Зрительные ассоциации
Когда я в первый раз увидела Лепажа, подумала: кого-то он мне напоминает. И вот в посте у Анны вижу это фото и понимаю: на нашего Бунша Борового похож :-)))
Оказывается, "Робер Лепаж знаменит тем, что его спектакли стоят примерно столько же, сколько и его киноленты, - от двух до пяти миллионов долларов. Лепаж давно снискал славу низкобюджетного режиссера кино и высокобюджетного театрального."
Из статьи о Лепаже в июльском номере журнала "Домовой".
ЦЕЛЫЙ КОСМОС
Текст: Григорий Заславский
Выдающийся канадский театральный и кинорежиссер, подобно Карлсону, живет на крыше. В Квебеке основанному Лепажем театру Ex Machine передали старинное здание бывшей пожарной части. Чтобы попасть в кабинет режиссера, надо подняться по крутой винтовой лестнице на верхний, третий этаж. Из кабинета - дверь на крышу, там для любителя медитаций и неспешных мыслей устроен небольшой сад камней.
Лепаж не ежится на ветру и, несмотря на холод, подробно рассказывает мне о своих владениях: в Квебеке Ех Machine почти не играет, пожарная часть годится только для репетиций, в крайнем случае для репетиций открытых, деньги на спектакли приходится искать за границей. Лепаж выпускает свои спектакли, идущие по четыре-пять, а то и по девять часов, в копродукции с известными международными фестивалями и там, за границей, их и играет. Дело в том, что Робер Лепаж знаменит тем, что его спектакли стоят примерно столько же, сколько и его киноленты, - от двух до пяти миллионов долларов. Лепаж давно снискал славу низкобюджетного режиссера кино и высокобюджетного театрального Мы ходим по пустому зданию театра. Лепаж водит по всем этажам и закоулкам, показывает мышеловку: «Тут у нас живет мышь, которая больше всего любит кока-колу». Кроме нас в театре больше никого нет, мы выходим на улицу, и Лепаж запирает театр на ключ. В этот момент я пытаюсь представить Олега Табакова, запирающего МХТ имени Чехова на ночь. Или, к примеру, Сергея Арцибашева. Не получается. Театры, как банки, окружили себя плотным кольцом секьюрити и вместе со всей страной включились в борьбу с терроризмом. В Канаде, несмотря на близость Америки, никак не соберутся побороться с терроризмом всерьез
По части кино Лепаж - безусловно арт-хаусный режиссер: в магазинах Монреаля и Квебека не каждый продавец реагирует на его фамилию, зато знающие мгновенно приносят «Обратную сторону Луны» или «Детектор лжи». Если повезет, можно купить за девятнадцать долларов, не повезет - попросят все сорок девять Рынок Его законы распространяются и на арт-хаус
Накануне нашего разговора с Лепажем в театре Ех Machine прошла публичная репетиция нового спектакля: начав в семь, закончили около двух ночи Ни один зритель не ушел, хотя публика была разношерстной, а спектакли Лепажа не отличаются простотой В данном случае за пять с половиной часов на сцене дублировали фильм, хо¬ронили старого испанца, усыновляли и растили ребенка, делали операцию на мозге, подробно излагали устройство речевого адаптера, которым, в частности, пользовался в последние месяцы своей жизни покойный папа Иоанн Павел II, ставший одним из героев спектакля, и так далее. Интересно смотреть, как складывается у Лепажа сюжет. На репетициях в зале сидят четверо или пятеро волонтеров, съехавшихся к Лепажу со всего мира, из Америки, Австралии и Европы Добровольные помощники фиксируют текст. Например, Лепаж - или кто-то из актеров - вдруг начинает рассказывать совершенно постороннюю исто¬рию, которая почему-то всех увлекает, и вот режисер находит ей место в будущем спектакле. Если в этой истории упоминается какое-то новое место (например, Никарагуа) или слово («трихотомия»), наблюдатели (так они себя называют) углубляются в поисковые системы и ищут информацию по новой теме. Театр-лаборатория. В перерыве Лепаж признается, что только что разыгранная история про латиноамериканские похороны была рассказана одним из актеров Поиск идет, кажется, до последней минуты, а может перекинуться и на послерепетиционное пространство и время. Но вот репетиция окончена - мы сидим и разговариваем уже полтора часа, и все это время Лепаж вежливо, не как мэтр, скорее как ученик, подробно излагает ответы.
- Мсье Лепаж, а бывает так, что поиск не приносит вам удовлетворения?
