Атака
Засыпает поздно - ещё одну страницу дочитать, ещё минут десять досмотреть, пока главный герой с друзьями атакует этих, которые…
Просыпается, почти выдёргивая себя из сна, в панике и ужасе, ничего не понимая, не успевая сообразить, только закашлявшись и захлебнувшись в беззвучном кашле, не в силах вздохнуть из-за боли в груди, слева, между рёбрами, чуть ниже соска, и вскакивает зачем-то, будто успеет добежать, будто кто-то поможет ему прямо сейчас, избавит от боли в груди и паники.
Потом, на кухне, глотая из подрагивающего в руке стакана безвкусную воду, вспоминает, успокоившись, что такая паническая атака, говорят, из-за сердца, что-то там с кислородом, которого при микроинфаркте не хватает в крови, потому возникает его дефицит в мозге, хотя зачем там кислород, кто бы его знал, думает он, осторожно открывая дверь туалета, чтобы не выпал из петли шуруп, который давно надо подтянуть, да всё…
У округлого выреза коврика холодно и мокро, он наступает прямо туда, проклятый хомут на шланге стиралки снова подтекает, и если завтра его… ему… в общем, если завтра он, как сегодня ему уже на секунду показалось при той самой атаке, не поднимется, то шланг будет течь и течь, пока, наконец, однажды не придёт кто-то и не останется тут ночевать, а утром она будет ему подавать пассатижи и говорить… хотя, нет, вслух она не скажет, они не говорят о бывших вслух, но она подумает, что, мол, жаль, конечно, что ж теперь плохо об ушедшем, но этот чёртов хомут он сколько уже не мог подтянуть или поменять, всё тряпками и тряпками, подтирая поутру, да и вообще…
И он долго не может заснуть, и решает, что завтра - обязательно, надо только найти телефон сантехника. А потом ещё выбросить из кладовки то, что уже давно не нужно, она просила освободить, а ещё, от этого даже стало мокро на правом виске, потому что на левый бок ложиться было немного страшновато, ещё - сколько там ему осталось, но больше никогда, честное слово, никогда-никогда он не повысит голос на дочку, пусть хоть три клавиатуры зальёт и перевернёт банку с компотом, пусть, это же такие глупости, она же ребёнок, а он на неё… И ещё надо найти того жилищного адвоката, чтобы, если что с ним, то у них было, с чего начать, продадут, переедут к родителям, будет на что поступить и хватит, может быть, на всё это время, а там…
Утром в постели он составляет список всего, что ещё вспомнил, записывая счастливой ручкой с гравировкой: «Верю в тебя!» и тонким, как он любит, стержнем: позвонить маме, что там брат, как нога у бати, сделать втык распоясавшемуся племяшу, узнать, как с работой у сестры. А ещё... давно хотел ей, той, сказать, сталкиваясь по утрам на кухне, да всё как-то не приходилось к слову, не мальчик уже, к чему сюсюкания, да и некогда утром, а вечером уже не то настроение...
День проходит в суматохе и на нервах, сначала срывается заказ, на который рассчитывал, потом, «нечаянно», как обычно, дочка попадает мячиком по монитору, и пока изображение не появляется вновь, он кричит на неё, сравнивая, расцвечивая эпитеты и припоминая ту, которая родила…
Засыпает поздно, успокоившись далеко за полночь, докачав новую серию с тем героем, который в прошлый раз безуспешно гнался, потом перелистывая уже читанное, но такое увлекательное… Ночью язык шуршит во рту пергаментом, он пьёт на кухне безвкусную воду, щёлкая резинкой на трусах, бредёт к туалету, плюхаясь там левой ногой во влажную округлость коврика и не слыша, как позади на линолеум шлёпается выпавший шуруп; полусонно силится вспомнить что-то важное, но не вспоминается ничего, только, кажется, надо не забыть позвонить сантехнику; а последняя серия вроде ничего, только герой так и не одержал победу, развязка снова перенеслась на следующую, и уж там-то, в последней серии сезона, он точно всех победит, атаковав по всем фронтам.
