Быть правдивым в театре
Есть, над чем призадуматься:
"Поразмыслите над тем, что в театре называют быть правдивым. Значит ли это вести себя на сцене как в жизни? Нисколько. Правдивость в таком понимании превратилась бы в пошлость. Что же такое театральная правдивость? Это соответствие действий, речи, лица, голоса, движений, жестов идеальному образу, созданному воображением поэта и зачастую еще возвеличенному актером. Вот в чем чудо.
Этот образ влияет не только на тон, - он изменяет поступь, осанку. Поэтому-то актер на улице и актер на сцене - персонажи настолько различные, что их с трудом можно узнать. Когда я впервые увидал мадемуазель Клерон у нее дома, я невольно воскликнул: «Ах, сударыня, я был уверен, что вы на целую голову выше». Несчастная женщина, действительно несчастная, пла¬чет, но она вас ничуть не трогает; хуже того: какая-нибудь легкая черта, ее обезобразившая, смешит вас, свойственные ей интонации режут вам слух и раздражают вас; из-за какого-нибудь привычного ей движения, скорбь ее вам кажется неблагородной и отталкивающей, ибо почти все чрезмерные страсти вызывают гримасы, которые безвкусный актер рабски копирует, но великий артист избе¬гает. Мы хотим, чтобы при сильнейших терзаниях человек сохранял человеческий характер и достоинство своей по¬роды. В чем эффект этих героических усилий? В том, чтоб смягчить и рассеять вашу скорбь. Мы хотим, чтобы женщина падала пристойно и мягко, а герой умирал по¬добно древнему гладиатору, посреди арены, под аплоди¬сменты цирка, грациозно и благородно, в изящной и живо¬писной позе. Кто же исполнит наши пожелания? Тот ли атлет, которого скорбь порабощает, а чувствительность обезображивает? Или академизированиый атлет, который владеет собой и испускает последний вздох, проделывая гимнастические упражнения? Древний гладиатор, подобно великому актеру, и великий актер, подобно древнему гла¬диатору, не умирают так, как умирают в постели, - они должны изображать другую смерть, чтоб вам понравиться, и чуткий зритель поймет, что обнаженная правда, дей¬ствие, лишенное прикрас, выглядело бы жалким и про¬тиворечило бы поэзии целого."
Дени Дидро "Парадокс об актере" (18 век)
"Поразмыслите над тем, что в театре называют быть правдивым. Значит ли это вести себя на сцене как в жизни? Нисколько. Правдивость в таком понимании превратилась бы в пошлость. Что же такое театральная правдивость? Это соответствие действий, речи, лица, голоса, движений, жестов идеальному образу, созданному воображением поэта и зачастую еще возвеличенному актером. Вот в чем чудо.
Этот образ влияет не только на тон, - он изменяет поступь, осанку. Поэтому-то актер на улице и актер на сцене - персонажи настолько различные, что их с трудом можно узнать. Когда я впервые увидал мадемуазель Клерон у нее дома, я невольно воскликнул: «Ах, сударыня, я был уверен, что вы на целую голову выше». Несчастная женщина, действительно несчастная, пла¬чет, но она вас ничуть не трогает; хуже того: какая-нибудь легкая черта, ее обезобразившая, смешит вас, свойственные ей интонации режут вам слух и раздражают вас; из-за какого-нибудь привычного ей движения, скорбь ее вам кажется неблагородной и отталкивающей, ибо почти все чрезмерные страсти вызывают гримасы, которые безвкусный актер рабски копирует, но великий артист избе¬гает. Мы хотим, чтобы при сильнейших терзаниях человек сохранял человеческий характер и достоинство своей по¬роды. В чем эффект этих героических усилий? В том, чтоб смягчить и рассеять вашу скорбь. Мы хотим, чтобы женщина падала пристойно и мягко, а герой умирал по¬добно древнему гладиатору, посреди арены, под аплоди¬сменты цирка, грациозно и благородно, в изящной и живо¬писной позе. Кто же исполнит наши пожелания? Тот ли атлет, которого скорбь порабощает, а чувствительность обезображивает? Или академизированиый атлет, который владеет собой и испускает последний вздох, проделывая гимнастические упражнения? Древний гладиатор, подобно великому актеру, и великий актер, подобно древнему гла¬диатору, не умирают так, как умирают в постели, - они должны изображать другую смерть, чтоб вам понравиться, и чуткий зритель поймет, что обнаженная правда, дей¬ствие, лишенное прикрас, выглядело бы жалким и про¬тиворечило бы поэзии целого."
Дени Дидро "Парадокс об актере" (18 век)