- (Смеется ) Часто, очень часто! Так бывает, но зато уж,
если тебя что-то удовлетворяет, то это настоящее удовольствие. Но, чтобы я не получил удовольствия от спектакля, такого не было. Бывало, что какие-то моменты не получались. И это не только из-за метода, которым я пользуюсь, а
скорее из-за того, что рядом оказывались люди, с которыми в этой работе мне было не по пути. Бывает, что ты начинаешь репетировать, и прямо сразу, тут же находится все что нужно, а бывает, что ты бесконечно, бесконечно репетируешь, прежде чем что-то получится. Это, конечно, зависит и от характера сюжета, но больше - от людей, которые собираются вместе, есть между нами химия или нет.
Если есть, все получается сразу.
- С таким подходом к творчеству вам необходимо государственное финансирование...
- (Смеется ) О да! Случалось, что фестиваль уже начинается, а мы еще не готовы Теперь мы этого боимся, с большой осторожностью подходим к этому вопросу и готовиться начинаем за годы, чтобы к определенной дате спектакль
все-таки был готов Хотя у нас бывали случаи, когда мы договаривались с фестивалями, что привезем не готовую работу, а work-in-progress, рабочую версию будущего спектакля. Это нормально. Правда, и с таким подходом случаются накладки У нас был случай в Эдинбурге, когда мы договорились, что покажем полуфабрикат, а они написали в программке, что готовую работу, - вот в таких случаях это проблема.
- Станиславский, когда ему что-то не нравилось, говорил: «Не
верю!» Есть ли что-то такое в театре, во что вы не верите?
- О да. Я не верю в фальшивый реализм. Тем не менее есть
много вещей, в которые я верю. Я верю в честность. Другой
вопрос, хорошо это сыграно или плохо, но это не так уж
важно в том, что я вижу на сцене, должна быть честность
Не правдивость, а правда Если ее нет, то я тоже буду кричать, как Станиславский, что я не верю.
Тут еще надо понимать, что Станиславский жил в эпоху, когда не было телевидения, и это очень важный момент мне кажется, если бы он жил сейчас, он работал бы совершенно по-другому
Не знаю, как в России, но здесь телевидение создает бесконечно фальшивую реальность. Все эти телевизионные драмы, переживания - с претензией на то, что все это как в жизни, по-настоящему, - бесконечные реалити-шоу, которые заполонили эфир. А на самом деле все это абсолютная фальшь. Главное - чтобы подобного не было на сцене. Мы же можем этого избежать.
- Самая фальшивая реальность - это телевизионные новости...
- Да-да! Не знаю, как у вас, а у нас очень часто люди
правду считают вымыслом, а глядя на вымысел, принимают его за правду.
- Недавно в интервью нашего выдающегося кукольника Резо
Габриадзе я прочитал как раз об этом. Он говорит о своих ощущениях, будто бы в детстве по книжкам знал об Африке больше, чем сегодня, когда телевизионная камера влезает чуть ли не в любую самую далекую африканскую хижину...
- Так и есть, это очень точное замечание. Между прочим,
то же самое происходит и в музыке. Даже поп-музыка раньше была, если хотите, насыщенней. Сегодня все, что не сумели выразить музыкой и словами, с лихвой дорисует картинка. Если ты смотришь телевизор, тебе вообще не надо напрягаться тебе все покажут, картинка все расставит на свои места. Нам дают всю пищу попробованной за нас и уже даже пережеванной.
- Вы все время что-то сочиняете. Чехов или Шекспир вам не
интересны?
- Нет, ну что вы, мне они, конечно, интересны, и очень
многому я научился у них Просто я понял, что есть люди,
которые ставят Чехова и Шекспира гораздо интереснее,
чем я. Зачем же мне это делать? А я гораздо интереснее в
области новой драматургии.
- У Станиславского было место, с которого он смотрел спектакли. Оно, кажется, и сегодня отмечено специальной табличкой. Есть ли у вас такое место, с которого вы ставите спектакль и смотрите его?
- Да, конечно. В том-то и дело, что я все время сижу на одном месте! Это ужасно В моем театре, где сцена открыта и где все видно, как раз не надо бы на репетициях сидеть на одном мест. Я все время забываю об этом и недостаточно перемещаюсь по залу Вот вчера случайно сел рядом с вами посмотреть спектакль - ну это вообще не тот спектакль, который я ставил!
