(no subject)
Посмотрел «Спроси у пыли» по роману Фанте. Милый фильм.
Только детям нельзя показывать - будут думать, что писателям
платят по 250 долларов за рассказ и их любят официантки,
похожие на Сельму Хайек. Не дай Бог, тоже захотят писать.
Своему сыну точно не покажу.
13 сентября, в среду, в Билингве мы выступаем с Марой Малановой.
Приходите.
А это продолжение «Рек»:
Таракановка.
Спинка таракана. Как половинка двуспальной кровати. Уютно, коричнево.
На этом берегу сделано фото: старик читает фантастические книги о
несбывшемся космосе. Его дочь отнесла их сдавать в библиотеку, не дочитанные,
лёгкие.
Неверка.
По берегам реки живут мужчины, верящие только в свои пятнадцать сантиметров.
Здесь утонул\прячется латышский стрелок Четырес, про которого однокашник
понял и сказал: «Быть идиотом ещё не значит -- ошибаться». Если уж браться,
то браться за оружие - с детства внушал себе латыш. Последнее, что слышал
Четырес -- далекий колокол сказал: Бомммммммммм - получилась кремлевская
стена одинаковых букв. Стрелок Четырес - известный выходец из стен. У него
собачья рука. Не перепутаешь.
Кабанка.
Охота на дикого поросенка похожа на средневековую азиатскую свадьбу. Невесте
лет 12, не больше. Поросенок дрожит. Все вокруг улыбаются, думая - «вот она,
похоть».
Сюда исчез, последний раз замечен тут допрошенными свидетелями, скинхед
Бонус, любивший отвечать «будем шухера!» на разные теоретические вопросы.
Подросток обещал многим «железный щелбан в голову». Неполадки начались с
ним, когда Бонус первый раз познал женщину. Через полчаса она намекнула, что
не прочь ещё. «Да я уже трахался!» -- вежливо отказался скинхед. После этого
Бонус отвечал так на любые предложения. «Да я уже жал!», если ему подавали руку.
«Да я уже брал!» - если звонил телефон. «Да я уже ходил!» - если вызывали к доске.
Неполадки длились девять дней. На десятый он пропал. Накануне вечером Бонусу
исполнялось семнадцать и собравшиеся под его окном друзья хором желали ему
долгих лет. Теперь он грязный-распрегрязный.