Антропография-7.1
Отчёт по РИ "Антропография".
Теперь и в ЖЖ :-)
Одни Буквы
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви,- то я ничто.
(1 Кор. 13:2)
Кто-то думает, что Ятекоши ради искусства врут. Но это не так.
Ятекоши вообще всегда, как есть, с собой честные.
Нет бесчестья выгоды себе искать, и тогда речь приукрашивать.
Равно как нет беды пить ракию в пасхальный понедельник утром, ведь пост-то уже кончился! (Легенды о Ятекошах)
#Волшебство, #Искренность, #Счастье, #Творчество
Сколько Круна ни умывалась поутру у колодца водой, которая смывает сны, чужие мысли не шли из головы. Она узнала их, это был сон деда Бажена: «война не есть смерть…старикам не место в строю с мечом, их место перед строем… останови стрелу, летящую в сына… если тебе за сорок, возьми лопату и рой траншею… ранения - еще не конец…только поставив на кон себя, можно выиграть жизнь…». Сон был тяжел для молодой девушки. Не сделала ли война сразу стариками целое поколение? Откуда этот перегорелый запах в душе?
[Spoiler (click to open)]
Гигантский пушистый кот Ятекошей перевернулся на спину и потянулся:
- Тебе надо стать предметом соперничества двух людей, Круна. Иногда бывает приятно сплетать судьбы и носить их на плечах, как легкую шаль.
- Ты с ума сошел! Как эти две вещи связаны: рыть траншею и крутить хвостом?
- Я кот и хочу мурлыкать, а не философии. Я знаю только одно: когда две судьбы сойдутся на тебе клином, разреши их спор и двигайся дальше.
- Предметом интереса и одного человека трудно стать, пушистое ты чудовище. Я же не могу влиять на такие вещи. Что за задание ты выдумал?!
Кот прикрыл глаза и сделал вид, что спит.
Эх, Круна со Сваргой так смеялись над своей подругой, которая у болотца принца ждёт, что, кажется, доигрались с Судьбой в рулетку. Не доводят до добра их семью азартные игры…
- Кто тебе больше нравится из братьев Арсеньевых, Йозеф или Новак, Круна?
- Йозеф, он серьезный.
- А мне Новак, он веселый. Так и поделим?
- Это не так устроено, Сварга.
- Но будем считать, что договорились.
- Сварга, имей совесть!
- Совесть? А что это такое?
#Волшебство #Счастье #Страсть #Искренность
Сколько Круна Ятекош помнила свое детство в Београде, их всегда трое, как на шведском знамени. Одна мечтала и рисовала, и краски вокруг оживали, другая мечтала и сплетала цветочные ароматы, и всё вокруг расцветало, а третья мечтала, пела и играла, и истории закручивались вокруг неё разноцветным шлейфом. Счастье было в этом, и в том, чтобы быть вместе. Одну половину окружающих это бесило до зубовного скрежета, другую половину беззаботность сестёр делала их счастливыми сообщниками. Они знали, что все вместе бессмертны. Мир состоял из красоты чуть менее, чем целиком. В Школе сестры стали видеться реже и реже, и обычно, то в окнах, то в зеркалах. А потом осталась одна Круна. И все краски замолкли, а песни померкли. Прошлое стало таким непрочным, что стало страшно за будущее.
Круна собирает запахи, подписывает и сберегает их, потому что краскам и рассказам веры больше нет. Она носит венок - все женщины Ятекошей носят цветы - но её венок из роз кровавого цвета. Знать бы, где искать потерянный мир, когда кончается война? В своём прошлом или в других людях?
В красном углу дома - шкатулка с самыми ценными запахами: вот земляничное благоухание мирного лета из детства в 1912-м, вот коричный аромат утренней сдобы, вот тяжелый хмельной дух, а вот дух доброго урожая в закромах и нежный аромат сонной женщины. А вот и вечно утекающий запах восточного базара в Београде, да где тот базар теперь, а запах - вот он.
