Депрессия - великое ничто
Оригинал взят у acquirit в Депрессия - великое ничто
Мартин Шонгауэр. Искушение святого Антония. Гравюра на меди. Ок. 1475. Музей Метрополитен, Нью-Йорк.
Сегодняшняя запись будет самой мрачной, занудной и провокационной из всех, что уже были. Обещаю дальше перейти к более жизнеутверждающим темам и разнообразить психиатрические разговоры "общечеловеческими". А пока убираем от экранов детей, стариков, беременных женщин и вообще всех убираем, да поскорее.
Ползая по чужим ЖЖ, я то и дело досадую, что не получается найти рассуждение о том, что меня интересует. Казалось бы, вот вам предмет, касающийся очень многих, - депрессия, депра, депресняк, подруга Д. Однако при этом, насколько я знаю, никто еще не описал подробно и красочно депрессивный эпизод по собственному опыту. Больные ограничиваются констатацией "у меня депрессия", потому что после этой фразы сил уже нет, а надо еще ползти от компа до кровати. Здоровые копируют безликие медицинские сводки, где говорится, что для депрессии характерна тоска, идеи самообвинения, снижение работоспособности бла-бла-бла. Там всё правда, но представьте, что человек обгорел до мяса на пожаре, а в карте ему пишут "жалуется на болевые ощущения в местах ожогов". (Затрахал прям своими жалобами). Вот и придется мне вывернуть себя наизнанку, чтобы в ЖЖ наконец-то появилось адекватное описание депрессии. Надеюсь, что адекватное, хотя, разумеется, неполное и субъективное, основанное только на собственных симптомах, эмоциях, мыслях. Извините меня хотя бы тем, что я веду дневник, а не пишу руководство для врачей.
О депрессии писать трудно потому, что там в ней ничего нет, пустота, которой, как известно, боится природа, вакуум, черная дыра, антиматерия, отрицательные числа. Есть такая штука - апофатическое богословие. В нем нельзя сказать, кем и чем является бог, можно только определить, кем и чем не является. С депрессией нечто похожее: она не имеет образа, названия, субстанции и смысла, она аморфна и безлика, чем и похожа на смерть, которую, как поняли еще в древности, человеку невозможно помыслить. Когда вы пытаетесь представить себе смерть, вы так или иначе вызываете внутри сознания образы, которые вы способны воспринять, только будучи живы. Можно увидеть внутренним взором труп, кладбище или гроб, но нельзя помыслить небытие и отсутствие сознания в целом.
Но вернемся к депрессии, а я буду вашим Вергилием и Дантом в одном лице. Когда она надвигается, сначала можно подумать всё что угодно, но только не о депрессии. Возникает раздражение по мелочам: люди на глазах глупеют, автобус не приходит дольше чем обычно, солнце слишком жаркое, а дождь необычно холодный и мокрый. Одежда становится тесной и неудобной, мебель жесткой, едва заметные обычно тактильные ощущения приносят боль. Настроение - легкая досада, нетерпение, ворчливость. Потом возникает мысль о том, что я какой-то уникально невезучий и только у меня дела идут так натужно. У всех, дескать, стул под попой мягкий и только у меня жесткий. Мне, мол, достается самая тяжелая работа и самые бездарные коллеги. Родные на мне только ездят, хоть бы чуть сами помогли. На этой стадии я ничего не успеваю, всё делаю долго и отвлекаясь. Хочу придерживаться строго плана и жесткого режима, но не выдерживаю его и сержусь на себя.
