Кабо-Верде
Купряшину во дворе не любили - слишком уж на язык несдержанная была, а ведь бывшая учительница! Зоя Ивановна, и правда, никого не стеснялась - ни учеников, ни родителей, ни самого главу районо, которого обозвала долбоносиком, когда он её увещевал и просил уйти из школы по-хорошему, уступить дорогу молодым. Как ты только решился предложить мне такое, удивилась Купряшина, я же без школы не проживу и дня, я же все годы сама ремонт в классе делаю, сама белю и крашу, никому не доверяю, у меня же десять выпусков, я же каждого помню ещё вот таким, да я даже тебя помню, каким ты долбоносиком был в первом классе, и по делу дразнили-то, по делу…
Валерку - того она в первый же день дебилом обозвала, когда он Голиковой на новенький лакированный стул воды налил, чтобы та плюхнулась задницей - вот ржака бы была, если бы не Зоя Ивановна…
Она его и потом дебилом называла - правда, наедине, когда вытягивала математику "хотя бы на троечку", после уроков с ним оставаясь и домашними пирожками подкармливая - мать-то к тому времени у Валерки пила не просыхая, не до пирожков ей было. И на следующий год вытягивала, когда исключать за двойки собирались. И на следующий. Память-то у тебя отменная, говорила, поставив перед ним судок с куриным супом, числа запоминаешь моментально, а вот к общему знаменателю подвести или заучить географические названия - тут ты, Валерка, дебил дебилом, не говоря уж о том, чтобы Кабо-Верде от Островов Зелёного Мыса отличить.
Про Кабо-Верде - это правда, он каждый раз забывал спросить, в чём же там отличия; но всё равно обидно.
К восьмому классу у него по математике уже пятёрка выходила, не то что с русским - с ним справиться не получалось. Ну и с остальными предметами - та ещё карусель… Зоя Ивановна ему так и сказала - последний раз я тебе, дебил ты этакий, помогу, а дальше уже не потяну - там астрономия пойдёт, неорганика, я в этом, Валера, ничегошеньки не понимаю, мне бы со своими третьеклашками управиться, совсем от рук отбились, вы-то поскромнее были в их годы.
Валерка и не возражал, пошел в механку, выучился, оба года повышенную стипендию получал - мало кто у них в группе знал математику на пять. Завидовал потом, конечно, когда бывшие одноклассники взлетели до небес, понаоткрывав банков и ювелирок, а он с руками в масле со схождением и развалом разбирался в шиномонтажке, ну да потом все подравнялись, когда в дефолт разорились, только у него-то руки при себе остались, а у них - кредиты да жёны оборзевшие.
Сам-то Валерка долго не женился, потом и вовсе рукой махнул, а тут встретил Голикову, разговорились; она-то больше молчала, на него смотрела, а он знай соколом разливался, всё вывалил - и что втихомолку клиентам ставит на том самом развале-схождении собственноручно вычисленный угол, никакими справочниками не отмеченный - так снос покрышек меньше и торможение эффективнее, он сам высчитал; ну и про мечты свои о трёх дочках - чтобы не подряд, а на ноги поставить каждую, лет через пять рожать следующую, так уж он когда-то решил, да где теперь…
Так всё и вышло, нарожала ему Голикова девчушек, всех весной, всех в апреле, друг за другом, как по заказу, через пять лет; каждый раз рожала после того, как жгли его шиномонтажку - сначала за строптивость и неделание платить братве, потом за то же, только уже с теми, кому он заявление о первом поджоге подавал… А Валерке что - руки-то при нём, заново поднимался, и снова, и снова…
Старшая-то уже невеста почти, скоро, глядишь, внучата заведутся, будет Валерка прогуливаться с карапузом за руку, глядя на дурканутую сеттершу свою. Собаку он взял недавно, клиент щенка подарил; хотел отдать на сторону, да девчата взмолились, оставь да оставь Лямбду, мы уже и имя ей дали. Оставил на свою голову, теперь до собачьей площадки приходится идти партизанскими тропами, хотя напрямик ближе - посреди жилмассива за столиком с утра до вечера восседает Купряшина в своём неизменном ещё со школы жакете и кроет последними словами всех собачников - понагадили, дескать, их питомцы, проходу от них нет. Кого поймает - из тех, кто хотел напрямки пройти к площадке, заставляет листья сгребать или мусор из урны относить к бакам. А когда сам Валерка попался, так два часа его мурыжила Купряшина, пока он ей не помог написать письмо в правительство от «заслуженного учителя РСФСР» - регалий-то у Зои Ивановны на целую страницу вышло, все перечислила, а когда он что-то пропустил, заставила переписывать начисто.
