Вечный вопрос или Марс в оппозиции к Венере
Вдохновила вспомнить kuzulka журнал и человек
Секретарша в нашем офисе была дама приятная, строгая и очень сдержанная. Ее и секретаршей-то язык не поворачивался назвать, мелко и суетно было для нее такое словцо.
Она заслуженно считалась правой рукой генерального директора. Словом, без нее никуда, а при ней - ни-ни. Глядя на нее, статную и высокую, с безукоризненной прической, все невольно вытягивались по стойке смирно и вспоминали самые благопристойные обороты речи.
Звали её Стелла. Лучшего имени для такой роскошной женщины и представить невозможно. Как есть Звезда на небесном своде. Было и отчество - «Станиславовна», которое из уважения все жаждали присовокупить к имени, но сама Стелла решительно возражала:
- Только Стелла. Секретаря зовут по имени, пока внешний вид позволяет…
- Позволяет еще как! - всегда решительно кивали окружающие.
И это была чистая правда.
Еще раз подчеркну: при всей своей красоте и стати, главным в ней была ответственность, сдержанность и строгость. Потому хоть и по имени, но все всегда обращались к Стелле строго на вы.
Года через три совместной работы она вдруг нежно попеняла мне, отчего, дескать с главбухом, которая всех нас старше, я вдруг на ты, не пора ли и к ней так же обращаться. Но я отмела эту идею, как крамольную. Да как можно такое?! Нашу Стеллу, которая могла бы давать уроки этикета самой Мэри Поппинс, и на ты?! Свят-свят!
И вот однажды возвращается она с обеда в офис чернее тучи. Садится за свой рабочий стол и погружается в бумаги. И вид у нее такой: тронешь, грянет гром.
Зазвонил телефон, она сняла трубку и молча слушала минуту, сдержанно отвечая: «Я всё видела… Да, заезжала… Давай позже…»
После этого она со звоном обрушила телефонную трубку на рычаги аппарата, сжалась в три погибели и на весь офис взвыла:
- Да-где-же-их-лудят?!
Скажу вам честно, я себя ущипнула. Потом еще и еще. Но это был не сон. И Стелла не замолчала, она продолжала стонать и биться на своем стуле-троне:
-Да где же мужиков лудят?! Да как же, КАК же их лудят-то?
Вот это «лудят» из ее уст меня испугало больше всего. Я секунд десять мучительно соображала, что же это значит. Потом вспомнила киношное: «Лужу-паяю, кастрюли починяю!»
Хотя слова мне показались несуразно неподходяще непонятными, я бросилась к ней.
-Вам плохо?
Но Стелла только головой мотнула. Слезы лились рекой по ее красивому лицу. Я подала ей стакан воды.
Она выпила, расплескивая на все вокруг воду и свою беду:
- Ремонт у нас… Муж взялся комнату побелить…Всю-всю мебель пленкой затянул, всё укрыл... окна даже, а мой шифоньер оставил открытым… и из пульверизатора… всю комнату, и вся эта краска в щели дверцы… на мои платья… Да где же мужиков лудят?! Да где же их таких… лудят…
Я стояла рядом с ее креслом и по-матерински гладила ее по голове. Я очень хорошо ее понимала, но при этом не покидала мысль, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Да нет! Не по глупости забрызганных краской шифоновых платьев, а срыва у такой сдержанной женщины. Никто мне просто не поверит, задумай я такое вдруг рассказать.
А вопрос, да, вечный.
Секретарша в нашем офисе была дама приятная, строгая и очень сдержанная. Ее и секретаршей-то язык не поворачивался назвать, мелко и суетно было для нее такое словцо.
Она заслуженно считалась правой рукой генерального директора. Словом, без нее никуда, а при ней - ни-ни. Глядя на нее, статную и высокую, с безукоризненной прической, все невольно вытягивались по стойке смирно и вспоминали самые благопристойные обороты речи.
Звали её Стелла. Лучшего имени для такой роскошной женщины и представить невозможно. Как есть Звезда на небесном своде. Было и отчество - «Станиславовна», которое из уважения все жаждали присовокупить к имени, но сама Стелла решительно возражала:
- Только Стелла. Секретаря зовут по имени, пока внешний вид позволяет…
- Позволяет еще как! - всегда решительно кивали окружающие.
И это была чистая правда.
Еще раз подчеркну: при всей своей красоте и стати, главным в ней была ответственность, сдержанность и строгость. Потому хоть и по имени, но все всегда обращались к Стелле строго на вы.
Года через три совместной работы она вдруг нежно попеняла мне, отчего, дескать с главбухом, которая всех нас старше, я вдруг на ты, не пора ли и к ней так же обращаться. Но я отмела эту идею, как крамольную. Да как можно такое?! Нашу Стеллу, которая могла бы давать уроки этикета самой Мэри Поппинс, и на ты?! Свят-свят!
И вот однажды возвращается она с обеда в офис чернее тучи. Садится за свой рабочий стол и погружается в бумаги. И вид у нее такой: тронешь, грянет гром.
Зазвонил телефон, она сняла трубку и молча слушала минуту, сдержанно отвечая: «Я всё видела… Да, заезжала… Давай позже…»
После этого она со звоном обрушила телефонную трубку на рычаги аппарата, сжалась в три погибели и на весь офис взвыла:
- Да-где-же-их-лудят?!
Скажу вам честно, я себя ущипнула. Потом еще и еще. Но это был не сон. И Стелла не замолчала, она продолжала стонать и биться на своем стуле-троне:
-Да где же мужиков лудят?! Да как же, КАК же их лудят-то?
Вот это «лудят» из ее уст меня испугало больше всего. Я секунд десять мучительно соображала, что же это значит. Потом вспомнила киношное: «Лужу-паяю, кастрюли починяю!»
Хотя слова мне показались несуразно неподходяще непонятными, я бросилась к ней.
-Вам плохо?
Но Стелла только головой мотнула. Слезы лились рекой по ее красивому лицу. Я подала ей стакан воды.
Она выпила, расплескивая на все вокруг воду и свою беду:
- Ремонт у нас… Муж взялся комнату побелить…Всю-всю мебель пленкой затянул, всё укрыл... окна даже, а мой шифоньер оставил открытым… и из пульверизатора… всю комнату, и вся эта краска в щели дверцы… на мои платья… Да где же мужиков лудят?! Да где же их таких… лудят…
Я стояла рядом с ее креслом и по-матерински гладила ее по голове. Я очень хорошо ее понимала, но при этом не покидала мысль, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Да нет! Не по глупости забрызганных краской шифоновых платьев, а срыва у такой сдержанной женщины. Никто мне просто не поверит, задумай я такое вдруг рассказать.
А вопрос, да, вечный.