В одно отнюдь не прекрасное утро я понимаю, что меня примагничивает к подушке. Возникает подозрение, что подскочила температура, но ее нет. Встать тяжело, как после умеренного похмелья, тело стало каким-то неудобным, и в нем чувствуется не то что бы боль, но всеобъемлющая ноющая усталость. В голову лезет всякая дрянь, прежде всего на тему того, кто и как меня притеснял. Чем больше завидую предполагаемой легкой жизни ближнего, тем больше понимаю, что своя не удалась. А почему? Все вокруг гады, накинулись на хорошего человека - вот почему. Вдруг осеняет мысль: да ведь я сам во всем виноват, испортил себе жизнь ленью, гордыней, тщеславием, жадностью. Думаю о людях плохо, требую внимания к себе, а надо самому ближнего-то любить, о нем думать, а не о себе. Но думать о чем-то, кроме себя, своих напастей и желанной жизни без забот в окружении верных подданных, уже не получается. Хочется побыть одному. Люди отвлекают и слишком суетятся. Страшно, что кто-то дотронется до меня, противен их запах, лицо, вид непокрытых частей тела. Мне неинтересно то, что они мне говорят, но поделиться собственными мыслями я тоже не могу.
При эндогенной депрессии человек плохо чувствует себя утром, лучше вечером и опять плохо, если засидится допоздна. С 15 до 23 часов всё вышеперечисленное богатство может вообще пропасть. Остается только ощущение скуки, нетерпение и своего рода неплавность мыслей: они не движутся сами собой, а мучительно выдергиваются из головы после сознательного приказа "надо подумать вот об этом или о том". Если пустить дело на самотек, то я буду спать с 2 до 12 часов, с 12 до 14 бесцельно слоняться по Интернету, потом что-то съедать, в 16 выйду на улицу, в 18 вернусь и сяду за дела, причем после 23 состояние постепенно вернется к утреннему, но я не смогу уговорить себя лечь в кровать до 2 часов ночи.
Тоска и скука нарастают. Работа кажется невероятно сложной и непреподъемной, лучше за нее и не браться. Отвлечься на что-то другое тоже не получается: скучно от книг, музыки, фильмов, игр и прогулок. Также я не чувствую вкуса пищи, с трудом вдыхаю тяжелый и липкий воздух. Вот тут-то начинается зияние неописуемой пустоты. Вокруг много предметов, но для меня их уже нет. У них словно бы нет ни цвета, ни формы, ни каких-либо других существенных качеств, ни смысла для меня, будто это не сама реальность, а - внимание! - отсканированная фотография с муляжа. Я погружаюсь в бетонный мешок с гладкими, уныло серыми стенами. Снаружи нет ничего, на чем сконцентрировались бы органы чувств, и потому они обращаются к себе. Отныне весь мир органичен мной самим, а там внутри ничего достопримечательного тоже нет. Разнообразит жизнь только тревожное явление дереализации: всё вижу как на экране, воспринимаю как игрушечное, как сон или видение, люди обращаются в длинные вечерние тени, а внутри поднимается чувство затерянности и опустошенности, будто бы я на Луне или хотя бы в незнакомом городе, где говорят на чужом языке. Это чувство щемит сердце до сладкой боли и возрождает напоследок что-то человеческое в душе. Исчезают мысли о собственно житейских проблемах, хорошая жизнь уже не представляется умственному взору, потому что возможность счастья на этой луноликой Земле равна возможности быть счастливым в желудке акулы. Что касается ближних своих, то всех простил и веду себя как пай-мальчик.
И вот опять утро, когда начинается то, что можно описать только в отрицательных терминах. Кругом безликое нечто, оно же ничто, напоминающее вязкий, бесцветный гель. Он расползается с первыми лучами рассвета и наполняет все углы, проникает внутрь меня и растекается по телу тяжелой массой, от которой ноет всё внутри. Достигнута точка пересечения боли двух видов: тоска воспринимается как физическое страдание, а телесные страдания ощущаются психологически как скука и отчаяние. Тоска распространяется из груди по всем направлениям. Тело скованное и, кажется, обвисшее, вроде мягкой клизмы, наполненной водой. Оно не подчиняется моей воле, переливается, как медуза. Скованность в руках и ногах заставляет предпринимать неимоверные усилия, чтобы двигаться. Время останавливается - ничего никогда не было, нет и не будет. Плохого настроения нет - оно вообще отсутствует, потому что настроение - это отношение к окружающей реальности, а вот именно она перестает существовать. Остаются обрывки реальности: бьющий в глаза свет, неприятные запахи, скрежещущие звуки. Это мусор, плавающий на поверхности вязкой субстанции, целиком покрывшей мир.