Большая часть аромата утренней сдобы продана уже Бьянке Шатур в булочную. Нестерпимо без душистого мирного хлеба. И людям добро, и Шатурам труд, и Ятекошам выгода.
Есть тонкая работа с запахами, а есть большие дела. Полсклада у Ятекошей забито огромными ящиками с плотно утрамбованным запахом поражения, собранным забесплатно по полям в конце мировой войны. Ящики отложены на случай новой войны, и всем им хочется верить, что продадут они его для дела хорошим парням, а не тем, кто просто больше заплатит.
Там же хранится еще и всякий неприятный запах, взятый на сохранение, запах неладного, резкие кошачьи запахи. И с тех пор, как во время бомбежки в склад угодил снаряд, то любому, подходящему к развалинам, в нос бьет резкое зловоние.
В Београде, да и во всей Зубровке, после войны не так много целых зданий. Устоял дом рода Ятекош, да татуировочная мастерская дедова, да родовой колодец, в который тень от яблонь упала, а всему остальному - не все и счёт помнят.
Нужно оживлять память. Нужно отстраивать город. На что ни погляди - всё в руинах: и пряничный домик, и дорога, и дом у нефтепровода, и склад с запахами, и даже будка телефонная - синяя, как небо. С чего начинать? Хватит ли на всё сил?
Якуб и Сварга хотят склад отстраивать. Того же и Круне надо - это же её дело, если нет запахов - не нужна и она в Београде. Первая в городе карта владения падает в общий ящик пожертвований. Почетно быть первыми, ответственно. Строят слаженно, взявшись всем родом. Но то призрак какой на стройку явится, то каменщик запьёт. Трудно. А то еще дуб београдский внутри склада пророс и теперь на крыше четыре дерева торчат. А что, решают Ятекоши, это красиво. И дом, и сад. И склад. Да какой же это теперь склад. Это Кладезь настоящий, открытый. Круна влезает на леса и красит его стены сама, во все оттенки лазоревого. Когда лазурь успела ухватить тебя за сердце, алая Круна? Где твои сёстры?
Четыре вещи нужно ценить и четырех вещей надо опасаться: зеркал, окон, историй и снов. Каждая имеет запах. И запах к ней - это ключ.
Со строительных лесов виден весь город. Все строятся, никто от помощи не отказывается. В строительной конторе столпотворение, с документами в очередь становиться приходится.
Дело делом, а каждый свой характер показывает. Ох, какие ядовитые эти Арсеньевы. Что не скажешь - ответят, как бритвой махнут. И как возможность появляется участок чужой отхватить - не стесняются. Вот тебе и завет дедушки Бажена, вот тебе и близкие по духу люди. «А спорить со своей душой мы никогда не готовы».
Сад, который вместе с Кралевичами, Шатурами и Арсеньевыми разбивали у реки, за время стройки трижды сменил хозяина. И первой, надо признать, передел затеяла Круна. Так уж карты легли, что её слава вперед хозяйской побежала. Очень извинялась потом, а Яков Кралевич утешал. После посмотрели, из чего сад вырос, а оказалось, что это сад Эгоизма. Там даже скамеек нет. Индивидуальные кресла на одного, и каждое личным кустом окружается. Круна эти кусты мимозы сама сажала. Недолго цветут, но уж так ею любимы, не меньше лилий.
Сварга и Круна полуночничают на крылечке. Кафана закрыта, а пойти в городе, кроме почты и стройконторы, некуда. Девочкам и деду письма уже отправлены. Ответов нет пока. Из школы вновь пишут, что сестер у Круны никогда не было, только братья. Сиротливо.
- Не получится ничего с Йозефом.
- Почему ты так решила?
Круна молча указывает на парочку, пробирающуюся к дому Арсеньевых. Йозеф и красотка Агата Кипринич. Шуток не слышно, но заливистый женский смех шлейфом следует за парой.
- Но Круна, это же Кипринич! У неё все на один раз. Он с разбитым сердцем только и будет ждать утешения!
- Нет, Сварга, я не хочу в старьевщики. И я кое-что разглядела.
- Что?
