Прибежище для наивных
Около двух с половиной лет сестры группы милосердия «***» (одно из крупнейших московских сестричеств) опекают пациентов Н-ского психоневрологического интерната. Эти сестры опекают и сиротские отделения больниц, и дома ребенка, и дома престарелых. Но таких несчастных людей, как в интернате, они еще не видели нигде.
Что такое психоневрологический интернат
Психоневрологический интернат (ПНИ) - это такое место, где постоянно проживают люди, как правило, с инвалидностью в сфере психиатрии или неврологии. Считается, что эти люди не могут сами позаботиться о себе, поэтому государство берет заботу о них на себя. Оно содержит их в довольно скромных условиях, довольно скудно обеспечивает, а за это забирает у них 70% пенсии по инвалидности, которое само же им и платит. В итоге на руки обитатель ПНИ получает в среднем около 2 тыс. рублей.
Но зачем же недееспособному деньги?
Дело в том, что лишь меньшинство населения среднего ПНИ - настолько бессильные умом или физически люди, которые не способны пойти в магазин и что-то выбрать, а потом распорядиться своей покупкой. Большая часть людей - ходит, относительно хорошо разговаривает и может делать почти все, что делает средний здоровый человек, но не все так же хорошо.
Эти люди (более-менее адекватная часть населения ПНИ) не буйные, не аутичные. Пожалуй, можно сказать, что они просто очень наивные. Сложная логика житейских дел не всегда верно складывается в их сознании. Не все из них попали сюда прямиком из детдома. Многие прошли испытание жизнью в большом мире, и не выдержали этого испытания. В Н-ском ПНИ живет несколько молодых людей, которые после детдома вышли в жизнь, как и положено, получив от государства квартиры, после чего были быстро лишены недвижимости лихими людьми.
Люди, которые хорошо знают эту сферу, утверждают, что в ней действует целая мафия, включающая, естественно, и работников госструктур, и такой мафии даже здоровому человеку тягаться трудно. Куда уж этим наивным!
Возможно, в нормальном, духовно здоровом обществе не было бы никакой нужды помещать таких людей в закрытое учреждение. Но в нашем обществе слабые и наивные нуждаются в том, чтобы их ограждали от «психически здоровой» части общества, ввиду того, что наше общество смертельно опасно для слабых, живет по закону джунглей.
Что ж, логично: легче и дешевле построить забор вокруг этих «наивных», чем вокруг всех остальных. Да и право силы на стороне вторых.
Пожизненно!
Самые безумные кажутся самыми счастливыми. Они сидят на полу, играют как дети, приветливо улыбаются, что-то мычат и смеются гостям. Кто знает, может быть, они действительно гораздо счастливее нас.
Как известно, разум и знание рождают печаль. Поэтому те обладатели ПНИ, которые обладают разумом и относительно молоды, мечтают покинуть ПНИ.
Теоретически покинуть интернат возможно. Если человек медицински и юридически дееспособен, он может просто написать заявление и уйти. Но таких тут практически нет. А для недееспособных один путь на волю - усыновление. Да, взрослого человека можно усыновить. Только это очень и очень трудно, гораздо сложнее, чем обычного детдомовского ребенка. Сестрам «Преображения» не известен ни один случай, когда бы это кому-то удалось. Да и случаи попыток тоже неизвестны.
Но даже здоровые люди порой живут мечтами, что уж говорить о наивных! У девочки Кати на руке написано «Таня мама». Таня - это сотрудница интерната, которая, по словам девочки, хочет ее удочерить. Девочка очень этого хочет и верит. Но говорит об этом с одинаковой верой она с тех самых пор, как сестры ее знают, но в реальности ничего не меняется.
Мальчик Андрюша говорит, что у него есть квартира. Ему нужно только как-то выйти отсюда. Он даже знает, кем он хочет работать на воле - строителем.
Это редкий случай. Многие ребята мечтают выйти отсюда, думают о том, как это сделать, но почти никто из них еще не знает, кем будет работать. «Я не знаю». «Я еще не думал, я потом подумаю».
Знать им действительно сложно. Их кругозор органичен в основном телевизором. Большинство из них не умеет даже читать. Не потому, что они слишком глупы для этого, а потому, что в детдоме их не научили читать и писать. А здесь уже никого ничему не учат. Здесь они уже приговорены пожизненно ничего не делать, если не считать уборки и других работ по хозяйству самого ПНИ.