Всякий русский попадающий в кабинет Лепажа, первым делом замечает книги на русском языке. Лепаж разбирает кириллицу, а учить русский начал, увлекшись советской космонавтикой. Ровесник первого спутника он вообще быстро увлекается какими-то новыми научными исследованиями и открытиями и тут же все свое любопытство включает в сюжет спектакля, который в это время ставит. Именно так родился спектакль, а затем и фильм «Обратная сторона Луны». Фильм показывали два года назад на Московском международном кинофестивале Спектакль в котором Лепаж не только постановщик, но и почти что единственный исполнитель, приедет в Москву в июле. Про Циолковского, про советских космонавтов, про канадского шлемазла, чудаковатого неудачника, который мечтает приехать в Москву и прочитать там доклад В фильме есть персонаж которого зовут Алексей Леонов. Перед съемками Лепаж через помощников связался с Алексеем Леоновым и попросил разрешения сделать его одним из героев. А познакомился он с Леоновым лишь прошлой осенью в посольстве Канады в Москве Со стороны могло показаться, будто Лепаж не испытал никакого удивления, тем не менее осторожно издалека он бросал взгляды и с каким то детским восхищением всматривался в человека, который первым вышел в открытый космос.
На сцене Ex Machine идет репетиция. Те самые латиноамериканские похороны. Вернее события за день до похорон, человек у которого умер отец прилетает на похороны от куда-то издалека, приходит в морг, навстречу ему на каталке вывозят тело. Откидывают с лица простыню. Сын подходит, наклоняется и в эту секунду труп поднимается со страшным ревом. Вбегают санитары, валят тело обратно и принимаются успокаивать похолодевшего от ужаса героя. «Это нормально, так бывает с трупами!» - «Он мертв? Скажите он мертв ?» - «Да,конечно, вы только не волнуй тесь, это газы, ваш отец точно умер. Сомнении нет».
Подыскать Лепажу аналог в сегодняшнем русском театре (чтобы проще было объяснить, сказав, что Лепаж «отдаленно напоминает ») невозможно. Ничего подобного у нас не делают. Это правда. В эстетическом плане, когда почти что автобиографический рассказ и какие то разрозненные сценки вдруг складываются в эпос, где перемена языка и места действия мгновенные перелеты из Ватикана в Никарагуа не размазывают, а, напротив, сгущают и уплотняют сюжет. Так же и в плане идей Лепаж как никто другой пожалуй в театральном мире (в мире - в смысле вообще на земле) внимательно и ревниво следит за самыми разными научными открытиями (в его кабинете несколько шкафов занимают журналы, научные, географические, какие-то умные книжки) Свое любопытство он сразу же вплавляет в уста героев. В какой то момент спектакль начинает напоминать научный диспут, но тут Лепаж разрушает научную чистоту эксперимента и обращает происходящее в игривый анекдот, в новеллу нового «Декамерона» и отпускает публику во власть простодушного веселья. В уникальность Ex Machma поверили даже местные профсоюзы которые разрешили актерам Лепажа работать 5, 5 дня в неделю с одним единственным выходным, а репетиравать - два раза в день утром и вечером.
- Скажите, остается ли у вас время на личную жизнь? И как ваша семья относится к тому, что все свое время вы проводите в театре?
- Моя семья - это моя сестра. Она наш продюсер работает в театре А моя личная жизнь - это театр я даже не знаю, как разделить мою жизнь и театр.
В труппе Лепажа играют актеры разных национальностей «У нас не бывает какого-то специального набора в труппу - говорит Лепаж - но когда мы куда-то приезжаем, к нам обязательно кто-то приходит - кто-то, кто хотел бы к нам
присоединиться. Мы знакомимся. И вот эти люди остаются и включаются в работу» Лепаж абсолютно уверен что после месяца в Москве в Ex Machma появятся русские и русский язык обогатит многонациональную труппу.
Его новый спектакль «Дубляж» премьеру которого в июне сыграли на Фестивале американских театров в Монреале идет на четырех языках - английском французском испанском и немецком. В Ex Machma каждый играет на своем языке. И по сюжету и потому, что так получается естественным образом - актеры переводят друг другу только что сказанное, отчего история приобретает второй и третий смыслы и дополнительный объем. Лепаж рассказывает, что идея этого спектакля родилась у него в самолете, это была даже не конкретная история, а скорее образ, в бизнес классе сидит певица, а в самом конце эконом класса надрывается ребенок
- Это классика - говорит Лепаж - в экономическом
классе плачет ребенок, а в первом сидит расфуфыренная оперная дива. И я подумал плач ребенка - самый неприятный звук, какой только можно вообразить, а голос певицы наоборот, самый рафинированный А между ними
очень много человеческих голосов - целый космос.