- Смотри, мы всегда считали, что Арсеньевы - самая близкая нам по духу семья. Но под их волшебностью и яблоками - что-то холодное и скользкое, не замечала? А вот Кралевичи. Противоположны нам во всём. Что ни скажешь - всё, казалось бы, наоборот. А при этом… спорить с Кралевичом - одно удовольствие. «По возможности, избегайте», - так они говорят. «Мы счастливы», - так они говорят. И винокурню с тобой Арсеньевы строить отказались, да высмеяли. А кто в итоге строит? Кралевичи. Видела, какие бочонки уже на крыше стоят? Загляденье.
- Да, иногда кажется что-то такое. Эй! Погоди, здесь поподробнее. Да ты не разочаровалась, а влюбилась! В кого именно?
- Ничего не знаю. Не отстроим мы пряничный домик, чувствую.
- Выйдешь замуж, и отстроим.
Пряничный домик, о котором шла речь, обглодали в военные годы. Так детство Крунино и кончилось. Каждый увез с собой в эвакуацию, кто дверную плюшку, кто глазурную печную вьюшку, а кто оконного леденца пластинку. А потом и жизнь стала не очень сладкой. Лизнешь, бывало, карамельную дверцу, а она поддельная, как нарисованный на холсте очаг. Целлулоидная.
Все мечтали, что закончится война, и в пряничный домик станут селиться молодожёны. И во время медового месяца медовые швы в доме поправлять. И пряники печь для черепицы. В пряничном домике будет правило: приносить и оставлять в нём сладости. И есть их не будет запрещено никогда и никому.
Только, подумала про себя Круна, чтобы пряничные домики строить, нужно и Надежду, и Счастье иметь. Лучше пусть Сврага сначала свою Мечту строит - синюю будку телефонную. Самую волшебную на Земле.
Очередная группа припозднившихся строителей выходит на воздух, и Бьянка приглашает всех к себе на кальян и чай. Мятно-апельсиновый дымок заволакивает веранду, гости то уходят, то возвращаются. Кралевич и Ятекош спорят. «Я была предельно честна со Сврагой», - думает Круна. - «Одно наслаждение».
Улица Калеба Ятекоша, которая одним концом упирается в дома Ятекошей, Рихтеров и Кралевичей, а другим - в улицу Шатура, длинна и извилиста, и каждый на ней заблудился хотя бы однажды в жизни. Каков строитель - такова и улица.
А всё потому, что всю жизнь Калеб Ятекош обменивал кривые версты на прямые. Когда везде стали менять старые неторопливые дороги средь холмов и цветущих лугов на новые, прямые и быстрые, в заказах у него отбоя не было. Но Калеб не был бы Ятекошем, если бы не наладил обмен в обе стороны. Находилось немало торговцев и чиновников, которым извилистые дороги были нужны как воздух - как еще заставить караваны просаживать столько топлива?
И все же изгибов у него в активе накопилось гораздо больше, чем ровных участков. Тогда на месте, освободившемся от петлявшей дороги, Калеб выстроил низкий и широкий дом, привалившийся прямо к боку нефтяной трубы. Дом Калеб набил изгибами, которые приладил к трубе особой силой своего ятекошского умения. Объем нефти, который копился у него дома в петлях и утекал на чёрный рынок, сделал его миллиардером.
А помер Калеб от заворота кишок. Так-то.
Строители Београда расходятся по домам, петляя по извилистой улице. Светает, первые птицы начинают рвать тишину пением.
Ятекошский кот Круной недоволен: вместо того, чтобы сталкивать лбами, и хватать быков за рога, она латает прорехи в прошлом и созерцает чужое счастье. Круна спихивает его на пол со своей постели и ставит на него ноги. «Ведьма!», - мурлычет кот и щекочет ей пятки усами.
Иногда утро Круны начинается не с кофе, а… с чужого кофе. За окном, распахнутым в позднее нежное лето, слышится плеск и вопль убегающего кота. Высунувшись на улицу, Круна видит, что братья Кралевичи чинно вышли на балкон завтракать и не слишком чинно ополаскивают кофейные турки.
