О стукачах
- Что пишешь, Петька?
- Оперу, Василий Иваныч.
- Про кого?
- Про Вас, про Фурманова...
- А про Анку?
- А про нее писать товарищ опер не
приказывал.
(анекдот 1970-х)
Энгелина Борисовна Тареева в своих интереснейших воспоминаниях о советской жизни рассказала о стукачах, которые ее «пасли» на работе https://tareeva.livejournal.com/263248.html?utm_medium=email&utm_source=JournalNewEntry.
Я подумал, что и мне есть что вспомнить из этой оперы. И вспомнил. И предлагаю Вашему вниманию.
Персонального стукача у меня, повидимому, не было. Не заслужил. Сначала я был очень советский, а потом был очень сдержан на язык. Но стукачи мной интересовались как минимум трижды.
В бытность мою студентом я дружил с одним сокурсником. Нас сблизила любовь к разговорам на отвлеченные темы. И однажды во время такой беседы он спросил, как я отношусь к нацистам среди школьников. Т.к. тогда по городу ходили слухи о тайных фашистских организациях в школах, то я не удивился вопросу, коротко сказал что-то типа "Ну как можно к ним относиться? Разумеется, отрицательно" и вернулся к теме разговора. Он поддержал, но через некоторое время спросил: "А все-таки, что ты думаешь о подпольных нацистских кружках в школах?" Я ответил, что, естественно, категорически не одобряю и снова вернулся к предыдущей теме. Когда он опять задал тот же вопрос, я, совсем как П.И. Добчинский, сказал себе "Э!" и удивился, насколько дремучи его ГБистские кураторы и какое у них средневековое представление о евреях, если они думают что еврей может симпатизировать нацистам.
Второй раз был лет через десять. Шли мы с работы - я и одна инженерша - и говорили о том о сём. Вдруг она спросила, как я отношусь к тому, что инженеров посылают на картошку, на овощные базы, и т.д. Я удивился, т.к. это не было связано с темой предыдущего разговора, и спросил, что она имеет ввиду. Она пояснила, что ей интересно, не думаю ли я, что это неправильно. Я опять сказал “Э!” и вместо ответа спросил, что она сама думает по этому вопросу. Она осторожно сказала, что это плохо для завода и спросила, кто, по моему мнению в этом виноват. Я опять не ответил и спросил, думает ли она, что это имеет место только на нашем заводе или на других заводах нашего ведомства тоже. На этом она прекратила попытки меня прощупать. Я думаю, она уловила иронию в том, что я свой вопрос ограничил нашим ведомством.
Третий (и пока последний) раз состоялся еще через несколько лет. Но сначала я расскажу другой случай, без него будет непонятно.
Послали нас в колхоз. И старая колхозница рассказала мне о Голодоморе. О том, как варили древесную кору, о людоедстве в ее деревне, о том, как солдаты стреляли в людей, пытавшихся уйти из села в город... Я был в шоке, я не смел ей поверить. А за ужином рассказал об этом нескольким сотрудникам, с которыми меня поселили: ”Не знаю, правда ли, но мне рассказали, что ...” Один инженер из другого отдела меня резко прервал: ”Ну было - и было, зачем сейчас об этом вспоминать?” Меня это поразило. Я считал, что, если это было, об этом нельзя забывать, об этом нужно не говорить, а кричать! Я и сейчас так считаю, с той только разницей, что сейчас я знаю: было.
Прошло еще года два и я опять встретился с этим инженером. Дело было на овощной базе. Стоим мы с ним рядом, совковыми лопатами перебрасываем капусту из одной кучи в другую, и дернул меня черт что-то такое философское ляпнуть об имеющихся у нас кое-где еще порой отдельных недостатках, вследствие которых инженеры работают грузчиками. И тут он, воровато оглянувшись заявляет: ”Социализм хуже фашизма! ”. На этом месте мне бы сказать ”Э! ”, но я не сказал. Не знаю, почему. Не только не сказал, но даже его поправил: ”Это не так говорится. Правильная цитата - «Социализм - это фашизм, который победил»”. Именно так я это услышал на днях по БиБиСи (и не согласился. Сейчас я понимаю, что они были правы, но это другая тема). Он этот разговор пытался продолжить, но у него не вышло, т.к. нас распустили по домам. Уже вечером, вспомнив тот давний разговор о Голодоморе, я понял, что тогда, в колхозе, он еще не был стукачом, а был бескорыстным, искренним поклонником соввласти (в 1970-х такие уже были редкостью, но были). О Голодоморе он, конечно, знал, т.к. родился и вырос в селе, но, как почти все коммунисты-сталинисты, считал, что ради хорошего дела можно и нужно врать, убивать, оккупировать Крым... Поскольку взрослый (ему было лет сорок) человек за два года не может кардинально изменить свои взгляды, по крайней мере без особых потрясений - а какие у него могли быть потрясения? Премии не дали? - значит, он сказал про фашизм, оставаясь поклонником Софьи Власьевны. Значит, он меня провоцировал. Понял я это и, признаться, несколько испугался - теперь «им» известно, что я слушаю «голоса». Чего я боялся, сам не знаю. В загранкомандировку меня бы в любом случае не послали, забрать допуск и выгнать с работы тоже не могли, т.к. не было у меня допуска... Сажать за такое уже не сажали, все-таки это были не сталинские времена. Как бы то ни было, ничего со мной не случилось. Вегетарианские были времена, вегетарианские.