Воспитать своим примером (история со счастливым концом)
В детстве я часто приходила в гости к родителям моего отца - бабушке Насте и дедушке Саше. В то блаженное время я была уверена, что во всех городах СССР есть непременно улица Советская, улица Матросова, улица Мира, проспект Ленина и улица Шменкеля. На счет улицы Меженской, где проживала моя прабабушка Лидия Федоровна, я уже не имела такой уверенности.
Бабушка с дедушкой жили на улице Фрица Шменкеля. В нашей школе был даже музей, посвященный его жизни. Немецкий солдат Ф.Шменкель перешел на нашу сторону во время войны, потом во время боя опять попал к немцам, и они его казнили, как предателя. Мне казалось само собой разумеющимся, что на такой славной улице живет мой дедушка Саша, который прошел всю войну, по соседству живут другие мужчины-фронтовики. По праздникам они собираются во дворе, вспоминают былое, играют на гармони красивые мелодии…
И вот однажды я заметила, как к бабушке с дедом не зайду, от соседей раздается музыка - кто-то играет на гармони посредине рабочего дня…
- А разве нынче праздник? - спросила я у бабушки.
- А у них всегда праздник, гулящие они, - ответила бабушка и добавила в сердцах, - Вот ведь стыдобина, всему дому спать не дает! Всю нашу улицу позорит. - И потом пояснила, что на гармошке играет очередной сожитель «пропащей соседки Клавы».
Соседка тетя Клава была известна всему околотку, она пила и гуляла, детьми не занималась, и замуж выходила раз в год, да все без регистрации. Детей у нее было четверо: старший сын Женя, и три дочери помладше. С Женей мы были немного знакомы: пересекались на хоре в «музыкалке», он ходил в театральный кружок дома пионеров, часто играл в спектаклях пионеров-героев, замечательно читал стихи о войне.
Он был прилежный мальчик с обостренным чувством справедливости. Был он меня на два старше, но не зазнавался.
Напротив, однажды он поддержал меня, когда мы с девчонками сцепились в споре не на жизнь, а на смерть, как это бывает только в детстве. Это дворовая потасовка могла бы стать одной из моих «мелких катастроф», когда я была права, но не смогла отстоять свою точку зрения. Мне отчаянно нужна была поддержка, и тут мальчик Женя рассудил нас по совести. Девочки даже попеняли ему: ты, дескать, наш сосед, а за эту выдру чужую заступаешься. Но Женя был непреклонен, он заявил, что поддерживает того, кто прав, без учета места прописки. Эта принципиальность десятилетнего мальчика мне запомнилась навсегда. И еще запомнилось, что в десять лет он серьезно размышлял, куда пойдет учиться, что ему нужно выучить к поступлению: «Сама посуди, ну не так же мне жить?» - и он качнул головой в сторону своих закопченных окон.
Я как-то раз зашла к Жене домой, и меня поразил беспорядок в квартире и детские постели с засаленными одеялами и подушками - в доме отсутствовало постельное белье... При этом чумазые сестры Женьки были очень веселыми и добрыми. Да и мать их злой не была, нет, она была веселая, разбитная разгильдяйка. Периодически тетя Клава сдавала детей в школу-интернат, и они очень скучали без нее и рвались домой, где не всякий день были сыты.
Бабушка моя упоминала соседку Клаву в качестве живого негативного примера: «Вот если не станешь учиться, и будешь такая, как Клава!», «Откуда быть богатью? - бабушка именно так произносила слово «богатство», подразумевая под ним зажиточный дом со всем необходимым, - Откуда быть порядку, когда с утра в понедельник она, и это женщина! и уже выпимши?».
Помню, провожая меня, бабушка всегда напутствовала: «Ну, Ая, смотри ж! Будь умной! Чтобы мы тобой гордились!».
Тетя Клава всегда гордилась своими детьми, двадцать четыре часа в сутки.
Добропорядочные жильцы дома любили рассуждать о том, какая же дорога может ждать «бедных детей» при такой-то матери, и куче сожителей, прошедших через их маленькую квартиру. Но вот ведь парадокс. Дети соседки Клавы сами выбрали себе иную жизнь. Все они поступили учиться, все стали людьми. Никто из них не пьет. У всех из них многодетные семьи. Когда одна из сестер погибла совсем молодой, родные сестры сразу же забрали её детей в свои семьи.