- Доброе утро! - кричит она. - О Боже, неужели Кралевичи будут варить кофе собственноручно?
- Доброе. Предпочтительнее, конечно, чтобы его сварил кто-то другой, - отвечают братья.
- Спускайтесь в гости.
- Мы бы сделали это с величайшей радостью, но не можем себе позволить ходить в гости в халатах и тапочках.
- Я сделаю вид, что война кончилась вчера, и в Београде снова отключили электричество. Смотрите, ничего не видно, хоть глаз коли.
«По возможности, избегайте», - так учат они. «Мы счастливы», - так радуются они. «Братцы», - ласково называют они друг друга. Как же их различить по имени, если они даже сами друг друга по имени не называют?
В письмах из Школы Сварга и Круна находят недобрые вести, от которых сердце холодеет. Не у всех в душе война кончилась, учителя принесли в школу её осколки. Они ранят душу своим ученикам, кто намеренно, кто неловко. Ясмина пишет из пансионата: «Не приеду к вам, милые сестры. Не заметила, как в школе и состарилась. Жизнь прошла - как ни бывало». Следом за письмами приезжают Лаура, Пламенка, Зоряна. «У меня украли детство», - говорит Лаура. - «Я на директора в суд подам. И школу новую построю, прямо в городе».
В отчем доме становится тесно, как на стройке.
Круна вертит в руках папку с документами на семейные владения (все - на её имя!) и чувствует себя лишней. Что ж, кто старший, тому и уходить первым. Тоже, наверное, не заметила, как увяла. А новое поколение всё в Београде лучше сделает.
Хочет оставить дом Якубу - глядь, а он уже чемодан в «Хавранов Приют» собирает, на покой отправиться готов. Да как же так время пролететь успело? Что же за кальян такой волшебный у Бьянки Шатур?
- Якуб! Ты уезжаешь? Неужели завершил свои дела?
- Завершил, Круна. Не зря свое время здесь потратил.
Круна сидит в кафане между Кралевичами и Киприничами. Все наследство свое разделила: дом - Лауре, склад и карты - Сварге. В доме повесила завет Ятекошам: «Не выяснять, кто из них кого круче». Завет написала, да не на своем документе, а утащила у Сварги. Пусть теперь спросит, что такое Совесть!
И на стене кафаны Крунино правило: «здесь богатые делают комплименты экстравагантным». Комплименты достаются, правда, только Киприничам. Кипит кофе, течет разговор. Спорят о радостях жизни и о спиртном, да так отчаянно, что под носом у Круны на выбор оказываются фляжка настойки в руках Якова Кралевича и бутылка вина в руках Даны Кипринич.
- Я должна разрешить Ваш спор? - смеется Круна и берет фляжку Кралевича. - Разрешить спор и двигаться дальше.
У Даны божественная фигура и небрежная манера сохранять изящество в любой позиции. Она носит вечернее платье даже по утрам. У Якова кудри цвета морской волны, грустные глаза и большое будущее. Письма и намёки ему безразличны. Жаль, что кто-то смотал всё время в клубок, и теперь Круне и граду Београду уже друг о друге всё ясно.
Во вновь отстроенной Ратуше Круне Ятекош вручают грамоту за вклад в восстановление города.
- Спасибо. Я нечаянно, - растерянно отвечает никому уже не нужная Круна.
Автобус, едущий в сторону леса Врана Густиш, подпрыгивает на ухабах. Круна уходит в воспоминания и размышляет о прошедшем и сделанном. Замахнувшийся на великое, думает она, погорит на мелочах. Казалось бы, всё в твоих руках, а честное сердце подсказывает: уже не хочется, иди дальше. Судьбы, соперничество, выбор, накал страстей достается лишь тем, кто того действительно заслуживает. Кто создан блистать, кто горит, не сгорая. Что дОлжно - сделано, а избыточное отфильтровано здравым смыслом.