Вы полагаете, дальше уже некуда? Стоп, не расходимся, граждане, нас ждет эффектный финал. Нижеследующее состояние я испытывал всего-то пару раз, но некоторые приходили к решению, что им хватит одного и повторения надо гарантированно избежать... Вытерпеть без какой-то помощи извне ЭТО не в силах никто, и замечу, никто не сумел пока объяснить, что же это такое. Вешаются, топятся, стреляются, травятся, прыгают отовсюду, а вот определить, в чем заключается сие страшное страдание, не могут. Я тем более не берусь, но хочется кататься по полу, царапать грудь ногтями, бросаться на твердые и острые предметы, биться головой о стены, стонать, выть, вопить. При людях я ничего такого не проделывал, но очень тянуло, а в одиночку было всякое. В подобном состоянии организму (уже не человеку) нужно только одно: выключить сознание, чтобы прекратилось всё разом. Никакой разницы с сильнейшей физической болью, от которой тоже, случается, в окно выходят. Если бы в таком состоянии мне сказали, что смерть придет через 3 минуты, то я бы пришел в ужас, поскольку этот срок мне показался бы вечностью. Убейте меня, дайте мне умереть, немедленно, ну же... Занавес.
Да, всё проходит, и вскоре даже появится шанс наслаждаться маниакальной фазой. У тех, кто доживет... Но как депрессивный больной я радуюсь одному: что живу в последний раз и эта жизнь сравнительно коротка. В ней есть и хорошее и плохое, но лучше ничего вообще, чем эта гремучая смесь. И как же отрадно, что будет рубеж, за которым уже точно ничего плохого не случится. Например, депрессии.
Мартин Шонгауэр. Искушение святого Антония. Гравюра на меди. Ок. 1475. Музей Метрополитен, Нью-Йорк.
Сегодняшняя запись будет самой мрачной, занудной и провокационной из всех, что уже были. Обещаю дальше перейти к более жизнеутверждающим темам и разнообразить психиатрические разговоры "общечеловеческими". А пока убираем от экранов детей, стариков, беременных женщин и вообще всех убираем, да поскорее.
Ползая по чужим ЖЖ, я то и дело досадую, что не получается найти рассуждение о том, что меня интересует. Казалось бы, вот вам предмет, касающийся очень многих, - депрессия, депра, депресняк, подруга Д. Однако при этом, насколько я знаю, никто еще не описал подробно и красочно депрессивный эпизод по собственному опыту. Больные ограничиваются констатацией "у меня депрессия", потому что после этой фразы сил уже нет, а надо еще ползти от компа до кровати. Здоровые копируют безликие медицинские сводки, где говорится, что для депрессии характерна тоска, идеи самообвинения, снижение работоспособности бла-бла-бла. Там всё правда, но представьте, что человек обгорел до мяса на пожаре, а в карте ему пишут "жалуется на болевые ощущения в местах ожогов". (Затрахал прям своими жалобами). Вот и придется мне вывернуть себя наизнанку, чтобы в ЖЖ наконец-то появилось адекватное описание депрессии. Надеюсь, что адекватное, хотя, разумеется, неполное и субъективное, основанное только на собственных симптомах, эмоциях, мыслях. Извините меня хотя бы тем, что я веду дневник, а не пишу руководство для врачей.
