Когда жизнь равна смерти.
В каком-то смысле выбор, предоставленный французам, был сложнее советского.
Наша история была страшна своей однозначностью: в серой форме к нам пришла смерть. И наш выбор заключался в том, какой смертью умереть: мученика или воина. Французский выбор не предполагал однозначного итога. Он состоял в "умереть стоя или жить на коленях". Да и "на коленях" не означало ни рабства, ни больших ограничений. Это предполагало одну маленькую, несложную уступку - закрыть глаза. Закрыть глаза на истребление евреев и коммунистов, на то, что происходит за границами Франции, закрыть глаза на идеологию, которую исповедуют эти элегантные голубоглазые офицеры в серой форме, прекрасно образованные и галантные. Закрыть глаза и жить с этим, самое главное - жить! Если сможешь. Потому что есть решения, после которых исчезает не просто национальная идентичность. Исчезает личность. Не сразу, не явно, но предательство уничтожает, прежде всего, предавшего. Участники Сопротивления это понимали, поэтому их выбор - выбор героев, которые предпочли умереть быстро, но стоя и сражаясь.
Я не пытаюсь оправдать французов или оскорбить наших предков предположением, что, окажись они в ситуации французов, они, может быть, последовали бы их примеру. Я знаю: не последовали бы. Потому что свой выбор для всех подобных ситуаций они - за себя и для нас - сделали уже давно. В 1812 году. Наполеон не собирался истреблять население Российской Империи. Он всего лишь хотел сделать её частью Империи Французской, в которой не сущестовало ни унтерменшей, ни уберменшей, в которой сын трактирщика мог стать маршалом империи и заятем императора, в которой поляки, итальянцы и французы могли занимать одинаково высокие роли. Влиться в эту империю грозило только потерей суверенитета и достоинства. И крепостной крестьянин Ермолай Четвертаков, которому французская пропаганда сулила освобождение от заисимости был единодушен в этом выборе с блестящим офицером, дворянином Александром Чернышёвым, который знал Наполеона лично, безупречно говорил по-французски и мог бы сделать большую карьеру при властелине всей Европы. Но русский выбор - это умереть стоя и сражаясь. И Grande Armée исчезла под нашими снегами.
Может быть, именно потому что наш выбор был сделан уже тогда, в Великую Отечественную нам не было нужды выбирать. Мы знали, что выбор, даже если видимость его существует - это обман. Умереть стоя или жить на коленях - это лишь иллюзия выбора. Потому что и то, и другое - смерть.
И мы победили. И наша настоящая национальная идея - это Бессмертный Полк, который своим появлением, через 70 лет после Победы, свидетельствует: есть только один правильный выбор.
Французы выбрали жизнь - и проиграли. Недаром Кейтелю приписывают презрительно брошенную фразу "Как, и эти нас победили?" - в адрес французов при подписании капитуляции. Даже если этих слов не было, всем понятно, почему они могли быть произнесены.
Возможно, этот выбор французам придется делать снова. Пусть у них будет ещё один шанс.
Наша история была страшна своей однозначностью: в серой форме к нам пришла смерть. И наш выбор заключался в том, какой смертью умереть: мученика или воина. Французский выбор не предполагал однозначного итога. Он состоял в "умереть стоя или жить на коленях". Да и "на коленях" не означало ни рабства, ни больших ограничений. Это предполагало одну маленькую, несложную уступку - закрыть глаза. Закрыть глаза на истребление евреев и коммунистов, на то, что происходит за границами Франции, закрыть глаза на идеологию, которую исповедуют эти элегантные голубоглазые офицеры в серой форме, прекрасно образованные и галантные. Закрыть глаза и жить с этим, самое главное - жить! Если сможешь. Потому что есть решения, после которых исчезает не просто национальная идентичность. Исчезает личность. Не сразу, не явно, но предательство уничтожает, прежде всего, предавшего. Участники Сопротивления это понимали, поэтому их выбор - выбор героев, которые предпочли умереть быстро, но стоя и сражаясь.
Я не пытаюсь оправдать французов или оскорбить наших предков предположением, что, окажись они в ситуации французов, они, может быть, последовали бы их примеру. Я знаю: не последовали бы. Потому что свой выбор для всех подобных ситуаций они - за себя и для нас - сделали уже давно. В 1812 году. Наполеон не собирался истреблять население Российской Империи. Он всего лишь хотел сделать её частью Империи Французской, в которой не сущестовало ни унтерменшей, ни уберменшей, в которой сын трактирщика мог стать маршалом империи и заятем императора, в которой поляки, итальянцы и французы могли занимать одинаково высокие роли. Влиться в эту империю грозило только потерей суверенитета и достоинства. И крепостной крестьянин Ермолай Четвертаков, которому французская пропаганда сулила освобождение от заисимости был единодушен в этом выборе с блестящим офицером, дворянином Александром Чернышёвым, который знал Наполеона лично, безупречно говорил по-французски и мог бы сделать большую карьеру при властелине всей Европы. Но русский выбор - это умереть стоя и сражаясь. И Grande Armée исчезла под нашими снегами.
Может быть, именно потому что наш выбор был сделан уже тогда, в Великую Отечественную нам не было нужды выбирать. Мы знали, что выбор, даже если видимость его существует - это обман. Умереть стоя или жить на коленях - это лишь иллюзия выбора. Потому что и то, и другое - смерть.
И мы победили. И наша настоящая национальная идея - это Бессмертный Полк, который своим появлением, через 70 лет после Победы, свидетельствует: есть только один правильный выбор.
Французы выбрали жизнь - и проиграли. Недаром Кейтелю приписывают презрительно брошенную фразу "Как, и эти нас победили?" - в адрес французов при подписании капитуляции. Даже если этих слов не было, всем понятно, почему они могли быть произнесены.
Возможно, этот выбор французам придется делать снова. Пусть у них будет ещё один шанс.