Папа
Смотреть на фотографию папы я научилась через 7 лет, писать о нём - через 10, писать почти весело - через 15.
Такие сроки папа не одобрил бы. Пафоса от застенчивости дичился, переводил на анекдот. Обожал розыгрыши в виде трёхлитровой банки с солидолом как профилактического, профессионального анализа кала и операции «геморрой», посвящённой 24 съезду. Был едва ли не единственным завотделением, прокравшимся пятой беспартийной колонной в строго начальственные ряды.
С тех пор, как папа переселился в параллельное пространство, написано 19 текстов разной степени весёлости. По одному на каждое 5 февраля. Остальные дни посвящены размышлениям, как трудно жить без папы: женщины, имевшие опыт общения с идеальным мужчиной, меня поймут.
Параллельное пространство для папы не причина пускать на самотёк тех, кого угораздило полюбить в предыдущем. Заботливые папины знаки материализуются то там, то сям. В этом году - в дневнике Тани Мэй. Знакомлюсь с женщиной Тийной, через границы, километры начинаю разговор:
«У меня есть папа».
Тийна всплескивает руками - превращается в 13-летнюю девочку, прооперированную папой так успешно, что прижилась в операционной членом тамошней команды. Возраст, отдел кадров для папиного шарма - мелочь, не стоящая слов. Тийна работает с папой до последнего школьного звонка. Становится не химиком: врачом - до гроба ещё далеко, но папа, убедительный, как Плевако, её благословляет. В 95-м плачет в хоре с папиными пациентами, друзьями, размётанными центробежной силой имперского распада по всему гостеприимному глобусу.
Сама плачу чрезвычайно редко, по папе - никогда: а если… - то тайно, отнекиваясь на другое.
Ибо папа не сторонник.
История Тийны - это история маленького города, где количество узнаваний на порядок больше, чем в мегаполисе с его занюханными от масштабов попытками знакомства.
Или, если о масштабах, история папиной личности, которой хватает на два десятка лет, чтобы собрать вокруг единоутробной дочки нежных, родственных людей. Мы помним, папа - привет от всех нас. Здесь всё хорошо. Не бери в голову. Будь весел и спокоен.
Такие сроки папа не одобрил бы. Пафоса от застенчивости дичился, переводил на анекдот. Обожал розыгрыши в виде трёхлитровой банки с солидолом как профилактического, профессионального анализа кала и операции «геморрой», посвящённой 24 съезду. Был едва ли не единственным завотделением, прокравшимся пятой беспартийной колонной в строго начальственные ряды.
С тех пор, как папа переселился в параллельное пространство, написано 19 текстов разной степени весёлости. По одному на каждое 5 февраля. Остальные дни посвящены размышлениям, как трудно жить без папы: женщины, имевшие опыт общения с идеальным мужчиной, меня поймут.
Параллельное пространство для папы не причина пускать на самотёк тех, кого угораздило полюбить в предыдущем. Заботливые папины знаки материализуются то там, то сям. В этом году - в дневнике Тани Мэй. Знакомлюсь с женщиной Тийной, через границы, километры начинаю разговор:
«У меня есть папа».
Тийна всплескивает руками - превращается в 13-летнюю девочку, прооперированную папой так успешно, что прижилась в операционной членом тамошней команды. Возраст, отдел кадров для папиного шарма - мелочь, не стоящая слов. Тийна работает с папой до последнего школьного звонка. Становится не химиком: врачом - до гроба ещё далеко, но папа, убедительный, как Плевако, её благословляет. В 95-м плачет в хоре с папиными пациентами, друзьями, размётанными центробежной силой имперского распада по всему гостеприимному глобусу.
Сама плачу чрезвычайно редко, по папе - никогда: а если… - то тайно, отнекиваясь на другое.
Ибо папа не сторонник.
История Тийны - это история маленького города, где количество узнаваний на порядок больше, чем в мегаполисе с его занюханными от масштабов попытками знакомства.
Или, если о масштабах, история папиной личности, которой хватает на два десятка лет, чтобы собрать вокруг единоутробной дочки нежных, родственных людей. Мы помним, папа - привет от всех нас. Здесь всё хорошо. Не бери в голову. Будь весел и спокоен.