Я тормоз.
Что это значит?
На уровне неврологическом это означает инертный тип нервной системы.
Инертный - это какой? Это такой, который предполагает высокую инерцию. Чтобы вывести нечто инертное из состояния покоя, мне нужно много энергии, сконцентрированной в одном направлении. Затем эта потенциальная энергия переводится в кинетическую и начинается фаза движения. В фазе движения решается стоящая передо мной задача или несколько. После этого движение по инерции продолжается. То есть начинается тормозной путь. И он тоже длинный.
Еще это означает пониженную управляемость. Инерция мешает поворотам. Поэтому начинать поворачивать мне нужно несколько заранее. И тормозить заранее. И начинать разгоняться тоже заранее.
А теперь поместим такого вот тормозного меня в динамически меняющуюся среду. Чтобы решить любую задачу, я должен спрогнозировать, как именно будет меняться среда, чтобы я оказался в точке решения задачи в нужное мне время. Поэтому в фазе разогрева я занимаюсь сбором информации о системе. И делаю это чертовски хорошо. Я чувствителен к среде, потому что если я окажусь в точке решения задачи в другое время, там будет другая конфигурация системы. Мне нужно поймать временной лаг, в который она будет плюс-минус в том состоянии, на которое я рассчитываю.
Это означает, что я удачлив. Неудачливые тормоза будут часто делать невпопад, и иногда не выживают. Я выжил после всех случаев, когда я действовал невпопад. Я удачливый тормоз.
Это означает, что у меня хорошая интуиция. Сейчас средний временной лаг между моим актуальным телесным состоянием и событиями, в которых оно будет актуально, составляет три дня. То есть я заранее, за три дня телесно нахожусь в нужной мне точке пространства-времени. Все возможные изменения среды тоже будут отслеживаться и вписываться в общую картину. Невозможные по большей части тоже.
Внешнему наблюдателю может показаться, что я говорю и действую невпопад. Это значит, что я занят более сложной и значимой для меня задачей, и готов уделить собеседнику примерно 5 % своего внимания.
Это означает, что я вынужден переносить очень много фрустрации в фоновом режиме. То есть часть сигналов, которые ко мне поступают, я должен либо вплести в общую ткань будущего действия, либо отложить на будущее как информацию о других потенциальных состояниях системы, либо включить режим Мастера-пресекающего-ненужные-жизни и убить часть ветвей развития реальности как неактуальные. Последний режим отсекает примерно 195 сигналов из 200 поступивших. Это, в свою очередь, означает, что я нахожусь в постоянном режиме горевания по упущенным возможностям. Поэтому говорить мне о том, что я не сделал, сродни анекдотам о веревках в доме повешенного.
С точки зрения более шустрого внешнего наблюдателя такая манера жить может показаться игнорированием внешних сигналов. Если сигнал не касается моего актуального действия, он с высокой вероятностью будет проигнорирован здесь-и-сейчас. Но это не означает, что он вообще проигнорирован. Это означает, что он либо уже включен в логистику действия, которое будет совершено через 3 дня, либо ждет другого удачного момента, либо будет выполнен в фоновом режиме на чистой моторике, либо я сразу скажу «нет».
Я мастер расставления приоритетов, поиска оптимальных путей и логистики как таковой. Если мытье кружки по энергозатратам сопоставимо с организацией мировой революции, логичнее кружку помыть где-нибудь между газетой «Искра» и апрельскими тезисами. Может даже несколько раз, если оптимальная траектория организации революции пройдет рядом с кружкой и раковиной.
Это создает у окружающих иллюзию лени и безделья. Про лень даже соглашусь. Для меня лень - это способ выживания. Как говорил Винни Пух, «нужно делать так как нужно, а как не нужно делать не нужно».
Про безделье. Видимая часть деятельности занимает примерно 4-5% времени моей активности. И еще это значит, что когда я действую, я чертовски быстр, напорист и неумолим, и делаю сразу так, как хотел сделать (это не обязательно объективно хорошо, но я в целом к этому стремлюсь).