Кате 21 год, Андрею - 25 лет. Почему хочется называть их мальчиками и девочками? Потому что выглядят они почему-то на 15-17 лет, и мыслят на том же уровне.
Они (наиболее адекватные) бывают за воротами интерната. Им выписывают пропуска на 4 часа и они идут гулять в город. Это самые счастливые часы их жизни. Что они делают в городе? Они идут в магазин. Особенно они любят рассматривать мобильники и другие блестящие и удивительные высокотехнологичные предметы.
Чтобы они узнали другую жизнь, кто-то должен узнать их, полюбить и положить очень много сил, чтобы, усыновив, вырвать их отсюда, а потом заботиться о них. В моем подъезде живет примерно такой инвалид, тяжелее многих обитателей ПНИ. Хорошо живет, сидит на скамейке, радуется солнышку, птицам, ходит, куда хочет, никому не мешает. Просто ему повезло: никто пока не отнял у него жилье.
Из всех обитателей Звенигородского ПНИ сестрам особенно жалко офицера-пограничника. Он на инвалидной коляске, без глаза, голова в шрамах от удара топором, но разумом он обладает, по-видимому, в полной мере. И поэтому ему, мужчине в расцвете лет, особенно тяжело ощущать себя в некоем подобии детского сада, только с крепкими санитарами, штатом врачей-психиатров и арсеналом психотропных препаратов. Говорят, у него даже есть сын - где-то там, в большом мире...
Чем можно помочь?
Сестры «Преображения» пока приезжают в Звенигородский ПНИ всего дважды в неделю, специальным микроавтобусом, от храма Преображения в Тушино. Всего пять человек. Поэтому всего два дня. Зато какие пять человек! Очень многие из 400 обитателей интерната благодаря им прикоснулись к тому, что такое дружба и любовь. Они не какие-то монахини, в остальные дни у них обычная жизнь, работа, семья, как и всех. Только есть еще храм в выходные и сердце, которое стремится научиться любить.
Кроме того, что просто поговорить, просто подарить гостинец и ласковое слово (а ласковое слово - это самое дорогое по обеим сторонам забора ПНИ), сделать для здешних обитателей можно не много.
Во-первых, это кормление лежачих больных. Таких много здесь, в основном стариков. Как во всех государственных учреждениях у нас, персонала не хватает, чтобы уделить достаточное внимание каждому. Иная старушка так медленно открывает рот, что если ее одну покормить как следует, то на всех остальных времени не хватит. Так кто же станет ее кормить? «Дурачок» Коля, который весело разносит еду по палатам, так же весело забирает полные тарелки у тех, кто зазевался или совсем беспомощен, и вываливает их в отходы, как и разносит, не будучи в состоянии понять, что его задача - чтобы люди не остались голодными.
Во-вторых, это «производственная практика». Сестры договорились с близ расположенным предприятием, куда водят наиболее «боеспособных» молодых ребят, где они под присмотром сестер занимаются несложными работами - собирают элементы сантехники. Это для «наивных» не такое легкое и развивающее занятие, потому что усидчивости у них не хватает, хочется встать и куда-нибудь побежать. Но если кто их них и имеет шанс когда-нибудь жить в большом мире с самостоятельно себя обеспечивать, для них подобный тренинг бесценен.
В-третьих, это миссионерская работа. Очень простые, доступные пониманию наивных разговоры о Боге, молитвы, паломнические поездки. Одна из комнат интерната обращена в домовый храм, куда помещается до 30 «прихожан». Поэтому службы обитатели интерната посещают по очереди. Лежачих и желающих здесь причащают.
Люди в психоневрологических интернатах ничем не хуже других, которым обычно помогают группы милосердия. Они так же, если не больше, нуждаются в любви, заботе, сочувствии. Но таким помогают гораздо реже. Они не такие красивые и общество, превозносящее интеллект и успех, говоря подписаться под приговором «безнадежности и не нужности», который издало государство. Но стоит познакомиться с ними и понимаешь - это ошибка.
