Фабрики рабочим. Или национализация при Николае II.
Национализация и государственная собственность были известны в России задолго до революции. Наиболее наглядным примером может служить выкуп частных железных дорог в казну: при министре финансов Н. Бунге было выкуплено 1344 версты, при И. Вышнеградском - 5858, при С. Витте - 14116, то есть почти столько же, сколько было вновь построено частными обществами. Причиной национализации частных железных дорог являлась их хроническая убыточность, которая покрывалась за счет государства. Кроме железных дорог государству, в лице морского и военного министерств, принадлежали многочисленные казенные заводы. Не смотря на то, что в 1911 г., по показаниям военного министра В. Сухомлинова, Гучков, Путилов, Коновалов и другие начали «приватизацию» снарядно-патронного дела, в казне оставались Адмиралтейский, Балтийский, Ижорский, Обуховский, Тульский, Сестрорецкий, Ижевские оружейные, Пермские орудийный и сталелитейный, уральские горные заводы и т.д. Казна владела миллионами гектаров земли. Но с началом тотальной войны оказалось, что и этого было недостаточно. Война требовала мобилизации всей промышленности… Однако, не смотря на то, что Россия начала подготовку к войне задолго до ее начала, к мобилизации промышленности она приступила одной из последних.
[Spoiler (click to open)]В первых рядах оказалась Англия, которая начала ее еще даже толком не вступив в войну, и с сентября 1914 г. - по апрель 1915 г. увеличила производство снарядов в 20 раз. В России же мобилизация промышленности затянулась до августа 1915 г., в результате производство винтовок, пулеметов, орудий и снарядов выросло за первый год войны лишь в 2-2,5 раза1. В итоге вспоминал А. Деникин: «уже к октябрю 1914 года иссякли запасы для вооружения пополнений, которые мы стали получать на фронте сначала вооруженными на 1/10, потом и вовсе без ружей. Главнокомандующий Юго-западным фронтом телеграфировал в Ставку; «Источники пополнения боевых припасов иссякли совершенно. При отсутствии пополнения придется прекратить бой и выводить войска в самых тяжелых условиях…»2. Только поражения Русской армии 1915 г. и полученный «кровавый опыт привел, наконец, к простой идее мобилизации русской промышленности, - вспоминал Деникин, - И дело, вырвавшееся из мертвящей обстановки военных канцелярий, пошло широким ходом... Я по непосредственному опыту, а не только по цифрам имею полное основание утверждать, что уже к концу 1916 года армия наша, не достигнув, конечно, тех высоких норм, которые практиковались в армиях союзников, обладала все же вполне достаточными боевыми средствами..»3. Так, до мобилизации Путиловский завод почти не делал 6-ти дюймовых снарядов, после того, как он был секвестрирован, в марте 1916 г.4, завод стал давать почти половину всего изготовленного в России их количества. После мобилизации всей оборонной промышленности к 1917 г. военное производство в России выросло в 2,3 раза, полностью удовлетворяя потребности фронта в оружии и боеприпасах. Производство снарядов выросло в 40 раз! Однако милитаризация промышленности привела не только к росту военного производства, но и к еще одному эффекту, на который в своем докладе Николаю II указывал начальник главного артиллерийского управления (ГАУ) ген. А. Маниковский. Его данные говорили о массовых злоупотреблениях среди российских промышленников, завышавших цены на свою продукцию. Так, только по артиллерийским выстрелам переплата к исходу 1916 г. составила 1094 млн. рублей. Если на казенном заводе 122 мм шрапнель обходилась в 15 рублей, то частный завод получал 35 рублей, 76 мм - соответственно 10 и 15 рублей, 152 мм фугас - 42 и 70 рублей и т.д… 3-дюймовая пушка стоила 7 тыс. и 12 тыс. рублей… «Наша промышленность, - отмечал А. Маниковский, - особенно металлообрабатывающая взвинтила цены на все предметы боевого снабжения до степени ни с чем не сообразной… Хотя при сравнении заготовочных цен наших союзников с ценами нашей частной промышленности и выясняется, насколько дешевле им обходятся предметы боевого снабжения в сравнении с нами, но все же следует отметить, что в общем гг. промышленники - и наши, и в союзных странах - проявили неумеренные аппетиты к наживе»5. Действительно, отмечает В. Шамбаров, «сверхприбыли не стеснялись грести предприниматели и во Франции, и в Германии, и в Англии. Так, французские фирмы по производству стали за год увеличили барыши вчетверо. А когда во Франции решили ввести дополнительный налог на сверхприбыли, то прикинули, что увеличение дохода фирм на 20-30% по сравнению с довоенным надо считать не “сверх", а "нормальным". И взяточничество там было вполне легальным - чиновнику, ведавшему распределением заказов, предлагали “войти в долю", по французским законам это не возбранялось, и парижские бизнесмены даже удивлялись, почему русские военные представители… отвергают подобные предложения»6. Даже когда в конце 1917 г. во Франции вспыхнули забастовки рабочих «Некоронованные и даже не всегда гласные властители французского капитала продолжали наживаться на военных заказах», - вспоминал русский военный представитель во Франции А. Игнатьев7. В Англии, предприниматели, для извлечения дополнительной прибыли задерживали поставки в ожидании повышения цен, или снижали расценки в ответ на повышение рабочими выработки (к чему призывало рабочих правительство). Контроль за прибылью распространялся на поставки только для своей армии. На поставки союзникам норма прибыли повышалась в среднем на 20%. В то же время во Франции и Англии действовали строгие законы ограничивающие рост заработной платы. «Третий год войны разрушил все мои о ней представления, - вспоминал А. Игнатьев, - Она обратилась в какое-то мировое предприятие, в котором тыл открывал с каждым днем все новые возможности легкой наживы и спекуляции. Мне, воспитанному на скромных началах, французская бережливость и экономия казенных средств в первые месяцы войны приходились особенно по вкусу. Теперь же, когда и промышленники, и банкиры, наживавшиеся на казенных заказах, влезли в роскошные служебные кабинеты, а французские министерства по их примеру реквизировали для себя целые особняки и отели, - бороться с организованной в государственных масштабах спекуляцией становилось все труднее. Франция уже изменяла свое лицо»8. Погоня за сверхприбылью захлестнула даже такой вышколенный экономический механизм, как германский. По словам ген. Э. Людендорфа: «Прибыль, граничащая с ростовщичеством, не могла быть терпима… я глубоко сожалел о том, что нам не удалось ее искоренить... Спекуляция за счет войны представляет собой отвратительное явление, приносящее