Нет, волшебство не исчезает от этого. Наша надмирная истина течёт, не изменяя своей сути, над ландшафтом повседневности. Можно выбрать - плыть в ней или её не замечать, или проводить её в жизнь других людей. Наверное, мне милее последнее, - решает Круна. Грустно, что не всем поколениям суждено вершить историю, что некоторым приходится и разгребать её осколки после прошлых потрясений. Впрочем, если подумать, именно из них в городских постройках получаются самые прекрасные витражные окна...
Чего ты ищешь? #Волшебство, #Искренность, #Счастье, #Страсть.
А что получишь взамен?
Увидишь.
- Имя?
- Круна Ятекош.
- Громче!
- Круна Ятекош.
- На что жалуетесь?
- Ни на что.
- Как?
- Так. Всё по заслугам.
- Корпус три, палата номер шесть.
В приемный покой выходит врач.
- Шестая? А там верёвку уже сняли?
- Не нужно, пригодится кому-нибудь.
Правила «Хавранова Приюта» просты. В лесу - волки, в палате - кровати, в корпусе - процедуры, в душе - очередь, в сауне - веревка повешенного с запиской «очень неудобная веревка, я вся измучилась».
- Ясмина!
- Круна!
- Господи, Ясмина ты вся седая! Да и мне здесь уже, наверное, неуместно носить веночек.
Круна закручивает волосы в куколь, как делала бабушка. Непослушные кудри вырываются из-под завязки и снова рассыпаются по плечам.
- Ты библиотекарь?
- Да, и тебе нужно поскорее начать читать книгу Леса. Я тебе доверяю, так что нам обеим повезло. Посиди здесь, мне нужно в Лес, к свободной Стае…
- Но… волки… стая… они же людей едят…
- Мы дружим.
#Волшебство, #Зависимость, #Созерцательность, #Поиск
Круна погружается в чтение легенд Врана Густиш. «Роща Бука», «Роща Дуба», «Роща Липы»… Пересечение сюжетов захватывает её внимание. Ей покойно и любопытно, но она ощущает, как на дне души скапливается горечь.
Слова ложатся на душу, как родные, как лист увядший в сонете Цурена: «Мои крылья черны от пролитых чернил, я несу в клюве благую весть, и во рту моем горечь. Столько осталось следов на чистом снегу, я смотрю на поземку, которая переворачивает страницу. Я полна страниц, исчеркана, изрисована, залита слезами, храню засохшие лепестки и прощальные поцелуи, заметки на полях и вырванные с корнем фрагменты. Закладки, склейки, открытки... С высоты птичьего полета я - черная точка на белом листе зимы. Я иду, и следы идут за мной, прошивая насквозь страницы дней. Мой след пересекает многие, но мало остается узоров».
На столе в библиотеке - папка с входящими письмами. На открытке из города незнакомым почерком написано: «Круна Ятекош, в юности гадалка сказала тебе: «королевская участь ждёт тебя». То, что может быть, половина твоих бед от высокомерия и властности, которые стали твоим жизненным принципом в ожидании венца - правда ли? И как понять теперь, на закате дней, был ли этот приговор цыганки истинным или нет. Придётся разобраться с этим делом и доказать истину себе и миру».
Круна взвешивает на одной руке главу книги Леса с описанием Королей и Королев, на другой - странную открытку. Где больше странности? Поживём-увидим…
Лесная кафана сильно отличается от городской для любого, кто имеет возможность сравнить. Это открытая всем ветрам веранда, здесь не умолкает музыка, старый кафанщик похож на медведя и носит прозвище Бер. Воздух напоен запахами леса, такими большими, что Круна не смогла бы ни один из них уместить в пригоршнях за один раз.
Какой-то шустрый мужичок тащит грязный мешок и рассказывает истории, дескать, звери-плотожоры поедают беспечных отдыхающих, а он не успевает косточки подбирать. Доктора подыгрывают ему, и Круна понимает: мало развлечений, и люди играют в запугивание новичков на старости лет. Главврач нацепил себе табличку: «доктор Тодд». «Доктор Смерть», как же.
