В помощь любителю изящной словесности. О разночинцах и аристократах.

[serduchenko]

В 1864 году, находясь в Петропавловской крепости, Чернышевский стал объектом жестокого литературного пасквиля. Речь идет о «Зараженном семействе» Л. Толстого, изобиловавшем такими грубыми выпадами в адрес автора «Что делать?», что это вызвало резко отрицательную реакцию даже у тех, к кому Лев Толстой обращался с энергическими хлопотами о постановке

Comments

[ext_892170]

Начну бомбить точечно - в духе бомбистов из группы Бориса Савинкова. Итак, принимаемся за изготовление бомб на явочных квартирах: не любить жлобов и хамов - это не гражданская позиция, а латки на жопе. А если гражданской позиции нет, то это какая-то эзотерика, не имеющая ничего общего с действительностью, а не серьёзная литература. У перечисленных Вами Блока, Пастернака и Вознесенского вне зависимости от того, что они поддерживали, или против чего протестовали эта позиция была.
И вот бомбы готовы. Занимаем необходимые позиции и начинаем метать.
Бомба номер раз: Пастернак, например, откликнулся на революцию 1905 года своей поэмой "Девятьсот пятый год". "Доктор Живаго" вообще показывает отношение автора ко всем значительным событиям, случившимся в российской истории за несколько десятков лет. БА-БАХ!
Бомба номер два: Вознесенскому не нравилось ущемление личной свободы человека советской системой, и об этом у него есть достаточно стихотворений. БА-БАХ!
Бомба номер три: если говорить о розовых слонах в применении к Блоку, то тут вообще непонятно за какие конечности Вы у этих слонов держались, поскольку явно в достаточной мере не ознакомились с его творчеством. Вот Вам парочка примеров:
- Всё ли спокойно в народе?
- Нет. Император убит.
Кто-то о новой свободе
На площадях говорит.

- Все ли готовы подняться?
- Нет. Каменеют и ждут.
Кто-то велел дожидаться:
Бродят и песни поют.

- Кто же поставлен у власти?
- Власти не хочет народ.
Дремлют гражданские страсти:
Слышно, что кто-то идет.
БА-БАХ!

Шли на приступ. Прямо в грудь
Штык наточенный направлен.
Кто-то крикнул: "Будь прославлен!"
Кто-то шепчет: "Не забудь!"

Рядом пал, всплеснув руками,
И над ним сомкнулась рать.
Кто-то бьется под ногами,
Кто - не время вспоминать...

Только в памяти веселой
Где-то вспыхнула свеча.
И прошли, стопой тяжелой
Тело теплое топча...

Ведь никто не встретит старость -
Смерть летит из уст в уста...
Высоко пылает ярость,
Даль кровавая пуста...

Что же! громче будет скрежет,
Слаще боль и ярче смерть!
И потом - земля разнежит
Перепуганную твердь.
БА-БАХ!

В соседнем доме окна жолты.
По вечерам - по вечерам
Скрипят задумчивые болты,
Подходят люди к воротам.

И глухо заперты ворота,
А на стене - а на стене
Недвижный кто-то, черный кто-то
Людей считает в тишине.

Я слышу всё с моей вершины:
Он медным голосом зовет
Согнуть измученные спины
Внизу собравшийся народ.

Они войдут и разбредутся,
Навалят на спины кули.
И в жолтых окнах засмеются,
Что этих нищих провели.
БА-БАХ!
В общем, тут уже действительно попахивает ковровой бомбёжкой, так что на этом заканчиваю.