Внешнему наблюдателю за невидимой частью деятельности (накопление потенциальной энергии, разгон, торможение), может показаться, что я ничего не делаю. Самое худшее, что он может сделать в этой ситуации - начать меня «стимулировать» или «мотивировать».
А еще этому же наблюдателю, попавшему на сеанс наблюдения в то время, когда «дают» видимую часть деятельности, может показаться, что я чертовски эффективен, и это хороший повод попросить меня сделать какое-нибудь дело. Я мысленно или словесно чертыхнусь, включу этот запрос в схему действия и чаще всего даже выполню запрос. Особенно если мне по пути. Но вообще любой такой запрос выполняется исключительно за счет «аварийного запаса топлива», который я почти всегда закладываю при планировании действия.
То же касается стадии «правочек». Любая «правочка» для меня - аварийная ситуация. Я закладываюсь на нее заранее, но в любом случае прекращаю тогда, когда топливо на нуле. И после этого никакие средства воздействия на меня, включая угрозу пожизненным расстрелом через повешение, не работают. Если топлива ноль, значит, ноль. А мне еще на базу возвращаться. На силе инерции.
Теперь про торможение после действия. Торможу я тоже долго, и на силе инерции пытаюсь сделать максимум рутины. Но только заранее запланированной рутины. Незапланированная рутина будет отложена на следующий цикл. Резко затормозить я могу в двух случаях. Либо если у меня отвалилась некая значимая и в чем-то дорогая мне часть тела, либо если кто-то набрался окаянства и поставил на моем пути бетонную стенку. Были случаи, когда другие люди пытались резко остановить меня вручную, глубочайше соболезную этим людям, я не хотел таких последствий. Плавно и непересекая траектории - безопаснее.
Затем мне нужен длинный цикл отдыха, заботы о себе и восстановления сил. И это тоже отдельное дело, которое требует времени и тишины.
А затем - снова накопление энергии, сбор информации, быстрое действие, торможение и отдых.
На уровне неврологическом это означает инертный тип нервной системы.
Инертный - это какой? Это такой, который предполагает высокую инерцию. Чтобы вывести нечто инертное из состояния покоя, мне нужно много энергии, сконцентрированной в одном направлении. Затем эта потенциальная энергия переводится в кинетическую и начинается фаза движения. В фазе движения решается стоящая передо мной задача или несколько. После этого движение по инерции продолжается. То есть начинается тормозной путь. И он тоже длинный.
Еще это означает пониженную управляемость. Инерция мешает поворотам. Поэтому начинать поворачивать мне нужно несколько заранее. И тормозить заранее. И начинать разгоняться тоже заранее.
А теперь поместим такого вот тормозного меня в динамически меняющуюся среду. Чтобы решить любую задачу, я должен спрогнозировать, как именно будет меняться среда, чтобы я оказался в точке решения задачи в нужное мне время. Поэтому в фазе разогрева я занимаюсь сбором информации о системе. И делаю это чертовски хорошо. Я чувствителен к среде, потому что если я окажусь в точке решения задачи в другое время, там будет другая конфигурация системы. Мне нужно поймать временной лаг, в который она будет плюс-минус в том состоянии, на которое я рассчитываю.
Это означает, что я удачлив. Неудачливые тормоза будут часто делать невпопад, и иногда не выживают. Я выжил после всех случаев, когда я действовал невпопад. Я удачливый тормоз.
Это означает, что у меня хорошая интуиция. Сейчас средний временной лаг между моим актуальным телесным состоянием и событиями, в которых оно будет актуально, составляет три дня. То есть я заранее, за три дня телесно нахожусь в нужной мне точке пространства-времени. Все возможные изменения среды тоже будут отслеживаться и вписываться в общую картину. Невозможные по большей части тоже.
Внешнему наблюдателю может показаться, что я говорю и действую невпопад. Это значит, что я занят более сложной и значимой для меня задачей, и готов уделить собеседнику примерно 5 % своего внимания.
