Жена крутит динамо с другим мужчиной
Пишу этот пост сразу после предыдущего, посвященного ревности, потому что они связаны.
Предыстория такова. У жены есть ученики. Папа одного из учеников начинает ухаживать за ней, а она начинает влюбляться в него. Муж, поняв это и не желая, чтобы жена глубоко влюбилась, подталкивает ее на секс с этим мужчиной. Жена соглашается, секс случается и, по рассказу жены - офигительный секс. Уже это заставляет мужа начать ревновать. И тут он видит случайно встречу своей жены с ее... не могу подобрать слово, чтобы кратко назвать человека, с которым у женщины случился разовый секс. Слово любовник не подходит, ведь слово любовник уже подразумевает постоянные отношения.
Муж начинает ревновать и этому посвящен предыдущий пост. Но, оказалось, что его ревность необоснована. Оказалось его жена просто крутит динамо с ее разовым любовником. Об этом в этом отрывке:
Оля нетерпеливо прохаживалась по тротуару у здания бывшей ратуши. Завидев меня, она сорвалась, подбежала, кинулась с разбега мне на шею и повисла, обнимая, целуя и болтая ногами.
- Пашка! Какой же ты необязательный поросенок! Я тоже опоздала, а ты еще хуже оказался! Если бы у меня не было сегодня такого замечательного настроения - знаешь, как я бы тебя ругала! Но я сегодня такая добрая, что даже не обижаюсь на тебя. А ну поцелуй меня за то, что я такая добрая!
- А с чего это ты такая добрая и веселая?
- Первый снег, Пашенька! Я ужасно люблю снег!
Мы шли, держась за руки, а Оля продолжала щебетать.
- На выставке такие книжки есть - закачаешься! У меня уже коленки трясутся, так хочется их купить. Настенька уже была там и мне все про выставку рассказала. Так что нам не придется везде толкаться, а пойдем прямиком туда, куда надо!
- Оль, - я пытался говорить как можно более беззаботно, - а что это у тебя за родительское собрание было?
- Да, ерунда, Пашенька, не заморачивайся, - отмахнулась Оля. - Рутина и обычная учительская текучка. Родители любят о своих детях говорить. Хлебом их не корми - дай своих чад обсудить.
- Расскажи, - прижал я руку Оли к себе, - о чем же говорят родители с учителем? Какие проблемы обсуждают? Вот о чем вы говорили сегодня?
- Паш, - жалобно попросила Оля, - может, не надо? Давай лучше о книгах?
- Я хочу, - строптиво возразил я. - Я заметил, что мало интересуюсь твоей работой и чувствую себя эгоистом.
Оля шла и молчала.
- Хорошо, - уныло произнесла она. - Вот честно, Пашенька, не хотела тебе рассказывать.
- Почему? - спросил я, искоса поглядывая на нее.
- Ты обо мне плохо думать начнешь, если я тебе все расскажу, - Оля смотрела вбок. Вся веселость ее пропала. - Поэтому и не хотела тебя во всякую ерунду посвящать. Меньше знаешь - крепче спишь.
- Оля, - я остановился и взял ее лицо в руки, - мы же уже с тобой обсудили это. Я никогда о тебе плохо не подумаю, чтобы ни случилось. Просто переживаю, если замечаю, что с тобой что-то не так.
- Ладно, - вздохнула Оля. - Паш, после той встречи… ну… с папой моего ученика, его, кстати, Валерий Петрович зовут, он мне проходу не дает…
- Почему же ты мне на него не пожаловалась?
- Он так проходу не дает, что особо не пожалуешься, - улыбнулась Оля. - На следующий же день встретил меня после последнего урока с букетом цветов.
Оля придвинулась ко мне и обняла меня рукой за талию.
- Пашенька, не знаю, кто придумал этот ключик к сердцу женщин, но он действует безотказно. Как бы я к нему ни относилась, но мне приятно его внимание. Очень приятно принимать от него цветы. Букеты у него каждый раз разные, но каждый раз шикарные! А еще он умеет так говорить! Я сразу это поняла. Я его тогда прямо заслушалась и даже не заметила, что мы снова подошли к его дому. Как он меня заманивал! Он перечислял все те соблазны, которые меня ждут внутри, но что-то внутри меня твердо сказало мне: «Стоп». И я не пошла. Как он меня ни уговаривал. В качестве альтернативы пришлось согласиться на кафе.