своим разлагающим влиянием неисчислимый вред»... «Многократные предложения имперскому канцлеру… искоренить торговлю из-под полы, а также чрезмерную предпринимательскую прибыль и заработную плату, как того требовало сохранение нашей боеспособности, остались безрезультатными»9. Ситуацию, в этой сфере, в России наглядно передавали дневниковые записи 1916 г. военного корреспондента М. Лемке: «Когда сидишь в Ставке, видишь, что армия воюет, как умеет и может; когда бываешь в Петрограде, в Москве, вообще в тылу, видишь, что вся страна… ворует. Все воруют, все грабят, все хищничают. И не надо очень глубоко вдумываться, что бы понять еще больший ужас: страна ворует именно потому, что армия воюет; а армия воюет потому, что страна в лице своих буржуазных правителей, предпочитает воровать… Бешенные цены, которые платит казна за все, создает у всех на глазах молниеносных миллионеров, иногда в несколько часов… Лицемерный крик «Все для войны!» искренен только у несмышленых или наивных единиц; массы грабителей и воров держат его искусственно на высоких нотах патриотизма. В этой стране нет понимания ее собственных интересов, потому, что у массы нет понимания самой страны. Россия, как таковая, всем чужда; она трактуется, как отвлеченная категория. Все казенное и народное это мешок, из которого каждый черпает, сколько может захватить… «Черт с ними со всеми, лишь бы сейчас урвать» - вот девиз нашего массового государственного и народного вора…» Россия это «Страна где каждый видит в другом источник материальной эксплуатации, где никто не может заставить власть быть сколько-нибудь честной…»10. «Создавалась целая армия «героев тыла», - вспоминал военный юрист Р. Раупах, - которые мародерствовали во всех областях жизни страны: в торговой, промышленной и общественно-политической. Захватившая низших агентов власти вакханалия хищений, взяточничества, спекуляции... В то же время, непривычные к деньгам, легко разбогатевшие «nouveaux-riches» проигрывали огромные суммы в игорных домах, наполняли театры и увеселительные заведения и устраивали попойки и безумные кутежи в ресторанах. И все это делалось открыто на глазах голодающей толпы»11. В начале 1916 г. М. Лемке приходил к крайне пессимистичным выводам: «торгово-промышленный класс без органов и организации он крепко объединился и разоряет страну, как дикарь. Все это возможно в такой стране, где нет разумной и знающей жизнь власти, ни любви к родине, ни понимания своих элементарных гражданских обязанностей… Государственная Дума не внесла в это дело корректив: она принципиально высказалась против крутых административных мер…, и не указала ни на какие другие меры… Россия попала в безвыходное положение… Мы летим на всех парах к какому то страшному краю, к тому ужасному концу, который никому неясен, но неизбежен...»12. «В конце ноября 1916 года с кафедры Государственной Думы были оглашены некоторые «военные прибыли» за отчетные 1915-1916 гг.: Товарищество Рябушинских - 75% чистой прибыли; Тверская мануфактура - 111%; Товарищество меднопрокатного завода Кольчугина - 12,2 млн. рублей, при основном капитале 10 млн.»13. Валовая прибыль пяти крупнейших акционерных обществ Урала: «Богословское общество, имевшее в 1913 г. около 4 млн. валовой прибыли, получило в 1916 г. свыше 10,5 млн.; Белорецкое общество, имевшее в 1913 г. 0,86 млн. руб., в 1916 г. - 2,17 млн. и т.д. В общем за два года войны валовая прибыль увеличилась в три раза»14. При этом объемы производства этих обществ в натуральном выражении сократились15. Главное артиллерийское управление, под руководством ген. А. Маниковского, разработало программу полной мобилизации промышленности, которая тесно перекликалась с появившимися два года спустя «тезисами» В. Ленина: «Все воюющие государства, испытывая крайние тяготы и бедствия войны, испытывая - в той или иной мере - разруху и голод, давно наметили, определили, применили, испробовали целый ряд мер контроля, которые почти всегда сводятся к объединению населения, к созданию или поощрению союзов разного рода, при участии представителей государства, при надзоре с его стороны и т. п. Все такие меры контроля общеизвестны, об них много говорено и много писано, законы, изданные воюющими передовыми державами и относящиеся к контролю, переведены на русский язык или подробно изложены в русской печати… Если бы действительно наше государство хотело деловым, серьезным образом осуществлять контроль, если бы его учреждения не осудили себя, своим холопством перед капиталистами, на “полную бездеятельность”, то государству оставалось бы лишь черпать обеими руками из богатейшего запаса мер контроля, уже известных, уже примененных. Единственной помехой этому, - помехой, которую прикрывают от глаз народа кадеты, эсеры и меньшевики, - было и остается то, что контроль обнаружил бы бешеные прибыли капиталистов и подорвал бы эти прибыли»16. Инициативы начальника ГАУ А. Маниковского встречали ожесточенное сопротивление либеральной общественности и промышленников. На их защиту встал даже сам Николай II. На причину такой реакции императора проливает свет разговор А. Маниковского (М) с Николаем II (Н): «- (Н) на вас жалуются, что вы стесняете самодеятельность общества при снабжении армии, - (М) Ваше величество, они и без того наживаются на поставке на 300%, а бывали случаи, что получали даже более 1000% барыша1, - (Н) Ну и пусть наживают, лишь бы не воровали. - (М) Ваше величество, но это хуже воровства, это открытый грабеж. - (Н) Все-таки не нужно раздражать общественное мнение»17. Историк Н. Яковлев приводивший этот разговор, полагал, что тем самым Николай II стремился откупиться от буржуазии «в экономическом отношении, чтобы ослабить ее политическое давление»18. Такое «умиротворение» либеральной общественности и буржуазии, за счет разорения экономики и государства привело к росту цен и все более углубляющемуся массовому обнищанию населения. Рабочие ответили на это ожесточением стачечной борьбы. Количество стачек за 2 первые года войны выросло в почти в 20 раз2. Ситуация резко осложнялась тем, что «милитаризация промышленности легла тяжким бременем на население, - подтверждал Деникин, - ибо, по исчислениям министра Покровского, армия поглощала 40 - 50% всех материальных ценностей, которые создавала страна… в социальном отношении война углубила рознь между двумя классами - торгово-промышленным и рабочим, доведя до чудовищных размеров прибыли и обогащение первых и ухудшив положение вторых: приостановкой некоторых профессиональных гарантий, ввиду военного положения, прикреплением военнообязанных к определенным предприятиям и более тяжелыми условиями жизни, ввиду общего повышения цен и ухудшения питания»19. Одновременно огромный размах получили различные масштабные спекуляции, окончательно разрушавшие внутренний рынок. Для борьбы с ними, по предложению ген. М. Алексеева, была создана особая оперативно-следственная комиссия ген. Н. Батюшина. В нее вошли лучшие специалисты контрразведки для борьбы с саботажем и экономическими диверсиями. По словам В. Шамбарова, «работать она начала очень результативно. Был арестован банкир Д.