Яркая история о поведении обычного русского человека в критической ситуации
Известный русский историк Дмитрий Лабаури (автор вышедшей недавно книги "Евангелие и револьвер" о болгарском национальном движении в Македонии - https://nestorbook.ru/uCat/item/1269 ) час назад рассказал потрясающую историю, произошедшую с его знакомым:[Spoiler (click to open)]https://www.facebook.com/labauris/posts/10218066833053448
"На днях разговаривал с одним знакомым. Знаю его уже лет десять. Мужик в возрасте, примерно, 1948-1949 гг. рождения. Такой же, как и большинство из их поколения - с потухшим взором, приглушенной, порой невнятной, речью. Раньше рассказывал, как участвовал в подавлении Пражской весны, как заходили в город на танках, как ракетницами разгоняли толпы людей за неимением приказа на открытие огня. Любой ценой нужно было избежать жертв среди гражданских, приказ есть приказ. А условия тем временем приближались к боевым. Потом часто любил вспоминать о своей дочери, которая замужем за итальянцем и даже изредка привозит его в Россию показать своему отцу. В эти моменты его лицо обычно преображалось и излучало какой-то невероятный оптимизм.
А в последний раз он поведал мне о своих поездках в Среднюю Азию в последние годы существования Союза. После армии, так получилось, когда получил специальность, устроился работать в один закрытый цех, подписав при этом какие-то бумаги о неразглашении. Остался в итоге невыездным до 1991 г. Деньги видимо какие-то имелись, и они с друзьями каждое лето гоняли отдыхать не на Черное море или Каспий, а на озера (и Аральское море) Средней Азии. Видимо маршрут из Свердловска был им ближе, может еще что манило. Сложно сказать, но было определенно нечто отчаянное в этих поездках. Колесили на машине втроем, обрез в обязательном порядке был припрятан в багажнике. И был явно нелишним. Террор в отношении русских в последние годы Перестройки (1990-1991) набирал свои обороты, а машины из РСФСР вообще рисковали назад не вернуться. На дорогах, говорит, останавливали постоянно. Обычно диалог начинался знакомой фразой: «Э-э-э, слюшай, по нашим дорогам ездишь, деньги плати, а-а!» Где-то встречались откровенные дилетанты, на которых можно было не обращать внимания, а где-то поджидали и матерые бандиты. Ну а когда блокировали машину, приходилось само собой выходить и разговаривать. И вот об одном таком эпизоде он мне поведал. Разговор, говорит, зашел в тупик, слова были исчерпаны, пора было переходить к делу. Зверей было трое и их трое. Атмосфера, говорит, была очень тяжелая, гнетущая. И вот в одну секунду что-то щелкнуло в его голове, и он кристально чисто ощутил суть момента, который можно выразить простой фразой: или мы их, или они нас. Вся нервозность сразу ушла. Спокойным и как бы смирившимся тоном сказал: «Сейчас достану деньги», - и пошел к багажнику. Раскрыл его, и затем ни одного лишнего движения, ни одной потерянной секунды, пока при помощи товарищей не положил из обреза всех троих. Я спросил: «Как, насмерть?». Он с удивлением посмотрел на меня: «Конечно, не живыми же их оставлять». Тела затолкали в их машину, после чего отбуксировали ее на пустырь и скинули в глубокий кювет. Кругом, говорит пустыня, ни души. Да и камер в то время по дорогам не было. Положили трех зверей на их же территории и продолжили путь…
Пожалуй, не каждый день слышишь такие рассказы и признания. Впечатлен был. В голове сперва промелькнуло: вот ведь было время, когда русский человек не был трусливой мышью, а готов был к борьбе и отпору. Хотя, пожалуй, и времена были разные, и характеры всегда были разные - и мышиные и львиные. Эти трое русских мужиков не были какими-нибудь бандитами или головорезами. А были обычными советскими работягами и простыми русскими людьми, усвоившими с детства представления о свободе и человеческом достоинстве, которые порой приходится отстаивать с кулаками."
"На днях разговаривал с одним знакомым. Знаю его уже лет десять. Мужик в возрасте, примерно, 1948-1949 гг. рождения. Такой же, как и большинство из их поколения - с потухшим взором, приглушенной, порой невнятной, речью. Раньше рассказывал, как участвовал в подавлении Пражской весны, как заходили в город на танках, как ракетницами разгоняли толпы людей за неимением приказа на открытие огня. Любой ценой нужно было избежать жертв среди гражданских, приказ есть приказ. А условия тем временем приближались к боевым. Потом часто любил вспоминать о своей дочери, которая замужем за итальянцем и даже изредка привозит его в Россию показать своему отцу. В эти моменты его лицо обычно преображалось и излучало какой-то невероятный оптимизм.
А в последний раз он поведал мне о своих поездках в Среднюю Азию в последние годы существования Союза. После армии, так получилось, когда получил специальность, устроился работать в один закрытый цех, подписав при этом какие-то бумаги о неразглашении. Остался в итоге невыездным до 1991 г. Деньги видимо какие-то имелись, и они с друзьями каждое лето гоняли отдыхать не на Черное море или Каспий, а на озера (и Аральское море) Средней Азии. Видимо маршрут из Свердловска был им ближе, может еще что манило. Сложно сказать, но было определенно нечто отчаянное в этих поездках. Колесили на машине втроем, обрез в обязательном порядке был припрятан в багажнике. И был явно нелишним. Террор в отношении русских в последние годы Перестройки (1990-1991) набирал свои обороты, а машины из РСФСР вообще рисковали назад не вернуться. На дорогах, говорит, останавливали постоянно. Обычно диалог начинался знакомой фразой: «Э-э-э, слюшай, по нашим дорогам ездишь, деньги плати, а-а!» Где-то встречались откровенные дилетанты, на которых можно было не обращать внимания, а где-то поджидали и матерые бандиты. Ну а когда блокировали машину, приходилось само собой выходить и разговаривать. И вот об одном таком эпизоде он мне поведал. Разговор, говорит, зашел в тупик, слова были исчерпаны, пора было переходить к делу. Зверей было трое и их трое. Атмосфера, говорит, была очень тяжелая, гнетущая. И вот в одну секунду что-то щелкнуло в его голове, и он кристально чисто ощутил суть момента, который можно выразить простой фразой: или мы их, или они нас. Вся нервозность сразу ушла. Спокойным и как бы смирившимся тоном сказал: «Сейчас достану деньги», - и пошел к багажнику. Раскрыл его, и затем ни одного лишнего движения, ни одной потерянной секунды, пока при помощи товарищей не положил из обреза всех троих. Я спросил: «Как, насмерть?». Он с удивлением посмотрел на меня: «Конечно, не живыми же их оставлять». Тела затолкали в их машину, после чего отбуксировали ее на пустырь и скинули в глубокий кювет. Кругом, говорит пустыня, ни души. Да и камер в то время по дорогам не было. Положили трех зверей на их же территории и продолжили путь…
Пожалуй, не каждый день слышишь такие рассказы и признания. Впечатлен был. В голове сперва промелькнуло: вот ведь было время, когда русский человек не был трусливой мышью, а готов был к борьбе и отпору. Хотя, пожалуй, и времена были разные, и характеры всегда были разные - и мышиные и львиные. Эти трое русских мужиков не были какими-нибудь бандитами или головорезами. А были обычными советскими работягами и простыми русскими людьми, усвоившими с детства представления о свободе и человеческом достоинстве, которые порой приходится отстаивать с кулаками."