Оля запустила мне руку в карман и сжала мою ладонь своей ладошкой.
- Мы сидели в кафе, пили кофе с коньяком, он целовал мне руки и пылко говорил, как он любит меня. Это было так приятно. Ладошкам были приятны его поцелуи, душа моя млела от его признаний. Поэтому, когда он начал потихоньку гладить мне грудь, я не стала его останавливать. Эти касания так естественно вытекали из того, что он говорил. Если бы я помешала, я бы нарушила гармонию разговора. И, знаешь, так приятно было от касаний его пальчиков, что мне совсем не хотелось мешать им поглаживать меня.
Оля снова обняла меня за талию и прижалась ко мне.
- Он гладил меня и целовал руки, я же убеждала его, что больше ничего не будет. Объясняла, что случившееся это ошибка. Призналась, что все было волшебно. Благодарила за испытанные удовольствия. Говорила, что я замужем и люблю мужа. Говорила ему, что ему нужно больше уделять внимания жене. Говорить это было так же приятно, как ощущать его поглаживания и поцелуи.
Оля вдруг остановилась. Остановился и я.
- Да что я вру! Это было самое приятное. Мягко убеждать его отказаться от меня. Оказывается, это так приятно - отнекиваться, когда тебе гладят грудь, касаясь пальчиками сосков. Мне было приятно смотреть ему в глаза и тоном, которым обычно говорят любовные признания, отказывать ему. Похоже, мой тон обманул его. Когда в раздевалке он попробовал страстно поцеловать меня - во мне, Пашенька, проснулась кошка. Та кошка, которая всегда старается вырваться из рук, если не хочет быть на руках. Та кошка, которая не дает себя погладить, если ей этого не хочется. Та кошка, которая обязательно расцарапает до крови, когда с ней делают то, чего она не хочет. Откуда она во мне - даже не спрашивай. Я не знаю.
- Что еще за кошка? - удивился я.
- Тебе ли не знать? - отвернулась Оля. Потом как-то неловко посмотрела мне в глаза. - Это она не позволяет то, чего тебе хочется, когда я целую нашего любимчика, но не разрешаю ему большего. Это кошка не разрешает тебе то, что я позволила, когда мы были втроем, и когда я была у Валерки.
- Понятно, - протянул я, - вот, оказывается, кто во всем этом виноват…
- Ее действительно надо как-то уговорить, - исподлобья взглянула на меня Оля. - Даже мне. И даже мне это не всегда удается. Я не обманываю. От меня тут мало что зависит. Слушай дальше и не мешай мне больше своими дурацкими комментариями.
Оля взяла меня под руку и потянула за собой.
- И не спрашивай меня, почему я больше не хочу с ним интима. Я тоже этого не знаю. Может быть, опасение, что он добился от меня взаимности каким-то странным чаем, повлияло на это. Может быть то, что он относился ко мне, как к принцессе, и я почувствовала себя принцессой, которой он недостоин. Может, мое обещание тебе не заводить любовника как-то повлияло. А может уверенность, которая после нашей первой встречи читалась в его глазах - что я уже полностью его, раздраконила мою кошку…
Оля прижалась ко мне.
- Да что я выдумываю! Ни одна из этих причин не является главной. Это не сознательное решение. Просто крохотный огонек, который зажигается внутри, и от его свечения все становится возможным - не зажегся. Ничего не вздрогнуло внутри, когда он меня позвал. Самое сладкое, похоже, с пирожного я слизнула, а дальше кусать не захотелось. Так бывает. Но это не отменяет того, что мне с ним было приятно посидеть в кафе. Приятно слушать его признания в любви, приятны его касания, поцелуи рук, а особенно - мои отказы. Мои мягкие отказы, оставляющие надежду. Я сама млела, слушая, как медоточиво звучали мои слова. В них были сожаление, грусть и жалость, что все закончилось. Мои мягкие отказы, которые, кажется, можно преодолеть, просто нужно быть чуть-чуть настойчивее. Чем настойчивее он становился, тем приятнее мне было отказывать ему. А особенно мне понравилось дождаться момента, когда он уже не может сдержаться, срывается и лезет ко мне. Приятно мягко освобождаться из его объятий, когда он пытается облапить меня. А если он не пускает, то появляется кошка и начинает царапаться. Против кошки он бессилен.