Оказывается, "Робер Лепаж знаменит тем, что его спектакли стоят примерно столько же, сколько и его киноленты, - от двух до пяти миллионов долларов. Лепаж давно снискал славу низкобюджетного режиссера кино и высокобюджетного театрального."
Из статьи о Лепаже в июльском номере журнала "Домовой".
ЦЕЛЫЙ КОСМОС
Текст: Григорий Заславский
Выдающийся канадский театральный и кинорежиссер, подобно Карлсону, живет на крыше. В Квебеке основанному Лепажем театру Ex Machine передали старинное здание бывшей пожарной части. Чтобы попасть в кабинет режиссера, надо подняться по крутой винтовой лестнице на верхний, третий этаж. Из кабинета - дверь на крышу, там для любителя медитаций и неспешных мыслей устроен небольшой сад камней.
Лепаж не ежится на ветру и, несмотря на холод, подробно рассказывает мне о своих владениях: в Квебеке Ех Machine почти не играет, пожарная часть годится только для репетиций, в крайнем случае для репетиций открытых, деньги на спектакли приходится искать за границей. Лепаж выпускает свои спектакли, идущие по четыре-пять, а то и по девять часов, в копродукции с известными международными фестивалями и там, за границей, их и играет. Дело в том, что Робер Лепаж знаменит тем, что его спектакли стоят примерно столько же, сколько и его киноленты, - от двух до пяти миллионов долларов. Лепаж давно снискал славу низкобюджетного режиссера кино и высокобюджетного театрального Мы ходим по пустому зданию театра. Лепаж водит по всем этажам и закоулкам, показывает мышеловку: «Тут у нас живет мышь, которая больше всего любит кока-колу». Кроме нас в театре больше никого нет, мы выходим на улицу, и Лепаж запирает театр на ключ. В этот момент я пытаюсь представить Олега Табакова, запирающего МХТ имени Чехова на ночь. Или, к примеру, Сергея Арцибашева. Не получается. Театры, как банки, окружили себя плотным кольцом секьюрити и вместе со всей страной включились в борьбу с терроризмом. В Канаде, несмотря на близость Америки, никак не соберутся побороться с терроризмом всерьез
По части кино Лепаж - безусловно арт-хаусный режиссер: в магазинах Монреаля и Квебека не каждый продавец реагирует на его фамилию, зато знающие мгновенно приносят «Обратную сторону Луны» или «Детектор лжи». Если повезет, можно купить за девятнадцать долларов, не повезет - попросят все сорок девять Рынок Его законы распространяются и на арт-хаус
Накануне нашего разговора с Лепажем в театре Ех Machine прошла публичная репетиция нового спектакля: начав в семь, закончили около двух ночи Ни один зритель не ушел, хотя публика была разношерстной, а спектакли Лепажа не отличаются простотой В данном случае за пять с половиной часов на сцене дублировали фильм, хо¬ронили старого испанца, усыновляли и растили ребенка, делали операцию на мозге, подробно излагали устройство речевого адаптера, которым, в частности, пользовался в последние месяцы своей жизни покойный папа Иоанн Павел II, ставший одним из героев спектакля, и так далее. Интересно смотреть, как складывается у Лепажа сюжет. На репетициях в зале сидят четверо или пятеро волонтеров, съехавшихся к Лепажу со всего мира, из Америки, Австралии и Европы Добровольные помощники фиксируют текст. Например, Лепаж - или кто-то из актеров - вдруг начинает рассказывать совершенно постороннюю исто¬рию, которая почему-то всех увлекает, и вот режисер находит ей место в будущем спектакле. Если в этой истории упоминается какое-то новое место (например, Никарагуа) или слово («трихотомия»), наблюдатели (так они себя называют) углубляются в поисковые системы и ищут информацию по новой теме. Театр-лаборатория. В перерыве Лепаж признается, что только что разыгранная история про латиноамериканские похороны была рассказана одним из актеров Поиск идет, кажется, до последней минуты, а может перекинуться и на послерепетиционное пространство и время. Но вот репетиция окончена - мы сидим и разговариваем уже полтора часа, и все это время Лепаж вежливо, не как мэтр, скорее как ученик, подробно излагает ответы.
- Мсье Лепаж, а бывает так, что поиск не приносит вам удовлетворения?