Дальше в письме цифры шли и претензии. Мол, та чёртова дюжина тысяч рублей её пенсии - подачка это и позор, она на них даже телевизор купить не может, мучается со стареньким «Рекордом»; а заработала она за свои 47 лет учительского стажа, как считает, очень даже повышенную пенсию, плюс отдых на курорте раз в два года, да вот взять хотя бы Кабо-Верде - чем она хуже, могла бы и там отдохнуть, ей даже заграничный паспорт помогли сделать, да куда ж на её доходы съездишь…
Наконец, когда все аргументы были приведены и сообщены в письме реквизиты, куда министерство образования должно и обязано было перечислять Купряшиной, по её мнению, обновлённую пенсию, она лично облизала края конверта, не доверяя этим нынешним отрывающимся полосочкам, и бросила в почтовый ящик у остановки.
Ровно через месяц Купряшина, получив сообщение на телефон, долго щурилась на него, потом недоверчиво попросила прочитать кого-то из дворовых мальчишек, долго приходя в себя и удивлённо качая головой.
Ещё через месяц Купряшину пригласили в турагентство.
С моря она вернулась загорелой, помолодевшей и даже немного подобревшей - когда Валерка, привыкший за то время, пока её не было, вести свою Лямбду на собачью площадку через дворы, заметил Купряшину на прежнем месте, посреди жилмассива, за столом, она даже не заставила его «отрабатывать», только сообщила, что долбоносики и ворьё повсюду - новую пенсию ей теперь выплачивают, судя по последним поступлениям на счёт, повышенную, но до затребованной в письме суммы она не дотягивает. А курорт оказался турецким, хоть и хорошим, с бассейном и бесплатной едой. Видимо, половину её пенсии и путёвку на Кабо-Верде прикарманили какие-то долбоносики, ну да что ж теперь поделать, всюду ложь, обман и сквозняки, как говорит её любимый артист в «Соломенной шляпке» - она теперь смотрит этот фильм каждый день, сейчас это запросто, к новым телевизорам не нужно даже покупать проигрыватель.
Хоть на прощанье Купряшина и погладила Лямбду, больше Валерка, посомневавшись, решил не рисковать, и прогуливается теперь до площадки в обход дворов, так оно вернее.
Насчёт Кабо-Верде-то он тоже долго сомневался - всё же лететь долго, с пересадками, не каждый организм выдержит, здоровье у Зои Ивановны уже не то, потому решил остановиться на Турции. А пенсия - пока чем может, а в следующем году посмотрим, глядишь, расширит дело, тогда и невольно реабилитирует министерских «долбоносиков», увеличив прибавку.
И надо будет всё же спросить у Зои Ивановны, чем Кабо-Верде отличается от Островов Зелёного Мыса.
Давно собирался.
Валерку - того она в первый же день дебилом обозвала, когда он Голиковой на новенький лакированный стул воды налил, чтобы та плюхнулась задницей - вот ржака бы была, если бы не Зоя Ивановна…
Она его и потом дебилом называла - правда, наедине, когда вытягивала математику "хотя бы на троечку", после уроков с ним оставаясь и домашними пирожками подкармливая - мать-то к тому времени у Валерки пила не просыхая, не до пирожков ей было. И на следующий год вытягивала, когда исключать за двойки собирались. И на следующий. Память-то у тебя отменная, говорила, поставив перед ним судок с куриным супом, числа запоминаешь моментально, а вот к общему знаменателю подвести или заучить географические названия - тут ты, Валерка, дебил дебилом, не говоря уж о том, чтобы Кабо-Верде от Островов Зелёного Мыса отличить.
Про Кабо-Верде - это правда, он каждый раз забывал спросить, в чём же там отличия; но всё равно обидно.
К восьмому классу у него по математике уже пятёрка выходила, не то что с русским - с ним справиться не получалось. Ну и с остальными предметами - та ещё карусель… Зоя Ивановна ему так и сказала - последний раз я тебе, дебил ты этакий, помогу, а дальше уже не потяну - там астрономия пойдёт, неорганика, я в этом, Валера, ничегошеньки не понимаю, мне бы со своими третьеклашками управиться, совсем от рук отбились, вы-то поскромнее были в их годы.
Валерка и не возражал, пошел в механку, выучился, оба года повышенную стипендию получал - мало кто у них в группе знал математику на пять. Завидовал потом, конечно, когда бывшие одноклассники взлетели до небес, понаоткрывав банков и ювелирок, а он с руками в масле со схождением и развалом разбирался в шиномонтажке, ну да потом все подравнялись, когда в дефолт разорились, только у него-то руки при себе остались, а у них - кредиты да жёны оборзевшие.