А тетя Клава до последнего дня гуляла и "жанилась" строго каждый год. И прожила лет до семидесяти с копейками. И выходит, даже своим скверным примером людей смогла воспитать...
Бабушка с дедушкой жили на улице Фрица Шменкеля. В нашей школе был даже музей, посвященный его жизни. Немецкий солдат Ф.Шменкель перешел на нашу сторону во время войны, потом во время боя опять попал к немцам, и они его казнили, как предателя. Мне казалось само собой разумеющимся, что на такой славной улице живет мой дедушка Саша, который прошел всю войну, по соседству живут другие мужчины-фронтовики. По праздникам они собираются во дворе, вспоминают былое, играют на гармони красивые мелодии…
И вот однажды я заметила, как к бабушке с дедом не зайду, от соседей раздается музыка - кто-то играет на гармони посредине рабочего дня…
- А разве нынче праздник? - спросила я у бабушки.
- А у них всегда праздник, гулящие они, - ответила бабушка и добавила в сердцах, - Вот ведь стыдобина, всему дому спать не дает! Всю нашу улицу позорит. - И потом пояснила, что на гармошке играет очередной сожитель «пропащей соседки Клавы».
Соседка тетя Клава была известна всему околотку, она пила и гуляла, детьми не занималась, и замуж выходила раз в год, да все без регистрации. Детей у нее было четверо: старший сын Женя, и три дочери помладше. С Женей мы были немного знакомы: пересекались на хоре в «музыкалке», он ходил в театральный кружок дома пионеров, часто играл в спектаклях пионеров-героев, замечательно читал стихи о войне.
Он был прилежный мальчик с обостренным чувством справедливости. Был он меня на два старше, но не зазнавался.
Напротив, однажды он поддержал меня, когда мы с девчонками сцепились в споре не на жизнь, а на смерть, как это бывает только в детстве. Это дворовая потасовка могла бы стать одной из моих «мелких катастроф», когда я была права, но не смогла отстоять свою точку зрения. Мне отчаянно нужна была поддержка, и тут мальчик Женя рассудил нас по совести. Девочки даже попеняли ему: ты, дескать, наш сосед, а за эту выдру чужую заступаешься. Но Женя был непреклонен, он заявил, что поддерживает того, кто прав, без учета места прописки. Эта принципиальность десятилетнего мальчика мне запомнилась навсегда. И еще запомнилось, что в десять лет он серьезно размышлял, куда пойдет учиться, что ему нужно выучить к поступлению: «Сама посуди, ну не так же мне жить?» - и он качнул головой в сторону своих закопченных окон.
Я как-то раз зашла к Жене домой, и меня поразил беспорядок в квартире и детские постели с засаленными одеялами и подушками - в доме отсутствовало постельное белье... При этом чумазые сестры Женьки были очень веселыми и добрыми. Да и мать их злой не была, нет, она была веселая, разбитная разгильдяйка. Периодически тетя Клава сдавала детей в школу-интернат, и они очень скучали без нее и рвались домой, где не всякий день были сыты.
Бабушка моя упоминала соседку Клаву в качестве живого негативного примера: «Вот если не станешь учиться, и будешь такая, как Клава!», «Откуда быть богатью? - бабушка именно так произносила слово «богатство», подразумевая под ним зажиточный дом со всем необходимым, - Откуда быть порядку, когда с утра в понедельник она, и это женщина! и уже выпимши?».
Помню, провожая меня, бабушка всегда напутствовала: «Ну, Ая, смотри ж! Будь умной! Чтобы мы тобой гордились!».
Тетя Клава всегда гордилась своими детьми, двадцать четыре часа в сутки.
Добропорядочные жильцы дома любили рассуждать о том, какая же дорога может ждать «бедных детей» при такой-то матери, и куче сожителей, прошедших через их маленькую квартиру. Но вот ведь парадокс. Дети соседки Клавы сами выбрали себе иную жизнь. Все они поступили учиться, все стали людьми. Никто из них не пьет. У всех из них многодетные семьи. Когда одна из сестер погибла совсем молодой, родные сестры сразу же забрали её детей в свои семьи.
А тетя Клава до последнего дня гуляла и "жанилась" строго каждый год. И прожила лет до семидесяти с копейками. И выходит, даже своим скверным примером людей смогла воспитать...