Дюна
Наконец дочитала всю Дюну.
"Песчаные черви Дюны" читала медленно, не заглатывая, совсем по чуть-чуть, цедила по капле.
В эпилоге Пол Атрейдес и Чани гуляют по дюнам возрождающегося Арракиса, и он ей говорит: "Моя Сихайя, я люблю тебя уже пять тысяч лет", - у меня буквально слезы навернулись, в странных местах меня пробивает на сентиментальность.
Наверное, это самое значительное событие в моей жизни. Дюна - вообще, в принципе.
Можно было бы написать детальный анализ по многим частям, деталям и аспектам, но я терпеть не могу таким заниматься.
Дюна охватила все, что когда-то меня волновало, задевало, кололо и болело. Вообще все. Начиная от культурных составляющих, эстетических, физических, в конце концов, и заканчивая экологией и вопросами "жизни, вселенной и всего такого".
***
Наверное, вот следующая цитата - основное, почему я нашла здесь свое.
Все персонажи "Дюны" тщательно лишены автором свободы поступать так, как они хотели бы. Любое их решение продиктовано необходимостью. Это может быть тщательно выстроенный недругами путь к гибели, это может быть предначертание, это может быть просто следование обычаям и традициям. В поединке двух мастеров фехтования (а Герберт показал читателю немало таких дуэлей) каждое движение одного из противников жестко обусловлено движением другого, они крепко связаны своим гибельным искусством, и тот, кто рискнет отступить от совершенного рисунка боя, неизбежно погибнет. Герцог Лето не может выйти из поединка, который навязали ему Харконены и Император, и трагический исход его боевого танца предопределен с первых страниц. Автор не скрывает от читателя предательство доктора Юйэ - он не собирается интриговать нас, он заражает нас ощущением тотальной предопределенности.
"Что должен делать - делай".
Больше всего я люблю близнецов.
И Алию Атрейдес.
"Песчаные черви Дюны" читала медленно, не заглатывая, совсем по чуть-чуть, цедила по капле.
В эпилоге Пол Атрейдес и Чани гуляют по дюнам возрождающегося Арракиса, и он ей говорит: "Моя Сихайя, я люблю тебя уже пять тысяч лет", - у меня буквально слезы навернулись, в странных местах меня пробивает на сентиментальность.
Наверное, это самое значительное событие в моей жизни. Дюна - вообще, в принципе.
Можно было бы написать детальный анализ по многим частям, деталям и аспектам, но я терпеть не могу таким заниматься.
Дюна охватила все, что когда-то меня волновало, задевало, кололо и болело. Вообще все. Начиная от культурных составляющих, эстетических, физических, в конце концов, и заканчивая экологией и вопросами "жизни, вселенной и всего такого".
***
Наверное, вот следующая цитата - основное, почему я нашла здесь свое.
Все персонажи "Дюны" тщательно лишены автором свободы поступать так, как они хотели бы. Любое их решение продиктовано необходимостью. Это может быть тщательно выстроенный недругами путь к гибели, это может быть предначертание, это может быть просто следование обычаям и традициям. В поединке двух мастеров фехтования (а Герберт показал читателю немало таких дуэлей) каждое движение одного из противников жестко обусловлено движением другого, они крепко связаны своим гибельным искусством, и тот, кто рискнет отступить от совершенного рисунка боя, неизбежно погибнет. Герцог Лето не может выйти из поединка, который навязали ему Харконены и Император, и трагический исход его боевого танца предопределен с первых страниц. Автор не скрывает от читателя предательство доктора Юйэ - он не собирается интриговать нас, он заражает нас ощущением тотальной предопределенности.
"Что должен делать - делай".
Больше всего я люблю близнецов.
Click to viewИ Алию Атрейдес.