И. Рубинштейн, связанный с продажей за границу зерна, перекачкой за рубеж денег и ценностей, игрой на понижение русских ценных бумаг. А заодно владелец контрольного пакета акций самой популярной газеты "Новое Время", заливавшей страну потоками грязи и "негатива"... Открылось дело уральских предпринимателей, вывозивших за рубеж золото и ценные легирующие добавки в неотработанных шлаках. В Одессе зацепили заводчиков Шапиро, Раухенберга и Шполянского, сбывавших "налево" стратегическое сырье. Открылось "дело мукомолов", завязанных со спекуляциями хлебом на Волге. Заинтересовались фирмой Нобеля, вывозившей через нейтралов керосин. Арестовали братьев Животовских, организовавших мощнейший канал контрабандного вывоза сахара через Персию (чистый "навар" от этого, только у самих Животовских, составил за год 75 млн. руб.). А от них потянулась ниточка к "Всероссийскому обществу сахарозаводчиков"… А дальше открылось, что сахарозаводчики связаны с… Внешторгбанком и Международным банком, и во втором из них при обыске нашли документы, подтверждающие агентурную информацию о контактах с немцами... Причем выяснилось, что после ареста Рубинштейна как раз "Всероссийское общество сахарозаводчиков" сразу перекупило акции "Нового Времени"…»20. Однако, продолжает Шамбаров, «все это кончилось... ничем. Ни одно из перечисленных дел не дошло даже до суда... Давление пошло со всех сторон… либералы обвиняли комиссию Батюшина в "беззакониях", обыски и изъятия документов трактовались как разгул реакции и общенациональные трагедии...». Николай II не решился идти на обострение отношений с «общественностью» и закрыл все дела, в его резолюции указывалось: «Дело сахарозаводчиков прекратить, водворить их на места жительства, где усердною работою на пользу Родине пусть искупают свою вину, ежели таковая за ними и была» ... саму комиссию Батюшина постарались смешать с грязью… вплоть до возбуждения встречных исков о "незаконных" арестах и обысках…»21. Полным провалом закончилась и попытка Маниковского реализовать Программу мобилизации промышленности, усилия ГАУ «находили лишь слабый отклик в правительственных кругах, напротив, гг. промышленники пользовались там особым покровительством и всегда умели находить верный путь к осуществлению своих планов....»22. 15 октября 1916 г. Н. Бердяев в своей статье в «Биржевых ведомостях» констатировал: «Инстинкты собственности столкнулись в сегодняшний день с инстинктами патриотизма… интересы собственности оказались ненадежными носителями этих (государственных) интересов, неспособными на жертвы»23. Февральская буржуазно-демократическая революция привела к окончательному развалу и фактически к демобилизации промышленности: уже в марте 1917 г. французский посол М. Палеолог записывал: «Администрация артиллерийского ведомства, заводов, продовольствия, транспорта и прочего опять вернулась к своему нерадению и беспечности…»24. В своем докладе в Париж он сообщал: «беспорядок в военной промышленности и на транспорте возобновился и еще усилился. Способно ли новое правительство быстро осуществить необходимые реформы? Оно искренне утверждает это, но я нисколько этому не верю»25. Французский посол оказался прав, «тотчас же после февральского переворота гг. промышленники настояли на образовании особой комиссии с преобладанием их для уничтожения казенного строительства, что и было ими успешно выполнено», - отмечал Маниковский26. Пришедшая к власти либеральная демократия, первым делом окончательно сняла все государственные ограничения на частный бизнес, посчитав их слишком социалистическими. Это привело к резкому росту спекуляций и инфляции. Министр юстиции Временного правительства В. Переверзев на III-м съезде военно-промышленных комитетов уже в мае 1917 г. докладывал: «Спекуляция и самое беззастенчивое хищничество в области купли-продажи заготовленного для обороны страны металла приняли у нас такие широкие размеры, проникли настолько глубоко в толщу нашей металлургической промышленности и родственных ей организаций, что борьба с этим злом, которое сделалось уже бытовым явлением, будет не под силу одному обновленному комитету металлоснабжения»27. Образовавшийся в начале мая коалиционный кабинет продекларировал, что трудовое законодательство будет основано на «борьбе с экономической разрухой с помощью контроля над производством, транспортировкой, обменом и распределением продукции, а при необходимости - с помощью реорганизации производства извне»28. Оба варианта проектов правительственной декларации (социалистической и буржуазной) «говорили о «необходимости коренного изменения экономической жизни страны и внедрения государственного контроля и регулирования». В обоих предлагалось объединить частные предприятия в синдикаты под наблюдением государства29. Введение государственного контроля, отмечал лидер эсеров В. Чернов, было совершенно логично: «Чем дольше шла война, тем больше промышленность работала на нужды фронта. Покупателем ее продукции было государство. Кроме того, правительство давало предпринимателям огромные ссуды на расширение производства и повышение качества продукции, а также авансы в счет будущих поставок. Если завод начинал приходить в упадок, правительство брало его под свое прямое управление. Возникала парадоксальная ситуация. Когда завод процветал, правительство помогало его процветанию, плоды которого уходили в карман частника; если же производство становилось невыгодным, убытки ложились на плечи правительства…»30. Однако все проекты введения госконтроля оставались только на бумаге и в благих пожеланиях. Например, министр торговли и промышленности Временного правительства, крупный предприниматель А. Коновалов, вместе с министрами труда М. Скобелевым и иностранных дел М. Терещенко, 11 мая «пришел к выводу, что государство должно обложить чрезмерную прибыль от производства военной продукции суровым налогом, направить специальных правительственных комиссаров для управления заводами, на которых конфликт труда и капитала был особенно острым, создать государственные органы наблюдения за производством, а некоторые заводы полностью национализировать. Через неделю состоялась его отставка...»31.