За столом сидит Мария Разорская в пижаме и с тамбурином, и на одной ноте тянет жалобу на свою жизнь: не оценена, не научилась любить. В её речи что-то настораживает, она настойчиво повторяет, что ей, во что бы то ни стало, надо соответствовать образу «красавицы». Железная Разорская, что тут с тобой стало? Где хватка, где самообладание? Мария не отстает и от Круны:
- Вот вы любили? За что? Как полюбить?
- Любила... Без заслуг... Отдать сердце…
Местные «пансионарии», как тут принято называться, пляшут под музыку и судачат о том, что после 50 жизнь только начинается. Грустное, даже жалкое зрелище. Угасание. Вскоре из города начинают приезжать и знакомые Круне београдцы, зарождается надежда на человеческое общение.
Некоторые обживают свои комнаты, некоторые углубляются в чтение, а которые и вовсе сразу хотят бежать на экскурсию в лес. Самых резвых останавливают медицинские работники.
Београдцы приносят вести. Построили цирк, бульвары, винодельню, конюшни. Арсеньевы строят уродливые башни. Девять родов восстанавливают замок. Директора осудили, но не уволили.
Странных людей вокруг стола в кафане всё больше. У санитара доспехи под халатом и перевязь с мечом. У медсестры маскарадное платье и диадема. У какого-то пенсионера странный посох, он «проводник» в Лес, строго вопрошающий экскурсантов, в чем их Цель и чего они Ищут.
Даже дед Бажен, к которому Круна бросилась, как к родному, лопочет что-то неведомое, про игры в нарды с Судьбой. И никто из них толком ничего не объясняет ни про Лес, ни про собственные душевные метаморфозы.
Небольшая группка собирается вокруг Драгана Кралевича, который среди прочих принаряженных выглядит как будто наиболее нормальным. Нотки безумия растворяются в его уверенной речи о законах, обычаях и справедливости. О Добре и Зле, о правильном выборе. Запоздало Круна осознает, что слушает человека, считающего себя Королем Леса, да еще и вполне верит ему. Вот только Драган уже покидает общество, оставляя своих племянников Алексея и Пшемека в качестве «наследников».
Ах, как Круне становится душно и нестерпимо в облепляющем кафану облаке безумия. Она раскачивается, сидя над своим наперстком кофе и вспоминает о петле у шестой палаты. Какая уж тут «участь королевская», тут бы рассудок сохранить.
Мать говорила: не можешь упорядочить душу, хотя бы приберись в комнате. Отодвинув в сторону покойницкую петлю, она выуживает банный тазик и с горячей водой идёт к Беру.
- Очень у тебя, Бер, тут не прибрано. Я вымою чашки?
- Приберись, Машенька.
- Я Круна.
- Очень тебе буду признателен. С чем тебе кофе сварить?
- С корицей.
- Ха-ха, сказала! Я с таким не варю. С лунным светом, с осенним золотом?
- С доброй надеждой.
Она сгребает мусор со стола, как хотела бы сгрести мусор из своей жизни. Руки Круны согреваются в остывающем на воздухе кипятке. Некоторые безумцы подтягиваются и начинают придвигать ей посуду. В воде знаки родов отходят с блюдец и пристают к её рукам. Вот «разрушение» Разорских. Вот «инициация» Гамаюнов. Она снимает узоры с рук и возвращает на посуду. Волшебство. Прямо в руках.
«Зачем я уехала? От чего бежала, от кого? Чего испугалась?» ¬ - досадует Круна и отогревшимися пальцами, оттаявшим сердцем пишет в город письма, теплые и полные любви.
Слово за слово, речи за столом ей становятся понятны. Кралевичи будут пытать счастья быть Королем Леса, как Марко Королевич. Пройдут испытания у Велеса и Мораны, у Дракона и Стаи.
«Бежим плясать на Лысой горе!» - зовут её. Все срываются с мест, направляясь вверх по лесной тропинке. Идёт за ними и Круна. Отчего ж не пойти?