Оля остановилась и посмотрела на меня.
- Признаюсь, Пашенька. Когда я шла домой после нашей встречи в кафе, я чувствовала такое же удовлетворение, как после той прошлой полноценной близости с полным набором удовольствий. Такая глубокая удовлетворенность. Даже ноги точно также дрожали. А еще чувствовала себя чуточку виноватой и делающей что-то постыдное. Но еще пришло и чувство гордости, что не отдалась ему. Одним словом, я сама не пойму, что в моей голове дурацкой творится. Сплошной сумбур.
Оля отвернулась от меня и засунула руки в карманы дубленки.
- Поэтому когда через неделю он опять встретил меня с цветами, я снова согласилась пойти с ним в кафе. В этот раз он был еще более пылок. А моя кошка стала еще активнее. Чем настойчивее он был - тем активнее она сопротивлялась. И лишь деликатностью он мог утихомирить ее. Лишь одно моя кошечка позволяла ему делать всегда - целовать мне руки. Он понял это. Если он послушен во время свидания, она разрешает гладить грудь, целовать на прощание в губы, а иногда даже целовать коленки.
Оля шла рядом со мной и, похоже, даже не заметила, как я взял ее за руку.
- Мне стало нравиться встречаться с ним. Это стало у нас даже определенной традицией. Если в среду после урока его нет, я начинаю ощущать внутри себя разочарование. Но он пока не пропустил ни одной среды. Почему в среду? Я ему разрешила появляться только в среду. Сама даже не знаю почему. Вот такая прихоть у меня возникла. Так вот, в среду он обязательно встречается у меня на пути, только в разных местах. Говорит мне, что не хочет примелькаться и попасть на язык местным бабкам со своим неизменным букетом. А потом ведет в кафе или в ресторан.
Оля обняла мою руку и прижалась к ней.
- У нас даже определенный ритуал образовался. Я сначала не смотрю на него. Вроде бы обижаюсь на него или не замечаю. Он переживает и старается заглянуть в мои глаза. Подлизывается, что-то развлекательное мне говорит. Цветы мне сует. Я встречаюсь с ним глазами, он его ловит и напряженно ждет - что будет дальше? Я не выдерживаю и улыбаюсь ему. Его отпускает, он облегченно улыбается, и я вижу, как радость наполняет его. После этого наступает второй этап. Ему очень хочется взять мои руки в свои. Он же знает - если он мои руки возьмет, то уже сможет их целовать. Но я сначала не даюсь. Вредничаю. Держу руки под столом или на груди скрещиваю. А он смотрит то мне в глаза, то на мои руки, причем так жалобно, что я не выдерживаю. Я протягиваю ему мои руки, он их хватает, целует и начинает меня уговаривать. А я начинаю его убеждать, что он зря добивается меня…
Порыв ветра бросил горсть снежинок между распахнутыми полами дубленки Оли.