В сентябре 1917 г. в статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» Ленин констатировал: «Происходит повсеместный, систематический, неуклонный саботаж всякого контроля, надзора и учета, всяких попыток наладить его со стороны государства… [Spoiler (click to open)]Современный, новейший, республиканско-демократический саботаж всякого контроля, учета, надзора состоит в том, что капиталисты на словах “горячо” признают “принцип” контроля и необходимость его…, но только настаивают на “постепенном”, планомерном, “государственно-упорядоченном” введении этого контроля. На деле же этими благовидными словечками прикрывается срыв контроля, превращение его в ничто, в фикцию, игра в контроль, оттяжки всяких деловых и практически-серьезных шагов, создание необыкновенно сложных, громоздких, чиновничье-безжизненных учреждений контроля, которые насквозь зависимы от капиталистов и ровнехонько ничего не делают и делать не могут»32.
Выводы лидера большевиков подтверждали меньшевики и эсеры, которые указывали на полную «бездеятельность образованных при правительстве центральных органов регулирования экономической жизни»33. Провал мобилизационной политики Временного правительства привел к резкому углублению экономического кризиса и развалу экономических связей. Следствием - стало сокращение производства и закрытие предприятий, и прежде всего, по причинам отсутствия сырья и топлива34.
[Spoiler (click to open)]К этому времени у рабочих почти все социальные вопросы (8-часовой рабочий день, пособия, детский труд и т.д.) были отброшены в сторону. Бескомпромиссная борьба теперь велась только за два жизненно важных вопроса - заработной платы и увольнений. Каждая сторона, предприниматели и рабочие, до конца стояла на своем, и обвиняла противоположную в жадности и эгоизме. Эта непримиримая борьба стремительно уничтожала остатки российской экономики...
[Источники и ссылочный материал]1 По данным военного министра Шуваева «300-400% наживы с военных заказов являются обычными; а иногда эта прибыль доходит до 1000-1200%» (Лемке М.К…, 1916, с. 485.) 2 В августе - декабре 1914, по официальным данным произошло 70 стачек, то в 1915 - 957, в 1916 - 1416. В 1916 г. количество бастующих выросло по сравнению с 1915 г. почти в два раза с 571 тыс. до 1172 тыс. человек. 1 Всемирная история войн: В 4 кн. Кн. 3: 1800-1925. СПб.; М.: Полигон-АСТ, 1998., с. 782-783 (Грызун В..., с.36, примечание 2) 2 Деникин А. И. (I)…, с. 30-31. 3 Деникин А. И. (I)…, с. 38-39. 4 Родзянко М.В…, с. 160. 5 Цит. по: Яковлев Н…, с. 282. 6 Шамбаров В. Е…, с. 401-402. 7 Игнатьев А…, с. 492. 8 Игнатьев…, с. 470. 9 Людендорф Э.…, с. 336-337, 347. 10 Лемке М.К…, 1916, с. 214-215. 11 Раупах Р.Р…, с. 215-216. 12 Лемке М.К…, 1916, с. 354. 13 Деникин А. И. (I)…, с. 157, прим. 14 Шагинян М. Урал в обороне. - М.: Художественная литература, 1944, с. 182-188. 15 Шагинян М. Урал в обороне. - М.: Художественная литература, 1944, с. 182-188. 16 “Известия» ВЦИК № 164 от 7.09.1917. Ленин В.И. Грозящая катастрофа и как с ней бороться. 10-14.09.1917. - Петроград: "Прибой", 1917 г. Ленин В.И. ПСС, т. 34, с. 151-199. 17 Яковлев Н. Н…, с. 281. 18 Яковлев Н. Н…, с. 281. 19 Деникин А. И. (I)…, с. 157. 20 Шамбаров В. Е…, с. 565. 21 Шамбаров В. Е…, с. 565 - 566. 22 Маниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в войну 1914-1918 гг. - М., 1920 (Яковлев Н. Н..., с. 284) 23 Государство и собственность во время войны// Биржевые ведомости. 15 октября 1916 (утр. вып.) (Цит. по: Островский А.В…, с. 148.) 24 Палеолог М… 2 марта 1917 г., с. 724. 25 Палеолог М… 18 марта 1917 г., с. 753. 26 Маниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в войну 1914-1918 гг. - М., 1920 (Яковлев Н. Н..., с. 284) 27 Цит. по: Кара-Мурза С…, с. 183. 28 Чернов В.., с. 200. 29 Чернов В.., с. 206. 30 Чернов В.., с. 211-212. 31 Чернов В.., с. 203. 32 Ленин В.И. Грозящая катастрофа и как с ней бороться. 10-14.09.1917. - Петроград: "Прибой", 1917 г. ПСС В.И. Ленина. Т. 34. С. 151-199. 33 “Известия» ВЦИК № 164 от 7.09.1917. Ленин В.И. Грозящая катастрофа и как с ней бороться. 10-14.09.1917. - Петроград: "Прибой", 1917 г. Ленин В.И. ПСС, т. 34, с. 151-199. 34 См. например: Ведомость промышленных предприятий, приостановивших производство с марта 1917 г. 1917.08 (ЦГИАЛ, ф. 23, оп. 15, д. 675, лл. 1-3. Копия); Доклад зам. председателя совета Союза представителей металлургической и железоделательной промышленности П. А. Тикстона на III конференции промышленников Юга России о положении металлургической промышленности. 1917.09.24 (ЦГИАЛ, ф. 92, оп. 1, д. 1004, лл. 45-46. Гектогр.) (Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции Ч. 2 - М.-Л.: 1957 С. 38-41, 130-131) Многочисленные документы о закрытии предприятий и состоянии промышленности в 1917 г. приведены в книге: Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. - М.-Л.: 1957.
