй вопрос: «Что вы знаете о Ленине и что вы о нем думаете? Что вы знаете о Сталине и что о нем думаете, что вы знаете о Ельцине и что о нем думаете?» Ответов четырнадцатилетних людей было штук сто, исключений - одно-два. Если резюмировать, то так: Ленин - “хороший, добрый, заботился о людях, создал СССР”; Сталин - “да, у него были недостатки, некоторые его не любили, другие уважали, несогласных он отсылал в Сибирь, были репрессии, но укрепил СССР, мы при нем выиграли войну, он был генералиссимус, полководец”. Ельцин - через все ответы до одного - “пил, развалил СССР”. Это все звенья одно цепи. Этот двоечник, губернатор Орловской области, уверенный, что Петербург был в ХVI веке, говорит, что Иван Грозный - великий исторический деятель. Его спросили про Сталина: «Сталин - тоже великий исторический деятель». Теперь ждите в Орле памятник Сталину - это я вам ручаюсь.
Я специально ездила в Орел и даже, пытаясь остановить это безумство, составила брошюру - сама я не медиевист, поэтому брошюра - “Российские историки об Иване Грозном”. Я в этой брошюре цитатами из лучших наших историков показала, что это Сталин все сделал, ему нужно было найти оправдание для террора, и он возвеличил Ивана Грозного. За свой счет напечатала четыреста экземпляров, привезла им, раздавали там, но, видимо, не хватает сегодня чего-то в нашем народе… настоящего заряда, который не позволяет оправдывать злодеев и тиранов. Я считаю, что все мы должны испытывать глубочайший стыд, что через четверть века после советской власти у нас бюсты Сталина в европейской части страны растут как грибы. Историю движет не пассивное большинство, а активное меньшинство. Да встали бы, за руки держась, и не дали бы его ставить, как в 70-е годы - в гораздо худшее время! - студенты-историки, взявшись за руки, не дали снести в Москве палаты XVII века. Я этого не понимаю, честно скажу. Мы же в своей стране!
Вот многие знают, что есть поселок Шелангер в республике Марий Эл? Там поставили памятник Сталину, пятиметровый. В сапогах, с простертой рукой… Что же дальше будет с нашими детьми? Если взрослые поставили - значит, хороший был человек. Вот эта связка у нас остается в силе: жестокость, террор могут быть чем-то оправданы и даже принести победу в войне. Ну что я мотаюсь по вашим городам - я тоже хочу заниматься своим научным делом, я занимаюсь историей литературы ХХ века, у меня на каждый год с 1917 по 1990 - отдельный файл в компьютере. Я хотела бы сесть наконец и дописать концептуальную историю литературы ХХ века советского времени. А я все время на это отвлекаюсь. Я призываю вас к помощи, чтобы какую-то небольшую часть вы на себя взяли. Потому что со старшими, которые очумели, и считают, что все правильно, ничего уже не сделаешь. Но социологи недооценивают такую вещь: электорат - вещь подвижная: одни умирают, другим исполняется восемнадцать лет. Вот мы с вами должны подумать над обновлением электората, чтобы те, кто войдут, были умнее своих родителей.
Многие считают, что с детьми нельзя говорить о репрессиях - не будут родину любить. А я абсолютно уверена: если в детстве не привить ребенку чувство сострадания, лет до двенадцати-тринадцати, - то все потеряно. Или он сострадает в детстве - животным, невинно погубленным согражданам, - или уже никогда, я за это ручаюсь. Те люди, которые говорят о том, что история должна воспитывать патриотизм, понимают патриотизм как пассивное чувство: сижу и любуюсь, как на экране, своей историей, как Россия шла победным шагом от Рюрика до Путина, а отклонение было одно - в девяностые годы. Тогда зачем-то отклонились, а так все хорошо было. А я заявляю, что патриотическое чувство не может быть пассивным, оно хорошо только тогда, когда оно активное. Акценты должны быть переставлены: не «смотрите, какая у нас хорошая история», а какие среди прекрасных были ужасные страницы - и от тебя зависит (это мы к школьникам обращаемся), чтобы они не повторились! Только действенный патриотизм, и ничего больше.