Сам-то Валерка долго не женился, потом и вовсе рукой махнул, а тут встретил Голикову, разговорились; она-то больше молчала, на него смотрела, а он знай соколом разливался, всё вывалил - и что втихомолку клиентам ставит на том самом развале-схождении собственноручно вычисленный угол, никакими справочниками не отмеченный - так снос покрышек меньше и торможение эффективнее, он сам высчитал; ну и про мечты свои о трёх дочках - чтобы не подряд, а на ноги поставить каждую, лет через пять рожать следующую, так уж он когда-то решил, да где теперь…
Так всё и вышло, нарожала ему Голикова девчушек, всех весной, всех в апреле, друг за другом, как по заказу, через пять лет; каждый раз рожала после того, как жгли его шиномонтажку - сначала за строптивость и неделание платить братве, потом за то же, только уже с теми, кому он заявление о первом поджоге подавал… А Валерке что - руки-то при нём, заново поднимался, и снова, и снова…
Старшая-то уже невеста почти, скоро, глядишь, внучата заведутся, будет Валерка прогуливаться с карапузом за руку, глядя на дурканутую сеттершу свою. Собаку он взял недавно, клиент щенка подарил; хотел отдать на сторону, да девчата взмолились, оставь да оставь Лямбду, мы уже и имя ей дали. Оставил на свою голову, теперь до собачьей площадки приходится идти партизанскими тропами, хотя напрямик ближе - посреди жилмассива за столиком с утра до вечера восседает Купряшина в своём неизменном ещё со школы жакете и кроет последними словами всех собачников - понагадили, дескать, их питомцы, проходу от них нет. Кого поймает - из тех, кто хотел напрямки пройти к площадке, заставляет листья сгребать или мусор из урны относить к бакам. А когда сам Валерка попался, так два часа его мурыжила Купряшина, пока он ей не помог написать письмо в правительство от «заслуженного учителя РСФСР» - регалий-то у Зои Ивановны на целую страницу вышло, все перечислила, а когда он что-то пропустил, заставила переписывать начисто.
Дальше в письме цифры шли и претензии. Мол, та чёртова дюжина тысяч рублей её пенсии - подачка это и позор, она на них даже телевизор купить не может, мучается со стареньким «Рекордом»; а заработала она за свои 47 лет учительского стажа, как считает, очень даже повышенную пенсию, плюс отдых на курорте раз в два года, да вот взять хотя бы Кабо-Верде - чем она хуже, могла бы и там отдохнуть, ей даже заграничный паспорт помогли сделать, да куда ж на её доходы съездишь…
Наконец, когда все аргументы были приведены и сообщены в письме реквизиты, куда министерство образования должно и обязано было перечислять Купряшиной, по её мнению, обновлённую пенсию, она лично облизала края конверта, не доверяя этим нынешним отрывающимся полосочкам, и бросила в почтовый ящик у остановки.
Ровно через месяц Купряшина, получив сообщение на телефон, долго щурилась на него, потом недоверчиво попросила прочитать кого-то из дворовых мальчишек, долго приходя в себя и удивлённо качая головой.
Ещё через месяц Купряшину пригласили в турагентство.
С моря она вернулась загорелой, помолодевшей и даже немного подобревшей - когда Валерка, привыкший за то время, пока её не было, вести свою Лямбду на собачью площадку через дворы, заметил Купряшину на прежнем месте, посреди жилмассива, за столом, она даже не заставила его «отрабатывать», только сообщила, что долбоносики и ворьё повсюду - новую пенсию ей теперь выплачивают, судя по последним поступлениям на счёт, повышенную, но до затребованной в письме суммы она не дотягивает. А курорт оказался турецким, хоть и хорошим, с бассейном и бесплатной едой. Видимо, половину её пенсии и путёвку на Кабо-Верде прикарманили какие-то долбоносики, ну да что ж теперь поделать, всюду ложь, обман и сквозняки, как говорит её любимый артист в «Соломенной шляпке» - она теперь смотрит этот фильм каждый день, сейчас это запросто, к новым телевизорам не нужно даже покупать проигрыватель.
Хоть на прощанье Купряшина и погладила Лямбду, больше Валерка, посомневавшись, решил не рисковать, и прогуливается теперь до площадки в обход дворов, так оно вернее.
Насчёт Кабо-Верде-то он тоже долго сомневался - всё же лететь долго, с пересадками, не каждый организм выдержит, здоровье у Зои Ивановны уже не то, потому решил остановиться на Турции. А пенсия - пока чем может, а в следующем году посмотрим, глядишь, расширит дело, тогда и невольно реабилитирует министерских «долбоносиков», увеличив прибавку.
И надо будет всё же спросить у Зои Ивановны, чем Кабо-Верде отличается от Островов Зелёного Мыса.
Давно собирался.