- Пан Кралевич, скажите мне, как человек здравомыслящий, мы делаем это, потому что можем, или это нам зачем-то надо?
- Часть делает потому, что может, часть это организовала, а мы - Кралевичи - потому что здесь все, кто нам нужен.
- Что такое королевская участь, пан Алексей?
- Быть с народом. Впереди него. И быть им. И своей страной. Жертвовать ради народа.
- Три тела короля?
- Похоже.
- Я спрашиваю, господин Кралевич, оттого, что цыганка когда-то предсказала мне «королевскую участь», а я так и не приблизилась к пониманию того, что это.
- Могу предложить взять Вас в жены, если стану королём.
- Повесть в неожиданном ключе. Очень мило с Вашей стороны.
Кто-то играет на дудочке. Все танцуют прямо на поляне. Смеркается, и пансионатские танцы перестают выглядеть нелепо. И что особо удивительно, престарелые београдцы скачут всё бодрее, будто молоденькие козлики.
- Пан Кралевич, скажите мне, как человек здравомыслящий, мы делаем это, потому что можем, или это нам зачем-то надо?
- Мы делаем это, чтобы пробудить Пана.
- Что такое королевская участь, пан Пшемек?
- Быть королем… Королем во всех смыслах.
- Я спрашиваю, господин Кралевич, оттого, что цыганка когда-то предсказала мне «королевскую участь», а я так и не приблизилась к пониманию того, что это.
- Похоже, что Ваша судьба - стать женой Кралевича.
- Распространенная точка зрения, оказывается. Вот спасибо.
Круна смеется себе под нос: вот и сошлись судьбы клином, хоть и не на ней. Принесла с собой из города нерешенную задачку, а та ужом из кармана в судьбу выползает.
Кто-то кричит: «Вы не там танцуете! Идите в пещеру! В пещеру дракона!». И сообщество перетекает на соседний холм. Выбирая между возвращением в пансионат в одиночку в темноте и участием в общем безумии, Круна выбирает общество. И ворча: «День спелеолога, а не призыв весны, вот что это такое», проходит в сияющую потусторонними огнями пещеру, раскрывая объятия навстречу Пану и первобытному колдовству.
- Отойдите все, кроме Кралевичей, - требует Морана.
- Моя судьба сцепилась с королевской, не могу отойти, - стоит на своем Круна. А сама конфеты в ладошки Стае ссыпает, спасибо Ясмине за совет.
Волчата из Стаи, строгие, серьезные, выслушивают речи претендентов. «Мы будем звать вас Алексей и Тот, Что Повыше», - решают они. - «Оба говорили хорошо, так что лучше посмотрим на Вас в деле».
- Пойдешь ли ты за мной? - спрашивает Алексей Кралевич, отправляясь на поиски кладки дракона.
- За Кралевичем - всегда.
Алексей рушит драконью кладку, но, как и сказано в легенде, смертельный яд проникает в тела беспечных лесных гуляк, и сон в летнюю ночь оборачивается кошмаром. Кралевичей и Круну прикрывает крылами Птица Гамаюн, но прочие падают в мучениях на землю.
- Наивные человечишки! Разве есть у вас ворожея или чаровник, что вы сунулись сюда? - насмехается Морана, - погубили вы всех, Кралевичи!
Всё, всё потеряно. И братья перестали быть заодно, и дело не сладилось.
- Я поняла королевскую участь, пан Алексей. Она в том, чтобы приносить своему народу в жертву свой народ, не так ли?
- Так.
Алексей вырывается из-за крыла птицы и пытается вынести с зараженной поляны Стаю. Но лишь Птице Гамаюн суждено всех спасти, да и то лишь, ценою своей жизни. Но кто готов принять жертву, чтобы жить самому?
- Я хочу стать чаровницей, - говорит Круна Моране.
- Чаровницей, колдуньей? Не ворожеей? Ты читала Книгу? Тяжела её участь.
- Чаровницей. Я знаю, что говорю!
- Вижу. Непросто. Прошлую колдунью ведь…
- …король Драган убил. Слышала. Нашел в Лесу главное Зло.
