Чем выше забор, тем лучше сосед
Дачные друзья приехали «консервировать» дачу. И Элеонору Борисовну привезли. А она тут же мне позвонила: «Приходи, Леночка, повидаемся, чайку попьём». Я пошла, с удовольствием предвкушая общение с милым мне человеком.
Их дом через два участка от моего, но есть одна засада - путь лежит мимо специфических соседей. А у них как раз пир горой. А раз пир горой, то и ворота настежь - заходи все, общаться желаем!
Иду мимо, куда ж деваться. Ну не огородами же добираться.
Вот тут они и встали поперёк дороги. Зайди, говорят, соседка, на минуточку, нам про розы у тебя спросить надо. Ох ты ж, мамачки, ну как тут откажешь.
Уж несколько лет я в этот сад не заходила. Оглядываюсь. Во дворе беседочка просторная, в беседочке стол, на столе выпивка-закуска с размахом.
Радостный хозяин Пашка Крыльцов 60-ти лет сидит в обнимку с бутылкой вина. Водку он теперь не пьёт, опасается - панкреонекроз у него.
«Врачи сказали - у Пашки головка какая-то болит, гы-гыы. А хвостик, сказали, в порядке. Слышь, Крыльцов! У тебя хвостик, бл…, в порядке? Га-гаааа!» - это вещает жена Райка. Трезвой я её за все годы видела считанные разы.
Пашка и Райка - так зовёт их вся деревня, и даже маленький внук.
Меня усаживают за стол и пытаются напоить. Я стойко отбиваюсь.
- Ты против нас имеешь что-то, - хмурится Раиса.
- Ничего не имею. Просто пить не хочу.
- Может, ты водку не хочешь? Пашка! Налей-ка вина Лене!
- Не надо мне вина. Я не хочу.
- Ну, как это «не хочу»! Мы тебя обидели, чтоль, чем?
- Да ничем вы меня не обижали, Рая! Я не буду пить!
- А чо это ты? Болеешь?
- Да, болею, - смалодушничала я.
- Вот как раз и поправишься.
- Нет. Мне сегодня за руль, - после этого вранья настаивать прекращают и, слава Создателю,
выпивают без меня.
Довольный Пашка, опустошив стакан, врубает на полную мощность тюремный шансон.
«Гоп-стоп, Зоя, кому давала стоя» - гремит на всю улицу.
Внучка-подросток сидит за столом, слушает.
- Райка! Райка! Ну-ка, сделай тише! Лен, а Лен, вот у тебя какого цвета волосы? - наклоняется ко мне Крыльцов. Раиса радостно открывает рот.
- Да уж теперь и не разберёшь, Паш. Тёмные всегда были, - наивно отвечаю я.
- А на голове?
- Бугагагаааа! Ахахахаха!!! - за столом всеобщее веселье.
Я тупо собираюсь спросить, что он имеет в виду, и тут до меня доходит - вспоминаю непристойную шутку хулиганистых мальчишек раннего школьного возраста.
- Павел, я так шутить в пятом классе средней школы стеснялась. Не стыдно?
- Да ладно тебе, - машет рукой Пашка, - смешно же!
Раиса недовольно поджимает губы. Испортила я им, понимаешь, шутку. Юмора совсем не понимаю.
Вообще-то, Павел очень весёлый человек. Доброжелательный. Я ни разу не видела его в плохом расположении духа. Как говорила его покойная тёща, неоднократно битая пьяницей-мужем: «Вот повязло Райке нашей, уж так повязло! Пашка-то добрый какой! А как выпьеть - так ишо добрее становится. Повязло!»
- Пливееет! - налетает на меня внучок Крыльцовых Тимофей.
- Тимка! Иди сюда! - Павел закуривает и суёт малышу сигарету в рот. - Ну-ка, на! Покури!
Трехлетний Тимошка дует в цибарку, как в трубу. Все смеются.
- Не так, Тимка, не так! В себя дыши! Вот как, понял?
Ребёнок затягивается и захлёбывается кашлем. Веселье за столом достигает пика .
Я смотрю на Тимкину маму: бессмысленная улыбка, стеклянные глаза. Она смеётся вместе со всеми.
Похоже, про совет об укрытии роз, который от меня хотели, все забыли.
Тихонько выползаю за калитку и на цыпочках иду к забору Элеоноры Борисовны.
Такое ощущение, что я съела кусок говна.
/Имена изменены, все совпадения, конечно, совершенно случайны/