- Знаешь, Паш, мне кажется, он влюбляется в меня все больше и больше. Когда он протягивает мне букет - у него руки просто дрожат. Я даже думала, что он для смелости выпивает. Оказалось - нет. Я специально принюхивалась. От него не пахнет спиртным. Лишь шампанским или кофе с коньяком, которое мы пили в кафе. И то - лишь после встречи. А потом он берет мои руки в свои и вздрагивает в этот момент. Потом целует их и весь меняется. Руки перестают дрожать. Становится веселым и многословным, обаятельным и шутливым. Признался однажды, что ночью любит засыпать положив мои трусики себе на лицо и вдыхая их запах. Оказывается, это он их украл, а не я их потеряла. Так он отдавать их не хочет! Отказался отдавать, даже когда я ему сказала, что это любимые трусики моего мужа. Соглашается поменяться на трусики которые во время встречи на мне и только, если обмен будет происходить у него дома и он их сам будет с меня снимать. Я, конечно, возмущаюсь и не соглашаюсь. По-настоящему у меня сердиться, конечно, не получается. В глубине души мне даже приятно, что он их у меня украл. А он разговаривает со мной, гладит мои руки и жмурится от удовольствия. Потом целует мои ладошки, и уже с надеждой и обожанием заглядывает мне в глаза, надеясь увидеть там согласие.
Мы шли и молчали. Вдруг Оля дернула меня за руку, заставляя остановиться, и спросила, вопросительно заглядывая мне в глаза:
- Паш, как мне с ним быть?
Я молча пожал плечами. Оля отзеркалила мое движение и снова дернула за руку:
- Ну, Паш… - требовательно протянула она.
- Пусть остается все как есть, - ответил я, поняв, что от ответа отвертеться не удастся.
- А что потом? - озадачилась Оля.
- А потом - или падишах умрет, или осел сдохнет…
- Пусть остается все как есть… - повторила задумчиво Оля. Потом воскликнула:
- И правильно! Пусть сам решает свои проблемы! Мы в ответе за тех, кого приручили, но не за тех, кто приручился сам!
Она дернула меня за руку:
- Побежали за книжками, пока их не расхватали!
Этот эпизод основан на моем понимании этого явления на уровне психологии.
Мне интересно это явление под названием "динамо", как впрочем практически всё в психологии женской сексуальности.
И не все понятно.
Вот зачем женщины это делают? Варианты:
Просто поиграться с чувствами?
Доставляет удовольствие?
Мужчина неинтересный для интима, но обижать не хочется?
Ареал поклонников надо пополнять?
Еще интересно воздействие такого поведения женщины на мужчину.
У меня он влюбился в нее. Да что там влюбился, вляпался с головой, попал в глубокую психологическую зависимость.
Предыстория такова. У жены есть ученики. Папа одного из учеников начинает ухаживать за ней, а она начинает влюбляться в него. Муж, поняв это и не желая, чтобы жена глубоко влюбилась, подталкивает ее на секс с этим мужчиной. Жена соглашается, секс случается и, по рассказу жены - офигительный секс. Уже это заставляет мужа начать ревновать. И тут он видит случайно встречу своей жены с ее... не могу подобрать слово, чтобы кратко назвать человека, с которым у женщины случился разовый секс. Слово любовник не подходит, ведь слово любовник уже подразумевает постоянные отношения.
Муж начинает ревновать и этому посвящен предыдущий пост. Но, оказалось, что его ревность необоснована. Оказалось его жена просто крутит динамо с ее разовым любовником. Об этом в этом отрывке:
Оля нетерпеливо прохаживалась по тротуару у здания бывшей ратуши. Завидев меня, она сорвалась, подбежала, кинулась с разбега мне на шею и повисла, обнимая, целуя и болтая ногами.
- Пашка! Какой же ты необязательный поросенок! Я тоже опоздала, а ты еще хуже оказался! Если бы у меня не было сегодня такого замечательного настроения - знаешь, как я бы тебя ругала! Но я сегодня такая добрая, что даже не обижаюсь на тебя. А ну поцелуй меня за то, что я такая добрая!
- А с чего это ты такая добрая и веселая?
- Первый снег, Пашенька! Я ужасно люблю снег!
Мы шли, держась за руки, а Оля продолжала щебетать.
- На выставке такие книжки есть - закачаешься! У меня уже коленки трясутся, так хочется их купить. Настенька уже была там и мне все про выставку рассказала. Так что нам не придется везде толкаться, а пойдем прямиком туда, куда надо!
- Оль, - я пытался говорить как можно более беззаботно, - а что это у тебя за родительское собрание было?