Это означает, что я вынужден переносить очень много фрустрации в фоновом режиме. То есть часть сигналов, которые ко мне поступают, я должен либо вплести в общую ткань будущего действия, либо отложить на будущее как информацию о других потенциальных состояниях системы, либо включить режим Мастера-пресекающего-ненужные-жизни и убить часть ветвей развития реальности как неактуальные. Последний режим отсекает примерно 195 сигналов из 200 поступивших. Это, в свою очередь, означает, что я нахожусь в постоянном режиме горевания по упущенным возможностям. Поэтому говорить мне о том, что я не сделал, сродни анекдотам о веревках в доме повешенного.
С точки зрения более шустрого внешнего наблюдателя такая манера жить может показаться игнорированием внешних сигналов. Если сигнал не касается моего актуального действия, он с высокой вероятностью будет проигнорирован здесь-и-сейчас. Но это не означает, что он вообще проигнорирован. Это означает, что он либо уже включен в логистику действия, которое будет совершено через 3 дня, либо ждет другого удачного момента, либо будет выполнен в фоновом режиме на чистой моторике, либо я сразу скажу «нет».
Я мастер расставления приоритетов, поиска оптимальных путей и логистики как таковой. Если мытье кружки по энергозатратам сопоставимо с организацией мировой революции, логичнее кружку помыть где-нибудь между газетой «Искра» и апрельскими тезисами. Может даже несколько раз, если оптимальная траектория организации революции пройдет рядом с кружкой и раковиной.
Это создает у окружающих иллюзию лени и безделья. Про лень даже соглашусь. Для меня лень - это способ выживания. Как говорил Винни Пух, «нужно делать так как нужно, а как не нужно делать не нужно».
Про безделье. Видимая часть деятельности занимает примерно 4-5% времени моей активности. И еще это значит, что когда я действую, я чертовски быстр, напорист и неумолим, и делаю сразу так, как хотел сделать (это не обязательно объективно хорошо, но я в целом к этому стремлюсь).
Внешнему наблюдателю за невидимой частью деятельности (накопление потенциальной энергии, разгон, торможение), может показаться, что я ничего не делаю. Самое худшее, что он может сделать в этой ситуации - начать меня «стимулировать» или «мотивировать».
А еще этому же наблюдателю, попавшему на сеанс наблюдения в то время, когда «дают» видимую часть деятельности, может показаться, что я чертовски эффективен, и это хороший повод попросить меня сделать какое-нибудь дело. Я мысленно или словесно чертыхнусь, включу этот запрос в схему действия и чаще всего даже выполню запрос. Особенно если мне по пути. Но вообще любой такой запрос выполняется исключительно за счет «аварийного запаса топлива», который я почти всегда закладываю при планировании действия.
То же касается стадии «правочек». Любая «правочка» для меня - аварийная ситуация. Я закладываюсь на нее заранее, но в любом случае прекращаю тогда, когда топливо на нуле. И после этого никакие средства воздействия на меня, включая угрозу пожизненным расстрелом через повешение, не работают. Если топлива ноль, значит, ноль. А мне еще на базу возвращаться. На силе инерции.
Теперь про торможение после действия. Торможу я тоже долго, и на силе инерции пытаюсь сделать максимум рутины. Но только заранее запланированной рутины. Незапланированная рутина будет отложена на следующий цикл. Резко затормозить я могу в двух случаях. Либо если у меня отвалилась некая значимая и в чем-то дорогая мне часть тела, либо если кто-то набрался окаянства и поставил на моем пути бетонную стенку. Были случаи, когда другие люди пытались резко остановить меня вручную, глубочайше соболезную этим людям, я не хотел таких последствий. Плавно и непересекая траектории - безопаснее.
Затем мне нужен длинный цикл отдыха, заботы о себе и восстановления сил. И это тоже отдельное дело, которое требует времени и тишины.
А затем - снова накопление энергии, сбор информации, быстрое действие, торможение и отдых.