(Название интерната и сестричества удалены, поскольку статья написана по просьбе сестричества, но в итоге возникли какие-тотрения с интернатом, и статья не вышла. Интернат очень боится огласки каких-то рехов, но лично я грехов не заметил, да и не искал).
Что такое психоневрологический интернат
Психоневрологический интернат (ПНИ) - это такое место, где постоянно проживают люди, как правило, с инвалидностью в сфере психиатрии или неврологии. Считается, что эти люди не могут сами позаботиться о себе, поэтому государство берет заботу о них на себя. Оно содержит их в довольно скромных условиях, довольно скудно обеспечивает, а за это забирает у них 70% пенсии по инвалидности, которое само же им и платит. В итоге на руки обитатель ПНИ получает в среднем около 2 тыс. рублей.
Но зачем же недееспособному деньги?
Дело в том, что лишь меньшинство населения среднего ПНИ - настолько бессильные умом или физически люди, которые не способны пойти в магазин и что-то выбрать, а потом распорядиться своей покупкой. Большая часть людей - ходит, относительно хорошо разговаривает и может делать почти все, что делает средний здоровый человек, но не все так же хорошо.
Эти люди (более-менее адекватная часть населения ПНИ) не буйные, не аутичные. Пожалуй, можно сказать, что они просто очень наивные. Сложная логика житейских дел не всегда верно складывается в их сознании. Не все из них попали сюда прямиком из детдома. Многие прошли испытание жизнью в большом мире, и не выдержали этого испытания. В Н-ском ПНИ живет несколько молодых людей, которые после детдома вышли в жизнь, как и положено, получив от государства квартиры, после чего были быстро лишены недвижимости лихими людьми.
Люди, которые хорошо знают эту сферу, утверждают, что в ней действует целая мафия, включающая, естественно, и работников госструктур, и такой мафии даже здоровому человеку тягаться трудно. Куда уж этим наивным!
Возможно, в нормальном, духовно здоровом обществе не было бы никакой нужды помещать таких людей в закрытое учреждение. Но в нашем обществе слабые и наивные нуждаются в том, чтобы их ограждали от «психически здоровой» части общества, ввиду того, что наше общество смертельно опасно для слабых, живет по закону джунглей.
Что ж, логично: легче и дешевле построить забор вокруг этих «наивных», чем вокруг всех остальных. Да и право силы на стороне вторых.
Пожизненно!
Самые безумные кажутся самыми счастливыми. Они сидят на полу, играют как дети, приветливо улыбаются, что-то мычат и смеются гостям. Кто знает, может быть, они действительно гораздо счастливее нас.
Как известно, разум и знание рождают печаль. Поэтому те обладатели ПНИ, которые обладают разумом и относительно молоды, мечтают покинуть ПНИ.
Теоретически покинуть интернат возможно. Если человек медицински и юридически дееспособен, он может просто написать заявление и уйти. Но таких тут практически нет. А для недееспособных один путь на волю - усыновление. Да, взрослого человека можно усыновить. Только это очень и очень трудно, гораздо сложнее, чем обычного детдомовского ребенка. Сестрам «Преображения» не известен ни один случай, когда бы это кому-то удалось. Да и случаи попыток тоже неизвестны.
Но даже здоровые люди порой живут мечтами, что уж говорить о наивных! У девочки Кати на руке написано «Таня мама». Таня - это сотрудница интерната, которая, по словам девочки, хочет ее удочерить. Девочка очень этого хочет и верит. Но говорит об этом с одинаковой верой она с тех самых пор, как сестры ее знают, но в реальности ничего не меняется.
Мальчик Андрюша говорит, что у него есть квартира. Ему нужно только как-то выйти отсюда. Он даже знает, кем он хочет работать на воле - строителем.
Это редкий случай. Многие ребята мечтают выйти отсюда, думают о том, как это сделать, но почти никто из них еще не знает, кем будет работать. «Я не знаю». «Я еще не думал, я потом подумаю».
Знать им действительно сложно. Их кругозор органичен в основном телевизором. Большинство из них не умеет даже читать. Не потому, что они слишком глупы для этого, а потому, что в детдоме их не научили читать и писать. А здесь уже никого ничему не учат. Здесь они уже приговорены пожизненно ничего не делать, если не считать уборки и других работ по хозяйству самого ПНИ.