- Да, ерунда, Пашенька, не заморачивайся, - отмахнулась Оля. - Рутина и обычная учительская текучка. Родители любят о своих детях говорить. Хлебом их не корми - дай своих чад обсудить.
- Расскажи, - прижал я руку Оли к себе, - о чем же говорят родители с учителем? Какие проблемы обсуждают? Вот о чем вы говорили сегодня?
- Паш, - жалобно попросила Оля, - может, не надо? Давай лучше о книгах?
- Я хочу, - строптиво возразил я. - Я заметил, что мало интересуюсь твоей работой и чувствую себя эгоистом.
Оля шла и молчала.
- Хорошо, - уныло произнесла она. - Вот честно, Пашенька, не хотела тебе рассказывать.
- Почему? - спросил я, искоса поглядывая на нее.
- Ты обо мне плохо думать начнешь, если я тебе все расскажу, - Оля смотрела вбок. Вся веселость ее пропала. - Поэтому и не хотела тебя во всякую ерунду посвящать. Меньше знаешь - крепче спишь.
- Оля, - я остановился и взял ее лицо в руки, - мы же уже с тобой обсудили это. Я никогда о тебе плохо не подумаю, чтобы ни случилось. Просто переживаю, если замечаю, что с тобой что-то не так.
- Ладно, - вздохнула Оля. - Паш, после той встречи… ну… с папой моего ученика, его, кстати, Валерий Петрович зовут, он мне проходу не дает…
- Почему же ты мне на него не пожаловалась?
- Он так проходу не дает, что особо не пожалуешься, - улыбнулась Оля. - На следующий же день встретил меня после последнего урока с букетом цветов.
Оля придвинулась ко мне и обняла меня рукой за талию.
- Пашенька, не знаю, кто придумал этот ключик к сердцу женщин, но он действует безотказно. Как бы я к нему ни относилась, но мне приятно его внимание. Очень приятно принимать от него цветы. Букеты у него каждый раз разные, но каждый раз шикарные! А еще он умеет так говорить! Я сразу это поняла. Я его тогда прямо заслушалась и даже не заметила, что мы снова подошли к его дому. Как он меня заманивал! Он перечислял все те соблазны, которые меня ждут внутри, но что-то внутри меня твердо сказало мне: «Стоп». И я не пошла. Как он меня ни уговаривал. В качестве альтернативы пришлось согласиться на кафе.
Оля запустила мне руку в карман и сжала мою ладонь своей ладошкой.
- Мы сидели в кафе, пили кофе с коньяком, он целовал мне руки и пылко говорил, как он любит меня. Это было так приятно. Ладошкам были приятны его поцелуи, душа моя млела от его признаний. Поэтому, когда он начал потихоньку гладить мне грудь, я не стала его останавливать. Эти касания так естественно вытекали из того, что он говорил. Если бы я помешала, я бы нарушила гармонию разговора. И, знаешь, так приятно было от касаний его пальчиков, что мне совсем не хотелось мешать им поглаживать меня.
Оля снова обняла меня за талию и прижалась ко мне.
- Он гладил меня и целовал руки, я же убеждала его, что больше ничего не будет. Объясняла, что случившееся это ошибка. Призналась, что все было волшебно. Благодарила за испытанные удовольствия. Говорила, что я замужем и люблю мужа. Говорила ему, что ему нужно больше уделять внимания жене. Говорить это было так же приятно, как ощущать его поглаживания и поцелуи.
Оля вдруг остановилась. Остановился и я.
- Да что я вру! Это было самое приятное. Мягко убеждать его отказаться от меня. Оказывается, это так приятно - отнекиваться, когда тебе гладят грудь, касаясь пальчиками сосков. Мне было приятно смотреть ему в глаза и тоном, которым обычно говорят любовные признания, отказывать ему. Похоже, мой тон обманул его. Когда в раздевалке он попробовал страстно поцеловать меня - во мне, Пашенька, проснулась кошка. Та кошка, которая всегда старается вырваться из рук, если не хочет быть на руках. Та кошка, которая не дает себя погладить, если ей этого не хочется. Та кошка, которая обязательно расцарапает до крови, когда с ней делают то, чего она не хочет. Откуда она во мне - даже не спрашивай. Я не знаю.