О депрессии писать трудно потому, что там в ней ничего нет, пустота, которой, как известно, боится природа, вакуум, черная дыра, антиматерия, отрицательные числа. Есть такая штука - апофатическое богословие. В нем нельзя сказать, кем и чем является бог, можно только определить, кем и чем не является. С депрессией нечто похожее: она не имеет образа, названия, субстанции и смысла, она аморфна и безлика, чем и похожа на смерть, которую, как поняли еще в древности, человеку невозможно помыслить. Когда вы пытаетесь представить себе смерть, вы так или иначе вызываете внутри сознания образы, которые вы способны воспринять, только будучи живы. Можно увидеть внутренним взором труп, кладбище или гроб, но нельзя помыслить небытие и отсутствие сознания в целом.
Но вернемся к депрессии, а я буду вашим Вергилием и Дантом в одном лице. Когда она надвигается, сначала можно подумать всё что угодно, но только не о депрессии. Возникает раздражение по мелочам: люди на глазах глупеют, автобус не приходит дольше чем обычно, солнце слишком жаркое, а дождь необычно холодный и мокрый. Одежда становится тесной и неудобной, мебель жесткой, едва заметные обычно тактильные ощущения приносят боль. Настроение - легкая досада, нетерпение, ворчливость. Потом возникает мысль о том, что я какой-то уникально невезучий и только у меня дела идут так натужно. У всех, дескать, стул под попой мягкий и только у меня жесткий. Мне, мол, достается самая тяжелая работа и самые бездарные коллеги. Родные на мне только ездят, хоть бы чуть сами помогли. На этой стадии я ничего не успеваю, всё делаю долго и отвлекаясь. Хочу придерживаться строго плана и жесткого режима, но не выдерживаю его и сержусь на себя.
В одно отнюдь не прекрасное утро я понимаю, что меня примагничивает к подушке. Возникает подозрение, что подскочила температура, но ее нет. Встать тяжело, как после умеренного похмелья, тело стало каким-то неудобным, и в нем чувствуется не то что бы боль, но всеобъемлющая ноющая усталость. В голову лезет всякая дрянь, прежде всего на тему того, кто и как меня притеснял. Чем больше завидую предполагаемой легкой жизни ближнего, тем больше понимаю, что своя не удалась. А почему? Все вокруг гады, накинулись на хорошего человека - вот почему. Вдруг осеняет мысль: да ведь я сам во всем виноват, испортил себе жизнь ленью, гордыней, тщеславием, жадностью. Думаю о людях плохо, требую внимания к себе, а надо самому ближнего-то любить, о нем думать, а не о себе. Но думать о чем-то, кроме себя, своих напастей и желанной жизни без забот в окружении верных подданных, уже не получается. Хочется побыть одному. Люди отвлекают и слишком суетятся. Страшно, что кто-то дотронется до меня, противен их запах, лицо, вид непокрытых частей тела. Мне неинтересно то, что они мне говорят, но поделиться собственными мыслями я тоже не могу.
При эндогенной депрессии человек плохо чувствует себя утром, лучше вечером и опять плохо, если засидится допоздна. С 15 до 23 часов всё вышеперечисленное богатство может вообще пропасть. Остается только ощущение скуки, нетерпение и своего рода неплавность мыслей: они не движутся сами собой, а мучительно выдергиваются из головы после сознательного приказа "надо подумать вот об этом или о том". Если пустить дело на самотек, то я буду спать с 2 до 12 часов, с 12 до 14 бесцельно слоняться по Интернету, потом что-то съедать, в 16 выйду на улицу, в 18 вернусь и сяду за дела, причем после 23 состояние постепенно вернется к утреннему, но я не смогу уговорить себя лечь в кровать до 2 часов ночи.