- (Смеется ) Часто, очень часто! Так бывает, но зато уж,
если тебя что-то удовлетворяет, то это настоящее удовольствие. Но, чтобы я не получил удовольствия от спектакля, такого не было. Бывало, что какие-то моменты не получались. И это не только из-за метода, которым я пользуюсь, а
скорее из-за того, что рядом оказывались люди, с которыми в этой работе мне было не по пути. Бывает, что ты начинаешь репетировать, и прямо сразу, тут же находится все что нужно, а бывает, что ты бесконечно, бесконечно репетируешь, прежде чем что-то получится. Это, конечно, зависит и от характера сюжета, но больше - от людей, которые собираются вместе, есть между нами химия или нет.
Если есть, все получается сразу.
- С таким подходом к творчеству вам необходимо государственное финансирование...
- (Смеется ) О да! Случалось, что фестиваль уже начинается, а мы еще не готовы Теперь мы этого боимся, с большой осторожностью подходим к этому вопросу и готовиться начинаем за годы, чтобы к определенной дате спектакль
все-таки был готов Хотя у нас бывали случаи, когда мы договаривались с фестивалями, что привезем не готовую работу, а work-in-progress, рабочую версию будущего спектакля. Это нормально. Правда, и с таким подходом случаются накладки У нас был случай в Эдинбурге, когда мы договорились, что покажем полуфабрикат, а они написали в программке, что готовую работу, - вот в таких случаях это проблема.
- Станиславский, когда ему что-то не нравилось, говорил: «Не
верю!» Есть ли что-то такое в театре, во что вы не верите?
- О да. Я не верю в фальшивый реализм. Тем не менее есть
много вещей, в которые я верю. Я верю в честность. Другой
вопрос, хорошо это сыграно или плохо, но это не так уж
важно в том, что я вижу на сцене, должна быть честность
Не правдивость, а правда Если ее нет, то я тоже буду кричать, как Станиславский, что я не верю.
Тут еще надо понимать, что Станиславский жил в эпоху, когда не было телевидения, и это очень важный момент мне кажется, если бы он жил сейчас, он работал бы совершенно по-другому
Не знаю, как в России, но здесь телевидение создает бесконечно фальшивую реальность. Все эти телевизионные драмы, переживания - с претензией на то, что все это как в жизни, по-настоящему, - бесконечные реалити-шоу, которые заполонили эфир. А на самом деле все это абсолютная фальшь. Главное - чтобы подобного не было на сцене. Мы же можем этого избежать.
- Самая фальшивая реальность - это телевизионные новости...
- Да-да! Не знаю, как у вас, а у нас очень часто люди
правду считают вымыслом, а глядя на вымысел, принимают его за правду.
- Недавно в интервью нашего выдающегося кукольника Резо
Габриадзе я прочитал как раз об этом. Он говорит о своих ощущениях, будто бы в детстве по книжкам знал об Африке больше, чем сегодня, когда телевизионная камера влезает чуть ли не в любую самую далекую африканскую хижину...
- Так и есть, это очень точное замечание. Между прочим,
то же самое происходит и в музыке. Даже поп-музыка раньше была, если хотите, насыщенней. Сегодня все, что не сумели выразить музыкой и словами, с лихвой дорисует картинка. Если ты смотришь телевизор, тебе вообще не надо напрягаться тебе все покажут, картинка все расставит на свои места. Нам дают всю пищу попробованной за нас и уже даже пережеванной.
- Вы все время что-то сочиняете. Чехов или Шекспир вам не
интересны?
- Нет, ну что вы, мне они, конечно, интересны, и очень
многому я научился у них Просто я понял, что есть люди,
которые ставят Чехова и Шекспира гораздо интереснее,
чем я. Зачем же мне это делать? А я гораздо интереснее в
области новой драматургии.
- У Станиславского было место, с которого он смотрел спектакли. Оно, кажется, и сегодня отмечено специальной табличкой. Есть ли у вас такое место, с которого вы ставите спектакль и смотрите его?
- Да, конечно. В том-то и дело, что я все время сижу на одном месте! Это ужасно В моем театре, где сцена открыта и где все видно, как раз не надо бы на репетициях сидеть на одном мест. Я все время забываю об этом и недостаточно перемещаюсь по залу Вот вчера случайно сел рядом с вами посмотреть спектакль - ну это вообще не тот спектакль, который я ставил!