- Что еще за кошка? - удивился я.
- Тебе ли не знать? - отвернулась Оля. Потом как-то неловко посмотрела мне в глаза. - Это она не позволяет то, чего тебе хочется, когда я целую нашего любимчика, но не разрешаю ему большего. Это кошка не разрешает тебе то, что я позволила, когда мы были втроем, и когда я была у Валерки.
- Понятно, - протянул я, - вот, оказывается, кто во всем этом виноват…
- Ее действительно надо как-то уговорить, - исподлобья взглянула на меня Оля. - Даже мне. И даже мне это не всегда удается. Я не обманываю. От меня тут мало что зависит. Слушай дальше и не мешай мне больше своими дурацкими комментариями.
Оля взяла меня под руку и потянула за собой.
- И не спрашивай меня, почему я больше не хочу с ним интима. Я тоже этого не знаю. Может быть, опасение, что он добился от меня взаимности каким-то странным чаем, повлияло на это. Может быть то, что он относился ко мне, как к принцессе, и я почувствовала себя принцессой, которой он недостоин. Может, мое обещание тебе не заводить любовника как-то повлияло. А может уверенность, которая после нашей первой встречи читалась в его глазах - что я уже полностью его, раздраконила мою кошку…
Оля прижалась ко мне.
- Да что я выдумываю! Ни одна из этих причин не является главной. Это не сознательное решение. Просто крохотный огонек, который зажигается внутри, и от его свечения все становится возможным - не зажегся. Ничего не вздрогнуло внутри, когда он меня позвал. Самое сладкое, похоже, с пирожного я слизнула, а дальше кусать не захотелось. Так бывает. Но это не отменяет того, что мне с ним было приятно посидеть в кафе. Приятно слушать его признания в любви, приятны его касания, поцелуи рук, а особенно - мои отказы. Мои мягкие отказы, оставляющие надежду. Я сама млела, слушая, как медоточиво звучали мои слова. В них были сожаление, грусть и жалость, что все закончилось. Мои мягкие отказы, которые, кажется, можно преодолеть, просто нужно быть чуть-чуть настойчивее. Чем настойчивее он становился, тем приятнее мне было отказывать ему. А особенно мне понравилось дождаться момента, когда он уже не может сдержаться, срывается и лезет ко мне. Приятно мягко освобождаться из его объятий, когда он пытается облапить меня. А если он не пускает, то появляется кошка и начинает царапаться. Против кошки он бессилен.
Оля остановилась и посмотрела на меня.
- Признаюсь, Пашенька. Когда я шла домой после нашей встречи в кафе, я чувствовала такое же удовлетворение, как после той прошлой полноценной близости с полным набором удовольствий. Такая глубокая удовлетворенность. Даже ноги точно также дрожали. А еще чувствовала себя чуточку виноватой и делающей что-то постыдное. Но еще пришло и чувство гордости, что не отдалась ему. Одним словом, я сама не пойму, что в моей голове дурацкой творится. Сплошной сумбур.
Оля отвернулась от меня и засунула руки в карманы дубленки.
- Поэтому когда через неделю он опять встретил меня с цветами, я снова согласилась пойти с ним в кафе. В этот раз он был еще более пылок. А моя кошка стала еще активнее. Чем настойчивее он был - тем активнее она сопротивлялась. И лишь деликатностью он мог утихомирить ее. Лишь одно моя кошечка позволяла ему делать всегда - целовать мне руки. Он понял это. Если он послушен во время свидания, она разрешает гладить грудь, целовать на прощание в губы, а иногда даже целовать коленки.
Оля шла рядом со мной и, похоже, даже не заметила, как я взял ее за руку.
- Мне стало нравиться встречаться с ним. Это стало у нас даже определенной традицией. Если в среду после урока его нет, я начинаю ощущать внутри себя разочарование. Но он пока не пропустил ни одной среды. Почему в среду? Я ему разрешила появляться только в среду. Сама даже не знаю почему. Вот такая прихоть у меня возникла. Так вот, в среду он обязательно встречается у меня на пути, только в разных местах. Говорит мне, что не хочет примелькаться и попасть на язык местным бабкам со своим неизменным букетом. А потом ведет в кафе или в ресторан.