Тоска и скука нарастают. Работа кажется невероятно сложной и непреподъемной, лучше за нее и не браться. Отвлечься на что-то другое тоже не получается: скучно от книг, музыки, фильмов, игр и прогулок. Также я не чувствую вкуса пищи, с трудом вдыхаю тяжелый и липкий воздух. Вот тут-то начинается зияние неописуемой пустоты. Вокруг много предметов, но для меня их уже нет. У них словно бы нет ни цвета, ни формы, ни каких-либо других существенных качеств, ни смысла для меня, будто это не сама реальность, а - внимание! - отсканированная фотография с муляжа. Я погружаюсь в бетонный мешок с гладкими, уныло серыми стенами. Снаружи нет ничего, на чем сконцентрировались бы органы чувств, и потому они обращаются к себе. Отныне весь мир органичен мной самим, а там внутри ничего достопримечательного тоже нет. Разнообразит жизнь только тревожное явление дереализации: всё вижу как на экране, воспринимаю как игрушечное, как сон или видение, люди обращаются в длинные вечерние тени, а внутри поднимается чувство затерянности и опустошенности, будто бы я на Луне или хотя бы в незнакомом городе, где говорят на чужом языке. Это чувство щемит сердце до сладкой боли и возрождает напоследок что-то человеческое в душе. Исчезают мысли о собственно житейских проблемах, хорошая жизнь уже не представляется умственному взору, потому что возможность счастья на этой луноликой Земле равна возможности быть счастливым в желудке акулы. Что касается ближних своих, то всех простил и веду себя как пай-мальчик.
И вот опять утро, когда начинается то, что можно описать только в отрицательных терминах. Кругом безликое нечто, оно же ничто, напоминающее вязкий, бесцветный гель. Он расползается с первыми лучами рассвета и наполняет все углы, проникает внутрь меня и растекается по телу тяжелой массой, от которой ноет всё внутри. Достигнута точка пересечения боли двух видов: тоска воспринимается как физическое страдание, а телесные страдания ощущаются психологически как скука и отчаяние. Тоска распространяется из груди по всем направлениям. Тело скованное и, кажется, обвисшее, вроде мягкой клизмы, наполненной водой. Оно не подчиняется моей воле, переливается, как медуза. Скованность в руках и ногах заставляет предпринимать неимоверные усилия, чтобы двигаться. Время останавливается - ничего никогда не было, нет и не будет. Плохого настроения нет - оно вообще отсутствует, потому что настроение - это отношение к окружающей реальности, а вот именно она перестает существовать. Остаются обрывки реальности: бьющий в глаза свет, неприятные запахи, скрежещущие звуки. Это мусор, плавающий на поверхности вязкой субстанции, целиком покрывшей мир.
Вы полагаете, дальше уже некуда? Стоп, не расходимся, граждане, нас ждет эффектный финал. Нижеследующее состояние я испытывал всего-то пару раз, но некоторые приходили к решению, что им хватит одного и повторения надо гарантированно избежать... Вытерпеть без какой-то помощи извне ЭТО не в силах никто, и замечу, никто не сумел пока объяснить, что же это такое. Вешаются, топятся, стреляются, травятся, прыгают отовсюду, а вот определить, в чем заключается сие страшное страдание, не могут. Я тем более не берусь, но хочется кататься по полу, царапать грудь ногтями, бросаться на твердые и острые предметы, биться головой о стены, стонать, выть, вопить. При людях я ничего такого не проделывал, но очень тянуло, а в одиночку было всякое. В подобном состоянии организму (уже не человеку) нужно только одно: выключить сознание, чтобы прекратилось всё разом. Никакой разницы с сильнейшей физической болью, от которой тоже, случается, в окно выходят. Если бы в таком состоянии мне сказали, что смерть придет через 3 минуты, то я бы пришел в ужас, поскольку этот срок мне показался бы вечностью. Убейте меня, дайте мне умереть, немедленно, ну же... Занавес.
Да, всё проходит, и вскоре даже появится шанс наслаждаться маниакальной фазой. У тех, кто доживет... Но как депрессивный больной я радуюсь одному: что живу в последний раз и эта жизнь сравнительно коротка. В ней есть и хорошее и плохое, но лучше ничего вообще, чем эта гремучая смесь. И как же отрадно, что будет рубеж, за которым уже точно ничего плохого не случится. Например, депрессии.