Всякий русский попадающий в кабинет Лепажа, первым делом замечает книги на русском языке. Лепаж разбирает кириллицу, а учить русский начал, увлекшись советской космонавтикой. Ровесник первого спутника он вообще быстро увлекается какими-то новыми научными исследованиями и открытиями и тут же все свое любопытство включает в сюжет спектакля, который в это время ставит. Именно так родился спектакль, а затем и фильм «Обратная сторона Луны». Фильм показывали два года назад на Московском международном кинофестивале Спектакль в котором Лепаж не только постановщик, но и почти что единственный исполнитель, приедет в Москву в июле. Про Циолковского, про советских космонавтов, про канадского шлемазла, чудаковатого неудачника, который мечтает приехать в Москву и прочитать там доклад В фильме есть персонаж которого зовут Алексей Леонов. Перед съемками Лепаж через помощников связался с Алексеем Леоновым и попросил разрешения сделать его одним из героев. А познакомился он с Леоновым лишь прошлой осенью в посольстве Канады в Москве Со стороны могло показаться, будто Лепаж не испытал никакого удивления, тем не менее осторожно издалека он бросал взгляды и с каким то детским восхищением всматривался в человека, который первым вышел в открытый космос.
На сцене Ex Machine идет репетиция. Те самые латиноамериканские похороны. Вернее события за день до похорон, человек у которого умер отец прилетает на похороны от куда-то издалека, приходит в морг, навстречу ему на каталке вывозят тело. Откидывают с лица простыню. Сын подходит, наклоняется и в эту секунду труп поднимается со страшным ревом. Вбегают санитары, валят тело обратно и принимаются успокаивать похолодевшего от ужаса героя. «Это нормально, так бывает с трупами!» - «Он мертв? Скажите он мертв ?» - «Да,конечно, вы только не волнуй тесь, это газы, ваш отец точно умер. Сомнении нет».
Подыскать Лепажу аналог в сегодняшнем русском театре (чтобы проще было объяснить, сказав, что Лепаж «отдаленно напоминает ») невозможно. Ничего подобного у нас не делают. Это правда. В эстетическом плане, когда почти что автобиографический рассказ и какие то разрозненные сценки вдруг складываются в эпос, где перемена языка и места действия мгновенные перелеты из Ватикана в Никарагуа не размазывают, а, напротив, сгущают и уплотняют сюжет. Так же и в плане идей Лепаж как никто другой пожалуй в театральном мире (в мире - в смысле вообще на земле) внимательно и ревниво следит за самыми разными научными открытиями (в его кабинете несколько шкафов занимают журналы, научные, географические, какие-то умные книжки) Свое любопытство он сразу же вплавляет в уста героев. В какой то момент спектакль начинает напоминать научный диспут, но тут Лепаж разрушает научную чистоту эксперимента и обращает происходящее в игривый анекдот, в новеллу нового «Декамерона» и отпускает публику во власть простодушного веселья. В уникальность Ex Machma поверили даже местные профсоюзы которые разрешили актерам Лепажа работать 5, 5 дня в неделю с одним единственным выходным, а репетиравать - два раза в день утром и вечером.
- Скажите, остается ли у вас время на личную жизнь? И как ваша семья относится к тому, что все свое время вы проводите в театре?
- Моя семья - это моя сестра. Она наш продюсер работает в театре А моя личная жизнь - это театр я даже не знаю, как разделить мою жизнь и театр.
В труппе Лепажа играют актеры разных национальностей «У нас не бывает какого-то специального набора в труппу - говорит Лепаж - но когда мы куда-то приезжаем, к нам обязательно кто-то приходит - кто-то, кто хотел бы к нам
присоединиться. Мы знакомимся. И вот эти люди остаются и включаются в работу» Лепаж абсолютно уверен что после месяца в Москве в Ex Machma появятся русские и русский язык обогатит многонациональную труппу.
Его новый спектакль «Дубляж» премьеру которого в июне сыграли на Фестивале американских театров в Монреале идет на четырех языках - английском французском испанском и немецком. В Ex Machma каждый играет на своем языке. И по сюжету и потому, что так получается естественным образом - актеры переводят друг другу только что сказанное, отчего история приобретает второй и третий смыслы и дополнительный объем. Лепаж рассказывает, что идея этого спектакля родилась у него в самолете, это была даже не конкретная история, а скорее образ, в бизнес классе сидит певица, а в самом конце эконом класса надрывается ребенок
- Это классика - говорит Лепаж - в экономическом
классе плачет ребенок, а в первом сидит расфуфыренная оперная дива. И я подумал плач ребенка - самый неприятный звук, какой только можно вообразить, а голос певицы наоборот, самый рафинированный А между ними
очень много человеческих голосов - целый космос.