Креативизм
Креативизм (или Откуда идеи растут)
Вэн сидел на краю спортплощадки, бессмысленно вперясь взглядом в бестолковый прямоугольник футбольных ворот. Сегодня сюда пришли почти все друзья детства - переговорить, как у кого что сложилось, кто кем стал, и провести уже ставший традицией импровизированный футбольный матч - как в старые добрые времена. Все это не было новинкой для них - удачно начатая кем-то традиция таких встреч продолжалась у них уже лет пять. Собственно, именно эти пресловутые друзья когда-то наградили его такой похожей на чудо зарубежного автопрома кличкой - Вэн. Кличка эта корнями своими уходила в их старый школьный журнал и привычку их учителя физики, бывшего их классным руководителем, со смаком произносить: «А сейчас к доске у нас пойдет Теслов Ве Эн…» Разумеется, почтенный физик старался указать на аллюзию с фамилией незабвенного Николы Тесла, но шебутной класс улавливал только последнее «Ве Эн». Вот так и стал юный Василий Николаевич для них Вэном.
Но воспоминания никак не интересовали сейчас Василия, он был полностью поглощен своими нелегкими мыслями. Нездоровый разговор с женой пару часов назад, бывший логичным дополнением к невероятным казусам на работе, мог служить прекрасной иллюстрацией к пошлой поговорке «беда одна не ходит».
«Почему мы так осторожны в разговоре со случайными попутчиками, и так безжалостны в разговоре с близкими людьми?» - задавал себе уже бесполезный и риторический вопрос Василий.
- Вэн, что грустный такой? - попытался вернуть его к жизни Толян. Вэн только угрюмо глянул в сторону бывшего школьного товарища. «Напрасно я сюда приперся. Только другим настроение перепорчу»
- Пойду я, наверно..
Куда идти, Вэн, правда, не знал. Он просто шагнул в сторону, достал «Кэмэл», закурил.
- Не блажи,- Толян с чего-то решил проявить заботу о своем бывшем школьном приятеле. - Что там у тебя такое стряслось, что ты так скис?
Василий с невеселой, кислой усмешкой глянул на приятеля.
- Семья, работа… Как-то сразу все…
«Ну как тебе, Толян, в двух словах описать, что шеф требует к завтрашнему дню конкретную идею нового рекламного ролика очередной детской несъедобной сладости, а какие тут, к черту, идеи, когда жена каждый день пилит по всем поводам, да уже начала носом по сторонам вертеть, ветер ловить, откуда дует. Правы были друзья, когда предупреждали, что подобные слабые на переднюю часть тела дамы, снабженные невесть зачем красотой и мозгами и начисто лишенные совести, в семейной жизни страшнее динамита. Они, как только выходят замуж, сразу понимают, что совершили ошибку, и где-то можно было найти обеспеченнее и умнее.»
Да, именно такие банальные и некрасивые мысли столь угнетали сегодня Василия. И детально ими делиться Василий не с кем сейчас не собирался. Толяну же, кажется, вполне хватило и того немногословного объяснения. Он понимающе кивнул, извлек откуда-то явно собственными силами скрученную папиросу, протянул ее Василию.
- На, возьми, полегчает…
Василий в вежливом отказе поводил из стороны в сторону подбородком, не собираясь принимать такой подарок. Он сроду такими вещами не баловался, слово «наркотик» у него четко ассоциировалось с общественно бесполезными асоциальными неудачниками.
- Не, Толян, спасибо, не употребляю..
«Тут как бросить курить не знаешь, а предлагают голову дальше в петлю протягивать..» Он повернулся, чтобы уйти. «Бесполезные… неудачники… А я? Завтра не предоставлю смотрибельных вариантов рекламы - порвет меня шеф, как Тузик - грелку. А как я ему идеи давать буду, если у меня голова только проблемами домашними забита. Бесполезный и есть… Так какая оптом розница?»
Плюнув мысленно на все и вся, Василий развернулся и протянул руку к самопальной папиросе. «Пропадать - так с музыкой…»
Недобрая медленно тлеющая масса смутного происхождения в самокрутке медленно делала свое дело. Нервное напряжение постепенно уходило, то, что казалось страшным и неотвратимым постепенно уходило на второй план. Василий даже почувствовал нечто вроде творческого подъема. Непременно захотелось сотворить что-нибудь… гениальное, по возможности. Он попытался припомнить основные требования заказчика к рекламному ролику - он должен быть прост и понятен детям, но при этом не настолько прост, чтобы его не хотелось смотреть больше двух секунд. Чтобы подчеркивался командный дух. И чтобы непременно фигурировал лев - как символ их компании. Вэну даже не потребовалось больших усилий, чтобы представить себе этого всенепременно требуемого льва во всей звериной красе. Вот он - огнегривый красавец, почему-то в красной футболке, с неестественно голубыми глазами на нарисованной морде. Он появился перед Василием прямо из воздуха и мягко приземлился на свои рыжие задние лапы.
«Вот моя команда!» Эти требуемые рекламодателем слова прочно засели в Васиной голове. Сейчас он всем покажет!.. Кому - всем? А вот кому! Василий взглянул в сторону разыгрывающих мяч престарелых пузатых одноклассников, отбросил почти докуренную самокрутку в сторону, и бесстрашно ринулся в гущу гоняющих без энтузиазма мяч товарищей.