Источник: https://www.galin.biz/fabriki-rabochim
© www.galin.biz
[Spoiler (click to open)]В первых рядах оказалась Англия, которая начала ее еще даже толком не вступив в войну, и с сентября 1914 г. - по апрель 1915 г. увеличила производство снарядов в 20 раз. В России же мобилизация промышленности затянулась до августа 1915 г., в результате производство винтовок, пулеметов, орудий и снарядов выросло за первый год войны лишь в 2-2,5 раза1. В итоге вспоминал А. Деникин: «уже к октябрю 1914 года иссякли запасы для вооружения пополнений, которые мы стали получать на фронте сначала вооруженными на 1/10, потом и вовсе без ружей. Главнокомандующий Юго-западным фронтом телеграфировал в Ставку; «Источники пополнения боевых припасов иссякли совершенно. При отсутствии пополнения придется прекратить бой и выводить войска в самых тяжелых условиях…»2. Только поражения Русской армии 1915 г. и полученный «кровавый опыт привел, наконец, к простой идее мобилизации русской промышленности, - вспоминал Деникин, - И дело, вырвавшееся из мертвящей обстановки военных канцелярий, пошло широким ходом... Я по непосредственному опыту, а не только по цифрам имею полное основание утверждать, что уже к концу 1916 года армия наша, не достигнув, конечно, тех высоких норм, которые практиковались в армиях союзников, обладала все же вполне достаточными боевыми средствами..»3. Так, до мобилизации Путиловский завод почти не делал 6-ти дюймовых снарядов, после того, как он был секвестрирован, в марте 1916 г.4, завод стал давать почти половину всего изготовленного в России их количества. После мобилизации всей оборонной промышленности к 1917 г. военное производство в России выросло в 2,3 раза, полностью удовлетворяя потребности фронта в оружии и боеприпасах. Производство снарядов выросло в 40 раз! Однако милитаризация промышленности привела не только к росту военного производства, но и к еще одному эффекту, на который в своем докладе Николаю II указывал начальник главного артиллерийского управления (ГАУ) ген. А. Маниковский. Его данные говорили о массовых злоупотреблениях среди российских промышленников, завышавших цены на свою продукцию. Так, только по артиллерийским выстрелам переплата к исходу 1916 г. составила 1094 млн. рублей. Если на казенном заводе 122 мм шрапнель обходилась в 15 рублей, то частный завод получал 35 рублей, 76 мм - соответственно 10 и 15 рублей, 152 мм фугас - 42 и 70 рублей и т.д… 3-дюймовая пушка стоила 7 тыс. и 12 тыс. рублей… «Наша промышленность, - отмечал А. Маниковский, - особенно металлообрабатывающая взвинтила цены на все предметы боевого снабжения до степени ни с чем не сообразной… Хотя при сравнении заготовочных цен наших союзников с ценами нашей частной промышленности и выясняется, насколько дешевле им обходятся предметы боевого снабжения в сравнении с нами, но все же следует отметить, что в общем гг. промышленники - и наши, и в союзных странах - проявили неумеренные аппетиты к наживе»5. Действительно, отмечает В. Шамбаров, «сверхприбыли не стеснялись грести предприниматели и во Франции, и в Германии, и в Англии. Так, французские фирмы по производству стали за год увеличили барыши вчетверо. А когда во Франции решили ввести дополнительный налог на сверхприбыли, то прикинули, что увеличение дохода фирм на 20-30% по сравнению с довоенным надо считать не “сверх", а "нормальным". И взяточничество там было вполне легальным - чиновнику, ведавшему распределением заказов, предлагали “войти в долю", по французским законам это не возбранялось, и парижские бизнесмены даже удивлялись, почему русские военные представители… отвергают подобные предложения»6. Даже когда в конце 1917 г. во Франции вспыхнули забастовки рабочих «Некоронованные и даже не всегда гласные властители французского капитала продолжали наживаться на военных заказах», - вспоминал русский военный представитель во Франции А. Игнатьев7. В Англии, предприниматели, для извлечения дополнительной прибыли задерживали поставки в ожидании повышения цен, или снижали расценки в ответ на повышение рабочими выработки (к чему призывало рабочих правительство). Контроль за прибылью распространялся на поставки только для своей армии. На поставки союзникам норма прибыли повышалась в среднем на 20%. В то же время во Франции и Англии действовали строгие законы ограничивающие рост заработной платы. «Третий год войны разрушил все мои о ней представления, - вспоминал А. Игнатьев, - Она обратилась в какое-то мировое предприятие, в котором тыл открывал с каждым днем все новые возможности легкой наживы и спекуляции. Мне, воспитанному на скромных началах, французская бережливость и экономия казенных средств в первые месяцы войны приходились особенно по вкусу. Теперь же, когда и промышленники, и банкиры, наживавшиеся на казенных заказах, влезли в роскошные служебные кабинеты, а французские министерства по их примеру реквизировали для себя целые особняки и отели, - бороться с организованной в государственных масштабах спекуляцией становилось все труднее. Франция уже изменяла свое лицо»8. Погоня за сверхприбылью захлестнула даже такой вышколенный экономический механизм, как германский. По словам ген. Э. Людендорфа: «Прибыль, граничащая с ростовщичеством, не могла быть терпима… я глубоко сожалел о том, что нам не удалось ее искоренить... Спекуляция за счет войны представляет собой отвратительное явление, приносящее своим разлагающим влиянием неисчислимый вред»... «Многократные предложения имперскому канцлеру… искоренить торговлю из-под полы, а также чрезмерную предпринимательскую прибыль и заработную плату, как того требовало сохранение нашей боеспособности, остались безрезультатными»9. Ситуацию, в этой сфере, в России наглядно передавали дневниковые записи 1916 г. военного корреспондента М. Лемке: «Когда сидишь в Ставке, видишь, что армия воюет, как умеет и может; когда бываешь в Петрограде, в Москве, вообще в тылу, видишь, что вся страна… ворует. Все воруют, все грабят, все хищничают. И не надо очень глубоко вдумываться, что бы понять еще больший ужас: страна ворует именно потому, что армия воюет; а армия воюет потому, что страна в лице своих буржуазных правителей, предпочитает воровать… Бешенные цены, которые платит казна за все, создает у всех на глазах молниеносных миллионеров, иногда в несколько часов… Лицемерный крик «Все для войны!» искренен только у несмышленых или наивных единиц; массы грабителей и воров держат его искусственно на высоких нотах патриотизма. В этой стране нет понимания ее собственных интересов, потому, что у массы нет понимания самой страны. Россия, как таковая, всем чужда; она трактуется, как отвлеченная категория. Все казенное и народное это мешок, из которого каждый черпает, сколько может захватить… «Черт с ними со всеми, лишь бы сейчас урвать» - вот девиз нашего массового государственного и народного вора…» Россия это «Страна где каждый видит в другом источник материальной эксплуатации, где никто не может заставить власть быть сколько-нибудь честной…»10. «Создавалась целая армия «героев тыла», - вспоминал военный юрист Р. Раупах, - которые мародерствовали во всех областях жизни страны: в торговой, промышленной и общественно-политической. Захватившая низших агентов власти вакханалия хищений, взяточничества, спекуляции... В то же время, непривычные к деньгам, легко разбогатевшие «nouveaux-riches» проигрывали огромные суммы в игорных домах, наполняли театры и увеселительные заведения и устраивали попойки и безумные кутежи в ресторанах. И все это делалось открыто на глазах голодающей толпы»11. В начале 1916 г. М. Лемке приходил к крайне пессимистичным выводам: «торгово-промышленный класс без органов и организации он крепко объединился и разоряет страну, как дикарь. Все это возможно в такой стране, где нет разумной и знающей жизнь власти, ни любви к родине, ни понимания своих элементарных гражданских обязанностей… Государственная Дума не внесла в это дело корректив: она принципиально высказалась против крутых административных мер…, и не указала ни на какие другие меры… Россия попала в безвыходное положение… Мы летим на всех парах к какому то страшному краю, к тому ужасному концу, который никому неясен, но неизбежен...»12. «В конце ноября 1916 года с кафедры Государственной Думы были оглашены некоторые «военные прибыли» за отчетные 1915-1916 гг.: Товарищество Рябушинских - 75% чистой прибыли; Тверская мануфактура - 111%; Товарищество меднопрокатного завода Кольчугина - 12,2 млн. рублей, при основном капитале 10 млн.»13. Валовая прибыль пяти крупнейших акционерных обществ Урала: «Богословское общество, имевшее в 1913 г. около 4 млн. валовой прибыли, получило в 1916 г. свыше 10,5 млн.; Белорецкое общество, имевшее в 1913 г. 0,86 млн. руб., в 1916 г. - 2,17 млн. и т.д. В общем за два года войны валовая прибыль увеличилась в три раза»14. При этом объемы производства этих обществ в натуральном выражении сократились15. Главное артиллерийское управление, под руководством ген. А. Маниковского, разработало программу полной мобилизации промышленности, которая тесно перекликалась с появившимися два года спустя «тезисами» В. Ленина: «Все воюющие государства, испытывая крайние тяготы и бедствия войны, испытывая - в той или иной мере - разруху и голод, давно наметили, определили, применили, испробовали целый ряд мер контроля, которые почти всегда сводятся к объединению населения, к созданию или поощрению союзов разного рода, при участии представителей государства, при надзоре с его стороны и т. п. Все такие меры контроля общеизвестны, об них много говорено и много писано, законы, изданные воюющими передовыми державами и относящиеся к контролю, переведены на русский язык или подробно изложены в русской печати… Если бы действительно наше государство хотело деловым, серьезным образом осуществлять контроль, если бы его учреждения не осудили себя, своим холопством перед капиталистами, на “полную бездеятельность”, то государству оставалось бы лишь черпать обеими руками из богатейшего запаса мер контроля, уже известных, уже примененных. Единственной помехой этому, - помехой, которую прикрывают от глаз народа кадеты, эсеры и меньшевики, - было и остается то, что контроль обнаружил бы бешеные прибыли капиталистов и подорвал бы эти прибыли»16. Инициативы начальника ГАУ А. Маниковского встречали ожесточенное сопротивление либеральной общественности и промышленников. На их защиту встал даже сам Николай II. На причину такой реакции императора проливает свет разговор А. Маниковского (М) с Николаем II (Н): «- (Н) на вас жалуются, что вы стесняете самодеятельность общества при снабжении армии, - (М) Ваше величество, они и без того наживаются на поставке на 300%, а бывали случаи, что получали даже более 1000% барыша1, - (Н) Ну и пусть наживают, лишь бы не воровали. - (М) Ваше величество, но это хуже воровства, это открытый грабеж. - (Н) Все-таки не нужно раздражать общественное мнение»17. Историк Н. Яковлев приводивший этот разговор, полагал, что тем самым Николай II стремился откупиться от буржуазии «в экономическом отношении, чтобы ослабить ее политическое давление»18. Такое «умиротворение» либеральной общественности и буржуазии, за счет разорения экономики и государства привело к росту цен и все более углубляющемуся массовому обнищанию населения. Рабочие ответили на это ожесточением стачечной борьбы. Количество стачек за 2 первые года войны выросло в почти в 20 раз2. Ситуация резко осложнялась тем, что «милитаризация промышленности легла тяжким бременем на население, - подтверждал Деникин, - ибо, по исчислениям министра Покровского, армия поглощала 40 - 50% всех материальных ценностей, которые создавала страна… в социальном отношении война углубила рознь между двумя классами - торгово-промышленным и рабочим, доведя до чудовищных размеров прибыли и обогащение первых и ухудшив положение вторых: приостановкой некоторых профессиональных гарантий, ввиду военного положения, прикреплением военнообязанных к определенным предприятиям и более тяжелыми условиями жизни, ввиду общего повышения цен и ухудшения питания»19. Одновременно огромный размах получили различные масштабные спекуляции, окончательно разрушавшие внутренний рынок. Для борьбы с ними, по предложению ген. М. Алексеева, была создана особая оперативно-следственная комиссия ген. Н. Батюшина. В нее вошли лучшие специалисты контрразведки для борьбы с саботажем и экономическими диверсиями. По словам В. Шамбарова, «работать она начала очень результативно. Был арестован банкир Д.И. Рубинштейн, связанный с продажей за границу зерна, перекачкой за рубеж денег и ценностей, игрой на понижение русских ценных бумаг. А заодно владелец контрольного пакета акций самой популярной газеты "Новое Время", заливавшей страну потоками грязи и "негатива"... Открылось дело уральских предпринимателей, вывозивших за рубеж золото и ценные легирующие добавки в неотработанных шлаках. В Одессе зацепили заводчиков Шапиро, Раухенберга и Шполянского, сбывавших "налево" стратегическое сырье. Открылось "дело мукомолов", завязанных со спекуляциями хлебом на Волге. Заинтересовались фирмой Нобеля, вывозившей через нейтралов керосин. Арестовали братьев Животовских, организовавших мощнейший канал контрабандного вывоза сахара через Персию (чистый "навар" от этого, только у самих Животовских, составил за год 75 млн. руб.). А от них потянулась ниточка к "Всероссийскому обществу сахарозаводчиков"… А дальше открылось, что сахарозаводчики связаны с… Внешторгбанком и Международным банком, и во втором из них при обыске нашли документы, подтверждающие агентурную информацию о контактах с немцами... Причем выяснилось, что после ареста Рубинштейна как раз "Всероссийское общество сахарозаводчиков" сразу перекупило акции "Нового Времени"…»20. Однако, продолжает Шамбаров, «все это кончилось... ничем. Ни одно из перечисленных дел не дошло даже до суда... Давление пошло со всех сторон… либералы обвиняли комиссию Батюшина в "беззакониях", обыски и изъятия документов трактовались как разгул реакции и общенациональные трагедии...». Николай II не решился идти на обострение отношений с «общественностью» и закрыл все дела, в его резолюции указывалось: «Дело сахарозаводчиков прекратить, водворить их на места жительства, где усердною работою на пользу Родине пусть искупают свою вину, ежели таковая за ними и была» ... саму комиссию Батюшина постарались смешать с грязью… вплоть до возбуждения встречных исков о "незаконных" арестах и обысках…»21. Полным провалом закончилась и попытка Маниковского реализовать Программу мобилизации промышленности, усилия ГАУ «находили лишь слабый отклик в правительственных кругах, напротив, гг. промышленники пользовались там особым покровительством и всегда умели находить верный путь к осуществлению своих планов....»22. 15 октября 1916 г. Н. Бердяев в своей статье в «Биржевых ведомостях» констатировал: «Инстинкты собственности столкнулись в сегодняшний день с инстинктами патриотизма… интересы собственности оказались ненадежными носителями этих (государственных) интересов, неспособными на жертвы»23. Февральская буржуазно-демократическая революция привела к окончательному развалу и фактически к демобилизации промышленности: уже в марте 1917 г. французский посол М. Палеолог записывал: «Администрация артиллерийского ведомства, заводов, продовольствия, транспорта и прочего опять вернулась к своему нерадению и беспечности…»24. В своем докладе в Париж он сообщал: «беспорядок в военной промышленности и на транспорте возобновился и еще усилился. Способно ли новое правительство быстро осуществить необходимые реформы? Оно искренне утверждает это, но я нисколько этому не верю»25. Французский посол оказался прав, «тотчас же после февральского переворота гг. промышленники настояли на образовании особой комиссии с преобладанием их для уничтожения казенного строительства, что и было ими успешно выполнено», - отмечал Маниковский26. Пришедшая к власти либеральная демократия, первым делом окончательно сняла все государственные ограничения на частный бизнес, посчитав их слишком социалистическими. Это привело к резкому росту спекуляций и инфляции. Министр юстиции Временного правительства В. Переверзев на III-м съезде военно-промышленных комитетов уже в мае 1917 г. докладывал: «Спекуляция и самое беззастенчивое хищничество в области купли-продажи заготовленного для обороны страны металла приняли у нас такие широкие размеры, проникли настолько глубоко в толщу нашей металлургической промышленности и родственных ей организаций, что борьба с этим злом, которое сделалось уже бытовым явлением, будет не под силу одному обновленному комитету металлоснабжения»27. Образовавшийся в начале мая коалиционный кабинет продекларировал, что трудовое законодательство будет основано на «борьбе с экономической разрухой с помощью контроля над производством, транспортировкой, обменом и распределением продукции, а при необходимости - с помощью реорганизации производства извне»28. Оба варианта проектов правительственной декларации (социалистической и буржуазной) «говорили о «необходимости коренного изменения экономической жизни страны и внедрения государственного контроля и регулирования». В обоих предлагалось объединить частные предприятия в синдикаты под наблюдением государства29. Введение государственного контроля, отмечал лидер эсеров В. Чернов, было совершенно логично: «Чем дольше шла война, тем больше промышленность работала на нужды фронта. Покупателем ее продукции было государство. Кроме того, правительство давало предпринимателям огромные ссуды на расширение производства и повышение качества продукции, а также авансы в счет будущих поставок. Если завод начинал приходить в упадок, правительство брало его под свое прямое управление. Возникала парадоксальная ситуация. Когда завод процветал, правительство помогало его процветанию, плоды которого уходили в карман частника; если же производство становилось невыгодным, убытки ложились на плечи правительства…»30. Однако все проекты введения госконтроля оставались только на бумаге и в благих пожеланиях. Например, министр торговли и промышленности Временного правительства, крупный предприниматель А. Коновалов, вместе с министрами труда М. Скобелевым и иностранных дел М. Терещенко, 11 мая «пришел к выводу, что государство должно обложить чрезмерную прибыль от производства военной продукции суровым налогом, направить специальных правительственных комиссаров для управления заводами, на которых конфликт труда и капитала был особенно острым, создать государственные органы наблюдения за производством, а некоторые заводы полностью национализировать. Через неделю состоялась его отставка...»31.
В сентябре 1917 г. в статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» Ленин констатировал: «Происходит повсеместный, систематический, неуклонный саботаж всякого контроля, надзора и учета, всяких попыток наладить его со стороны государства… [Spoiler (click to open)]Современный, новейший, республиканско-демократический саботаж всякого контроля, учета, надзора состоит в том, что капиталисты на словах “горячо” признают “принцип” контроля и необходимость его…, но только настаивают на “постепенном”, планомерном, “государственно-упорядоченном” введении этого контроля. На деле же этими благовидными словечками прикрывается срыв контроля, превращение его в ничто, в фикцию, игра в контроль, оттяжки всяких деловых и практически-серьезных шагов, создание необыкновенно сложных, громоздких, чиновничье-безжизненных учреждений контроля, которые насквозь зависимы от капиталистов и ровнехонько ничего не делают и делать не могут»32.
Выводы лидера большевиков подтверждали меньшевики и эсеры, которые указывали на полную «бездеятельность образованных при правительстве центральных органов регулирования экономической жизни»33. Провал мобилизационной политики Временного правительства привел к резкому углублению экономического кризиса и развалу экономических связей. Следствием - стало сокращение производства и закрытие предприятий, и прежде всего, по причинам отсутствия сырья и топлива34.
[Spoiler (click to open)]К этому времени у рабочих почти все социальные вопросы (8-часовой рабочий день, пособия, детский труд и т.д.) были отброшены в сторону. Бескомпромиссная борьба теперь велась только за два жизненно важных вопроса - заработной платы и увольнений. Каждая сторона, предприниматели и рабочие, до конца стояла на своем, и обвиняла противоположную в жадности и эгоизме. Эта непримиримая борьба стремительно уничтожала остатки российской экономики...
[Источники и ссылочный материал]1 По данным военного министра Шуваева «300-400% наживы с военных заказов являются обычными; а иногда эта прибыль доходит до 1000-1200%» (Лемке М.К…, 1916, с. 485.) 2 В августе - декабре 1914, по официальным данным произошло 70 стачек, то в 1915 - 957, в 1916 - 1416. В 1916 г. количество бастующих выросло по сравнению с 1915 г. почти в два раза с 571 тыс. до 1172 тыс. человек. 1 Всемирная история войн: В 4 кн. Кн. 3: 1800-1925. СПб.; М.: Полигон-АСТ, 1998., с. 782-783 (Грызун В..., с.36, примечание 2) 2 Деникин А. И. (I)…, с. 30-31. 3 Деникин А. И. (I)…, с. 38-39. 4 Родзянко М.В…, с. 160. 5 Цит. по: Яковлев Н…, с. 282. 6 Шамбаров В. Е…, с. 401-402. 7 Игнатьев А…, с. 492. 8 Игнатьев…, с. 470. 9 Людендорф Э.…, с. 336-337, 347. 10 Лемке М.К…, 1916, с. 214-215. 11 Раупах Р.Р…, с. 215-216. 12 Лемке М.К…, 1916, с. 354. 13 Деникин А. И. (I)…, с. 157, прим. 14 Шагинян М. Урал в обороне. - М.: Художественная литература, 1944, с. 182-188. 15 Шагинян М. Урал в обороне. - М.: Художественная литература, 1944, с. 182-188. 16 “Известия» ВЦИК № 164 от 7.09.1917. Ленин В.И. Грозящая катастрофа и как с ней бороться. 10-14.09.1917. - Петроград: "Прибой", 1917 г. Ленин В.И. ПСС, т. 34, с. 151-199. 17 Яковлев Н. Н…, с. 281. 18 Яковлев Н. Н…, с. 281. 19 Деникин А. И. (I)…, с. 157. 20 Шамбаров В. Е…, с. 565. 21 Шамбаров В. Е…, с. 565 - 566. 22 Маниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в войну 1914-1918 гг. - М., 1920 (Яковлев Н. Н..., с. 284) 23 Государство и собственность во время войны// Биржевые ведомости. 15 октября 1916 (утр. вып.) (Цит. по: Островский А.В…, с. 148.) 24 Палеолог М… 2 марта 1917 г., с. 724. 25 Палеолог М… 18 марта 1917 г., с. 753. 26 Маниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в войну 1914-1918 гг. - М., 1920 (Яковлев Н. Н..., с. 284) 27 Цит. по: Кара-Мурза С…, с. 183. 28 Чернов В.., с. 200. 29 Чернов В.., с. 206. 30 Чернов В.., с. 211-212. 31 Чернов В.., с. 203. 32 Ленин В.И. Грозящая катастрофа и как с ней бороться. 10-14.09.1917. - Петроград: "Прибой", 1917 г. ПСС В.И. Ленина. Т. 34. С. 151-199. 33 “Известия» ВЦИК № 164 от 7.09.1917. Ленин В.И. Грозящая катастрофа и как с ней бороться. 10-14.09.1917. - Петроград: "Прибой", 1917 г. Ленин В.И. ПСС, т. 34, с. 151-199. 34 См. например: Ведомость промышленных предприятий, приостановивших производство с марта 1917 г. 1917.08 (ЦГИАЛ, ф. 23, оп. 15, д. 675, лл. 1-3. Копия); Доклад зам. председателя совета Союза представителей металлургической и железоделательной промышленности П. А. Тикстона на III конференции промышленников Юга России о положении металлургической промышленности. 1917.09.24 (ЦГИАЛ, ф. 92, оп. 1, д. 1004, лл. 45-46. Гектогр.) (Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции Ч. 2 - М.-Л.: 1957 С. 38-41, 130-131) Многочисленные документы о закрытии предприятий и состоянии промышленности в 1917 г. приведены в книге: Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. - М.-Л.: 1957.
Источник: https://www.galin.biz/fabriki-rabochim
© www.galin.biz