Оля обняла мою руку и прижалась к ней.
- У нас даже определенный ритуал образовался. Я сначала не смотрю на него. Вроде бы обижаюсь на него или не замечаю. Он переживает и старается заглянуть в мои глаза. Подлизывается, что-то развлекательное мне говорит. Цветы мне сует. Я встречаюсь с ним глазами, он его ловит и напряженно ждет - что будет дальше? Я не выдерживаю и улыбаюсь ему. Его отпускает, он облегченно улыбается, и я вижу, как радость наполняет его. После этого наступает второй этап. Ему очень хочется взять мои руки в свои. Он же знает - если он мои руки возьмет, то уже сможет их целовать. Но я сначала не даюсь. Вредничаю. Держу руки под столом или на груди скрещиваю. А он смотрит то мне в глаза, то на мои руки, причем так жалобно, что я не выдерживаю. Я протягиваю ему мои руки, он их хватает, целует и начинает меня уговаривать. А я начинаю его убеждать, что он зря добивается меня…
Порыв ветра бросил горсть снежинок между распахнутыми полами дубленки Оли.
- Знаешь, Паш, мне кажется, он влюбляется в меня все больше и больше. Когда он протягивает мне букет - у него руки просто дрожат. Я даже думала, что он для смелости выпивает. Оказалось - нет. Я специально принюхивалась. От него не пахнет спиртным. Лишь шампанским или кофе с коньяком, которое мы пили в кафе. И то - лишь после встречи. А потом он берет мои руки в свои и вздрагивает в этот момент. Потом целует их и весь меняется. Руки перестают дрожать. Становится веселым и многословным, обаятельным и шутливым. Признался однажды, что ночью любит засыпать положив мои трусики себе на лицо и вдыхая их запах. Оказывается, это он их украл, а не я их потеряла. Так он отдавать их не хочет! Отказался отдавать, даже когда я ему сказала, что это любимые трусики моего мужа. Соглашается поменяться на трусики которые во время встречи на мне и только, если обмен будет происходить у него дома и он их сам будет с меня снимать. Я, конечно, возмущаюсь и не соглашаюсь. По-настоящему у меня сердиться, конечно, не получается. В глубине души мне даже приятно, что он их у меня украл. А он разговаривает со мной, гладит мои руки и жмурится от удовольствия. Потом целует мои ладошки, и уже с надеждой и обожанием заглядывает мне в глаза, надеясь увидеть там согласие.
Мы шли и молчали. Вдруг Оля дернула меня за руку, заставляя остановиться, и спросила, вопросительно заглядывая мне в глаза:
- Паш, как мне с ним быть?
Я молча пожал плечами. Оля отзеркалила мое движение и снова дернула за руку:
- Ну, Паш… - требовательно протянула она.
- Пусть остается все как есть, - ответил я, поняв, что от ответа отвертеться не удастся.
- А что потом? - озадачилась Оля.
- А потом - или падишах умрет, или осел сдохнет…
- Пусть остается все как есть… - повторила задумчиво Оля. Потом воскликнула:
- И правильно! Пусть сам решает свои проблемы! Мы в ответе за тех, кого приручили, но не за тех, кто приручился сам!
Она дернула меня за руку:
- Побежали за книжками, пока их не расхватали!
Этот эпизод основан на моем понимании этого явления на уровне психологии.
Мне интересно это явление под названием "динамо", как впрочем практически всё в психологии женской сексуальности.
И не все понятно.
Вот зачем женщины это делают? Варианты:
Просто поиграться с чувствами?
Доставляет удовольствие?
Мужчина неинтересный для интима, но обижать не хочется?
Ареал поклонников надо пополнять?
Еще интересно воздействие такого поведения женщины на мужчину.
У меня он влюбился в нее. Да что там влюбился, вляпался с головой, попал в глубокую психологическую зависимость.