Надо только не забыть скачать, как появится.
Просыпается, почти выдёргивая себя из сна, в панике и ужасе, ничего не понимая, не успевая сообразить, только закашлявшись и захлебнувшись в беззвучном кашле, не в силах вздохнуть из-за боли в груди, слева, между рёбрами, чуть ниже соска, и вскакивает зачем-то, будто успеет добежать, будто кто-то поможет ему прямо сейчас, избавит от боли в груди и паники.
Потом, на кухне, глотая из подрагивающего в руке стакана безвкусную воду, вспоминает, успокоившись, что такая паническая атака, говорят, из-за сердца, что-то там с кислородом, которого при микроинфаркте не хватает в крови, потому возникает его дефицит в мозге, хотя зачем там кислород, кто бы его знал, думает он, осторожно открывая дверь туалета, чтобы не выпал из петли шуруп, который давно надо подтянуть, да всё…
У округлого выреза коврика холодно и мокро, он наступает прямо туда, проклятый хомут на шланге стиралки снова подтекает, и если завтра его… ему… в общем, если завтра он, как сегодня ему уже на секунду показалось при той самой атаке, не поднимется, то шланг будет течь и течь, пока, наконец, однажды не придёт кто-то и не останется тут ночевать, а утром она будет ему подавать пассатижи и говорить… хотя, нет, вслух она не скажет, они не говорят о бывших вслух, но она подумает, что, мол, жаль, конечно, что ж теперь плохо об ушедшем, но этот чёртов хомут он сколько уже не мог подтянуть или поменять, всё тряпками и тряпками, подтирая поутру, да и вообще…
И он долго не может заснуть, и решает, что завтра - обязательно, надо только найти телефон сантехника. А потом ещё выбросить из кладовки то, что уже давно не нужно, она просила освободить, а ещё, от этого даже стало мокро на правом виске, потому что на левый бок ложиться было немного страшновато, ещё - сколько там ему осталось, но больше никогда, честное слово, никогда-никогда он не повысит голос на дочку, пусть хоть три клавиатуры зальёт и перевернёт банку с компотом, пусть, это же такие глупости, она же ребёнок, а он на неё… И ещё надо найти того жилищного адвоката, чтобы, если что с ним, то у них было, с чего начать, продадут, переедут к родителям, будет на что поступить и хватит, может быть, на всё это время, а там…
Утром в постели он составляет список всего, что ещё вспомнил, записывая счастливой ручкой с гравировкой: «Верю в тебя!» и тонким, как он любит, стержнем: позвонить маме, что там брат, как нога у бати, сделать втык распоясавшемуся племяшу, узнать, как с работой у сестры. А ещё... давно хотел ей, той, сказать, сталкиваясь по утрам на кухне, да всё как-то не приходилось к слову, не мальчик уже, к чему сюсюкания, да и некогда утром, а вечером уже не то настроение...
День проходит в суматохе и на нервах, сначала срывается заказ, на который рассчитывал, потом, «нечаянно», как обычно, дочка попадает мячиком по монитору, и пока изображение не появляется вновь, он кричит на неё, сравнивая, расцвечивая эпитеты и припоминая ту, которая родила…
Засыпает поздно, успокоившись далеко за полночь, докачав новую серию с тем героем, который в прошлый раз безуспешно гнался, потом перелистывая уже читанное, но такое увлекательное… Ночью язык шуршит во рту пергаментом, он пьёт на кухне безвкусную воду, щёлкая резинкой на трусах, бредёт к туалету, плюхаясь там левой ногой во влажную округлость коврика и не слыша, как позади на линолеум шлёпается выпавший шуруп; полусонно силится вспомнить что-то важное, но не вспоминается ничего, только, кажется, надо не забыть позвонить сантехнику; а последняя серия вроде ничего, только герой так и не одержал победу, развязка снова перенеслась на следующую, и уж там-то, в последней серии сезона, он точно всех победит, атаковав по всем фронтам.
Надо только не забыть скачать, как появится.