Почему ж не рассказывать о репрессиях? Мы же читаем детям сказки о людоедах! И они видят, что людоед - плохой. Пусть они знают, что у нас были людоеды, и они были плохие. Это можно с самого раннего детства пояснять. Нужно ли подросткам читать лагерные воспоминания? Непременно. Скажу об одном потрясающем писателе, которого никто не знает, три книги которого мы с главой историко-литературного общества “Возвращение” Семеном Виленским издали - Георгии Демидове. Он равен по таланту Шаламову, он такой же колымчанин, как и тот. Шаламов, который мало о ком сказал доброе слово (жесткий был человек), написал в записной книжке: “Никогда не встречал человека умнее и честнее, чем некто Демидов”. Потрясающий писатель. У Семена Виленского был замысел издавать в серии “Memoria” лучшие образцы прозы и мемуаров о ГУЛАГе. К восьми книгам этой серии я написала - по его настоятельной просьбе - предисловия. Например, один из авторов серии - Ольга Адамова-Слиозберг. Ее книга издается третий раз, и она должна быть в каждой школе. Когда ее читаешь, то настолько понятно становится - любому, мне кажется! - сталинское время…
Она рассказывает про женщину, которая сидит с ней в камере. У нее дома остался двенадцатилетний сын. Он ей пишет письма. Ему плохо с одной теткой, с другой, он мечтает, когда вернется мама. Она пишет, что вот уже срок кончается, еще чуть-чуть потерпи. Наступает 22 июня 1941 года, ее должны освободить в эти дни. И негласный приказ: никого не выпускать, у кого кончился срок, до особого распоряжения. Она пишет об этом сыну. Проходит месяц-полтора, он ей пишет: что ж ты мне ничего не пишешь. Она идет к начальнику, тот говорит: ваше письмо задержано. Через несколько месяцев приходит письмо от незнакомого человека: вы, видимо, освободились и занялись своей жизнью, а вашего сына я нашел с высокой температурой на каком-то полустанке в Сибири - мальчик поехал маму разыскивать. Он у меня сейчас живет, но что дальше-то? Проходит еще несколько лет, и она встречает своего сына в лагере уголовников.
Когда я работала в комиссии по помилованию (я была там в последние годы единственной женщиной) и высказывалась за скидывание срока, то мужчины иногда возражали: вы что, у него такой букет! А я говорила (дела были под рукой, лежали на подоконнике): покажите мне первый его приговор. И я всегда видела то, что предполагала: 1945-1947-й годы. Четырнадцати-шестнадцатилетний парень, ясно, что родители там, а он за воровство садится, и дальше пошло, и у него уже пять-шесть посадок. Патриотизм воспитывать надо на чистой правде, призывая детей к активности, а я уверена, что мы сами душим в детях активность, их природное свойство. Если вы где-нибудь встретите двенадцатилетнего мальчика в пустынном месте, и скажите ему: «Только ты мне можешь помочь, я надеюсь только на тебя!» - то он вам поможет не хуже, а может, и лучше взрослого. Ему надо только быть уверенным, что взрослая женщина его не морочит, и ей правда понадобилась его помощь. Он из кожи вылезет и поможет вам. Мы должны взывать к активному чувству патриотизма: «От тебя зависит судьба страны!»
А они что сейчас слышат в своих семьях? Мы проехали в 2007 году с Андреем Мосиным, «афганцем» - он за рулем, - на машине всю страну от Владивостока до Москвы, побывали в семнадцати городах и поселках. Везде я дарила книги и вела беседу под названием “Современная литературная ситуация” - что читать в этом море книг. И у библиотекарей, и у читателей был большой интерес, но под конец всегда начинался сугубо общественный разговор: мне, москвичке, задавали вопросы. Семнадцать городов и поселков, минимум две аудитории в каждом по пятьдесят примерно человек. И не было аудитории - поймите! - в которой не встал бы мужчина (а я, извините, антифеминистка, я считаю, что Всевышний знал, что сделал, когда разделил человечество на мужчин и женщин, к тому же жила в детстве в тепличных условиях, окруженная настоящими мужчинами - отцом и двумя старшими братьями, они никого не боялись, поэтому, когда я смотрю на нынешних слабаков, я не могу никак в голову вместить, что это мужчины, я считаю смелость, как и ум - вторичными половыми признаками мужчины) и - по Некрасову - разводя безнадежно руками (как будто один режиссер это ставил), не сказал бы мне: “Так ведь от нас ничего не зависит!” И когда мы с Андреем доехали до Москвы, я ему говорю: “Ну, знаете теперь, какая самая распространенная фраза в России?” - “Да, - говорит, - я уже все понял”. Я вам клянусь - исключений не было.
В каждой семье сидят взрослые папа с мамой и друг другу говорят: “Ну, ты же знаешь, от нас же ничего не зависит”. Мое мнение (у кого есть мальчики, дети или внуки, племянники, те со мной, я думаю, согласятся): если в двенадцать лет мальчику внушать, что от него ничего не зависит, он не будет в будущем нужен ни жене, ни состарившейся матери, ни, извините за высокопарность, Родине. Мальчик в двенадцать лет должен быть уверен, что от него зависит всё. Пусть потом разочаруется. Мальчику надо внушать, что он всё может, от него всё зависит, и Родина его ждёт.
Читать полностью здесь.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy