Not Strong Enough
Apocalyptica - Not Strong Enough(музыка) (не бечен)
Ритм отбивает слишком быстро и безумно фальшивит.
Но, ты-то должна это понимать. У тебя музыкальный слух, как и у меня. Нас таких слишком мало, а те, кто еще нужен и того меньше. И я не понимаю, почему ты все еще удивляешься тому, что люди бьют нас наотмашь, за наши надежды. Проще поступать также, как они, а не мерить шагами комнату или скручиваться в комок, в собственной кровати.
Почему-то мысли ненавидеть или как-то проклинать, тоже нет. Потому что, злобы, тоже нет.
Кости выпали именно так, как упали, слегка развернувшись.
Мы с тобой любим море.
И я настолько соскучилась по нашим разговорам, сквозь строки, что психанула и покрасила цвет волос.
Чтоб ты видела, я помню о тебе.
Мы никогда не забываем людей, просто слишком хорошо, храним под коркой, их невзначай и вскользь, брошенные слова. Из них получились бы идеальные книги, для того, чтобы кого-то искалечить. А из них мы складываем и строим свои стены, песни, стихи и картинки.
Словно хирурги, разрезая и проверяя на прочность, из чего мы состоим, а выдержит ли сердце и на этот раз. Только система контроля дыхания постоянно барахлит, а по ночам в темной палате, собственной глупой решимости, слишком тихо.
К сожалению, я не могу сказать, что мы одни с тобой такие, но как правило, таких как нас раскидывают слишком далеко друг от друга, видимо играя в какую-то игру на картах, шахматах и прочей фигне, которую можно купить в детских магазинах.
Вероятно, все вместе мы пришли бы к выводу, что все не имеет значения, поэтому нас разводят.
Поэтому мы любим моря, но не корабли.
Где-то за черточкой в душе, мы прекрасно понимаем, что тот, кто специально для тебя, либо слишком далеко, где корабли не помогут, они всегда тонут, как в страшным фильмах о призраках, либо исчезают на горизонте, либо слишком близко, но ты их не видишь.
А внутренние резервы трещат по швам, разрываясь стремительным потоком всей той несдержанностью, которая накопилась где-то под кожей, горя под венами красками выцветших чернил, бликами историй под глазами, словно кадрами сменяющих друг друга фильмов. И ты снова стоишь перед проклятым выбором или прожженной пустынью не твоих решений.
И ты сгибаешься от той проклятой боли, что ломает тебя с терпким запахом паленной кожи, взрываясь кусками, изнуренной от усилий души. Где, между пальцев становиться мокро, а ты улыбаешься.
Улыбайся, твою мать.
Тебя тыкают этим в землю, как провинившегося щенка перед хозяином.
Жизнь, как смотритель.
Тебе кажется, что вот-вот ты взглянешь в лицо этой дряни, но видишь лишь черные сапоги, которые она заставляет тебя целовать.
Мир настолько двусмысленен, что переворачивай его не боясь.
Просто не все такие сильные.
Ритм отбивает слишком быстро и безумно фальшивит.
Но, ты-то должна это понимать. У тебя музыкальный слух, как и у меня. Нас таких слишком мало, а те, кто еще нужен и того меньше. И я не понимаю, почему ты все еще удивляешься тому, что люди бьют нас наотмашь, за наши надежды. Проще поступать также, как они, а не мерить шагами комнату или скручиваться в комок, в собственной кровати.
Почему-то мысли ненавидеть или как-то проклинать, тоже нет. Потому что, злобы, тоже нет.
Кости выпали именно так, как упали, слегка развернувшись.
Мы с тобой любим море.
И я настолько соскучилась по нашим разговорам, сквозь строки, что психанула и покрасила цвет волос.
Чтоб ты видела, я помню о тебе.
Мы никогда не забываем людей, просто слишком хорошо, храним под коркой, их невзначай и вскользь, брошенные слова. Из них получились бы идеальные книги, для того, чтобы кого-то искалечить. А из них мы складываем и строим свои стены, песни, стихи и картинки.
Словно хирурги, разрезая и проверяя на прочность, из чего мы состоим, а выдержит ли сердце и на этот раз. Только система контроля дыхания постоянно барахлит, а по ночам в темной палате, собственной глупой решимости, слишком тихо.
К сожалению, я не могу сказать, что мы одни с тобой такие, но как правило, таких как нас раскидывают слишком далеко друг от друга, видимо играя в какую-то игру на картах, шахматах и прочей фигне, которую можно купить в детских магазинах.
Вероятно, все вместе мы пришли бы к выводу, что все не имеет значения, поэтому нас разводят.
Поэтому мы любим моря, но не корабли.
Где-то за черточкой в душе, мы прекрасно понимаем, что тот, кто специально для тебя, либо слишком далеко, где корабли не помогут, они всегда тонут, как в страшным фильмах о призраках, либо исчезают на горизонте, либо слишком близко, но ты их не видишь.
А внутренние резервы трещат по швам, разрываясь стремительным потоком всей той несдержанностью, которая накопилась где-то под кожей, горя под венами красками выцветших чернил, бликами историй под глазами, словно кадрами сменяющих друг друга фильмов. И ты снова стоишь перед проклятым выбором или прожженной пустынью не твоих решений.
И ты сгибаешься от той проклятой боли, что ломает тебя с терпким запахом паленной кожи, взрываясь кусками, изнуренной от усилий души. Где, между пальцев становиться мокро, а ты улыбаешься.
Улыбайся, твою мать.
Тебя тыкают этим в землю, как провинившегося щенка перед хозяином.
Жизнь, как смотритель.
Тебе кажется, что вот-вот ты взглянешь в лицо этой дряни, но видишь лишь черные сапоги, которые она заставляет тебя целовать.
Мир настолько двусмысленен, что переворачивай его не боясь.
Просто не все такие сильные.