Одному, конечно, против всех не с руки, но бегущий рядом с ним лев в красной футболке ободряюще подмигнул ему своим нарисованным глазом - «не дрейфь, мол, пробьемся».. И Вася не дрейфил.. Элегантным и ловким, как ему казалось, движением, он перехватил мяч у нападающего, и решительными зигзагами устремился к воротам противника. Василий сам в такой кутерьме ни за что не определил бы, какие именно из ворот являются воротами противника, если бы не его огнегривый нарисованный друг в красной футболке. Василий дал ему пас, но попал мячом прямо в набежавшего на него синего одноглазого бегемотика, каким-то чудом взял обратно мяч, обогнул вставшее у него на пути кричащее вечнозеленое хлебное дерево и устремился дальше к воротам, возле которых уже виднелась красная грива его мультипликационного товарища…
- Ты смотри, что Вэн творит… - убитым голосом проронил кто-то на площадке. И правда, вид Василия, нетвердо бегающего между сбитых с толку хохочущих футболистов, действовал на его друзей удручающе. - Домой бы его надо…
Утром Василий Николаевич Теслов был абсолютно уверен, что на плечи ему вечером кто-то в шутку водрузил колокол, и временами в него постукивал. Историю вчерашнего вечера он помнил с ужасающей точностью, до мельчайших деталей. Как обводил с мячом синих бегемотов, деревья, фламинго… Как во всем этом ему лев нарисованный помогал. И как потом его приятели, уже в своих нормальных обличиях домой под руки вели. Светланы дома уже не было, и часы на стене, не таясь выдали тайну ее отсутствия - они нагло показывали пол-десятого утра. Кроме того, что это время объясняло, почему жена уже на работе, оно было еще и верной приметой - к тяжелому разговору с собственным шефом. Вэн тяжело вздохнул пошарил в тумбочке в поисках аспирина и пошел приводить себя хоть в какой-то порядок. На подобные разговоры с шефом являться следовало вымытым…
«Никогда, никогда не прикоснусь даже к этой дряни! Черт бы побрал этого Толяна с его шмалью!!»
Василий с досадой взглянул на пустой кухонный стол, понимая, что завтрак в лучшем случае будет совмещен с обедом, и, постаравшись придать своему телу максимум бодрости и ускорения, направился в офис.
Если бы взгляд Владимира Ивановича, начальник отдела рекламы, в котором Василий Николаевич имел счастье числиться креативным менеджером, был способен физически влиять на человека, то Вэн, вероятно, сперва обратился бы в камень, а затем испепелился бы до порошкообразного состояния и незаметно растворился бы в пространстве. Но, на счастье, одним взглядом проделать с Василием подобные чудеса было невозможно, и он, собрав в кулак все свое творческое «я», выдохнул одним предложением:
- Владимир Иванович, я понимаю, я опоздал, и выгляжу несколько неподобающе, и в письменной форме варианты рекламы детских вафель не представил, но… - тут Василий выдержал полную драматизма паузу. - …но у меня есть прекрасная идея для рекламы. Позвольте мне изложить ее пока в устной… форме?
Когда Вэн закончил пулеметную очередь своего оправдания-предложения, очки Владимира Ивановича, казалось, соревновались с его глазами в выражении недоуменного интереса.
- Давай, но кратко, - тон Владимира Ивановича не оставлял сомнений в том, что если Василий выложит сейчас что-то менее значимое, чем открытие закона всемирного тяготения или теории относительности, то его немедленно четвертуют. Как минимум.
Василий призвал на помощь неведомого ему бога красноречия, и вкратце изложил шефу задумку совмещенного с анимацией игрового рекламного ролика. Несчастный одинокий мальчик не может играть в футбол, потому, что у него нет команды (про неприятности на работе и шероховатости с женой у мальчика говорить, слава Богу, не приходилось). И вот этот мальчуган достает и откусывает вафли, и тут появляется огнегривый лев, мальчик кричит «Вот моя команда!», вместе со львом они побеждают в футболе. Соперники - и это главное - тоже в конце просят этих чудо-вафель. Масса доступных детскому возрасту положительных эмоций, легко для запоминания, общепонятное, и, стало быть, успех обеспечен.
Вэн знал, что несет избитую неподготовленную чепуху, но все же наделся, что Владимир Иванович проглотит и переварит хотя бы часть задумки без существенной критики в адрес несчастного Вэна. Напрасные ожидания, ибо Владимир Иванович набрал в грудь воздуха, и следующие две минуты посвятил описанию мук, которые испытывают безработные разгильдяи, не способные за неделю подготовить более-менее четкую схему рекламного ролика. Вэн стоически перенес эту пространную гневную тираду, и только скромно заметил шефу, что данный вариант был уже третьим за эту неделю, просто предыдущие два варианта, представленные на бумаге, четкой схемой, были безжалостно забракованы самим Владимиром Ивановичем.
- Ну, о тех твоих вариантах мы, жалея тебя, умолчим, - Владимир Иванович, кажется, постепенно сменял гнев на еще пока неизвестно что. - А вот сегодняшний вариант, при всей его убогости, с некоторой доработкой, может быть жизнеспособен. Давай разбивай его на посекундную схему, и к трем часам - мне на стол… Все. Сейчас дуй с глаз моих, видеть лицо твое страдальческое не могу!..
Вэн шел на свое место и пытался вспомнить лицо Анатолия, сбившего его вчера с пути истинного. «Все-таки, нет худа без добра - родилась же вот такая прекрасная идея. Вспомнить бы, как он, Толян, выглядит, что ли…» Но воображение все еще рисовало только невозможную красную футболку Толяна и рыжую львиную морду поверх нее…
Руднев К.И.