Кате 21 год, Андрею - 25 лет. Почему хочется называть их мальчиками и девочками? Потому что выглядят они почему-то на 15-17 лет, и мыслят на том же уровне.
Они (наиболее адекватные) бывают за воротами интерната. Им выписывают пропуска на 4 часа и они идут гулять в город. Это самые счастливые часы их жизни. Что они делают в городе? Они идут в магазин. Особенно они любят рассматривать мобильники и другие блестящие и удивительные высокотехнологичные предметы.
Чтобы они узнали другую жизнь, кто-то должен узнать их, полюбить и положить очень много сил, чтобы, усыновив, вырвать их отсюда, а потом заботиться о них. В моем подъезде живет примерно такой инвалид, тяжелее многих обитателей ПНИ. Хорошо живет, сидит на скамейке, радуется солнышку, птицам, ходит, куда хочет, никому не мешает. Просто ему повезло: никто пока не отнял у него жилье.
Из всех обитателей Звенигородского ПНИ сестрам особенно жалко офицера-пограничника. Он на инвалидной коляске, без глаза, голова в шрамах от удара топором, но разумом он обладает, по-видимому, в полной мере. И поэтому ему, мужчине в расцвете лет, особенно тяжело ощущать себя в некоем подобии детского сада, только с крепкими санитарами, штатом врачей-психиатров и арсеналом психотропных препаратов. Говорят, у него даже есть сын - где-то там, в большом мире...
Чем можно помочь?
Сестры «Преображения» пока приезжают в Звенигородский ПНИ всего дважды в неделю, специальным микроавтобусом, от храма Преображения в Тушино. Всего пять человек. Поэтому всего два дня. Зато какие пять человек! Очень многие из 400 обитателей интерната благодаря им прикоснулись к тому, что такое дружба и любовь. Они не какие-то монахини, в остальные дни у них обычная жизнь, работа, семья, как и всех. Только есть еще храм в выходные и сердце, которое стремится научиться любить.
Кроме того, что просто поговорить, просто подарить гостинец и ласковое слово (а ласковое слово - это самое дорогое по обеим сторонам забора ПНИ), сделать для здешних обитателей можно не много.
Во-первых, это кормление лежачих больных. Таких много здесь, в основном стариков. Как во всех государственных учреждениях у нас, персонала не хватает, чтобы уделить достаточное внимание каждому. Иная старушка так медленно открывает рот, что если ее одну покормить как следует, то на всех остальных времени не хватит. Так кто же станет ее кормить? «Дурачок» Коля, который весело разносит еду по палатам, так же весело забирает полные тарелки у тех, кто зазевался или совсем беспомощен, и вываливает их в отходы, как и разносит, не будучи в состоянии понять, что его задача - чтобы люди не остались голодными.
Во-вторых, это «производственная практика». Сестры договорились с близ расположенным предприятием, куда водят наиболее «боеспособных» молодых ребят, где они под присмотром сестер занимаются несложными работами - собирают элементы сантехники. Это для «наивных» не такое легкое и развивающее занятие, потому что усидчивости у них не хватает, хочется встать и куда-нибудь побежать. Но если кто их них и имеет шанс когда-нибудь жить в большом мире с самостоятельно себя обеспечивать, для них подобный тренинг бесценен.
В-третьих, это миссионерская работа. Очень простые, доступные пониманию наивных разговоры о Боге, молитвы, паломнические поездки. Одна из комнат интерната обращена в домовый храм, куда помещается до 30 «прихожан». Поэтому службы обитатели интерната посещают по очереди. Лежачих и желающих здесь причащают.
Люди в психоневрологических интернатах ничем не хуже других, которым обычно помогают группы милосердия. Они так же, если не больше, нуждаются в любви, заботе, сочувствии. Но таким помогают гораздо реже. Они не такие красивые и общество, превозносящее интеллект и успех, говоря подписаться под приговором «безнадежности и не нужности», который издало государство. Но стоит познакомиться с ними и понимаешь - это ошибка.
(Название интерната и сестричества удалены, поскольку статья написана по просьбе сестричества, но в итоге возникли какие-тотрения с интернатом, и статья не вышла. Интернат очень боится огласки каких-то рехов, но лично я грехов не заметил, да и не искал).