- Не перебивай. Если нет в Лесу для тебя чаровницы-наставницы, то не значит, что нет колдовства. Но помни, теперь у нас с тобой Договор. Жди.
Претенденты дерутся с Рыцарем в поединках за престол. Он ловок и груб, а сердце его сковано железной цепью до того, как поцелуй истинной любви освободит его. «Ах, как Рыцарь-то хорош», - стонут зрительницы. О Кралевичах жалких они уже и думать забыли. Рыцарь хвалит Пшемека, Алексей же спорит о счёте в поединке и получает в награду перелом ребер и ключицы. Турнир кончается ничем.
/продолжение следующим постом/
Теперь и в ЖЖ :-)
Одни Буквы
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви,- то я ничто.
(1 Кор. 13:2)
Кто-то думает, что Ятекоши ради искусства врут. Но это не так.
Ятекоши вообще всегда, как есть, с собой честные.
Нет бесчестья выгоды себе искать, и тогда речь приукрашивать.
Равно как нет беды пить ракию в пасхальный понедельник утром, ведь пост-то уже кончился! (Легенды о Ятекошах)
#Волшебство, #Искренность, #Счастье, #Творчество
Сколько Круна ни умывалась поутру у колодца водой, которая смывает сны, чужие мысли не шли из головы. Она узнала их, это был сон деда Бажена: «война не есть смерть…старикам не место в строю с мечом, их место перед строем… останови стрелу, летящую в сына… если тебе за сорок, возьми лопату и рой траншею… ранения - еще не конец…только поставив на кон себя, можно выиграть жизнь…». Сон был тяжел для молодой девушки. Не сделала ли война сразу стариками целое поколение? Откуда этот перегорелый запах в душе?
[Spoiler (click to open)]
Гигантский пушистый кот Ятекошей перевернулся на спину и потянулся:
- Тебе надо стать предметом соперничества двух людей, Круна. Иногда бывает приятно сплетать судьбы и носить их на плечах, как легкую шаль.
- Ты с ума сошел! Как эти две вещи связаны: рыть траншею и крутить хвостом?
- Я кот и хочу мурлыкать, а не философии. Я знаю только одно: когда две судьбы сойдутся на тебе клином, разреши их спор и двигайся дальше.
- Предметом интереса и одного человека трудно стать, пушистое ты чудовище. Я же не могу влиять на такие вещи. Что за задание ты выдумал?!
Кот прикрыл глаза и сделал вид, что спит.
Эх, Круна со Сваргой так смеялись над своей подругой, которая у болотца принца ждёт, что, кажется, доигрались с Судьбой в рулетку. Не доводят до добра их семью азартные игры…
- Кто тебе больше нравится из братьев Арсеньевых, Йозеф или Новак, Круна?
- Йозеф, он серьезный.
- А мне Новак, он веселый. Так и поделим?
- Это не так устроено, Сварга.
- Но будем считать, что договорились.
- Сварга, имей совесть!
- Совесть? А что это такое?
#Волшебство #Счастье #Страсть #Искренность
Сколько Круна Ятекош помнила свое детство в Београде, их всегда трое, как на шведском знамени. Одна мечтала и рисовала, и краски вокруг оживали, другая мечтала и сплетала цветочные ароматы, и всё вокруг расцветало, а третья мечтала, пела и играла, и истории закручивались вокруг неё разноцветным шлейфом. Счастье было в этом, и в том, чтобы быть вместе. Одну половину окружающих это бесило до зубовного скрежета, другую половину беззаботность сестёр делала их счастливыми сообщниками. Они знали, что все вместе бессмертны. Мир состоял из красоты чуть менее, чем целиком. В Школе сестры стали видеться реже и реже, и обычно, то в окнах, то в зеркалах. А потом осталась одна Круна. И все краски замолкли, а песни померкли. Прошлое стало таким непрочным, что стало страшно за будущее.
Круна собирает запахи, подписывает и сберегает их, потому что краскам и рассказам веры больше нет. Она носит венок - все женщины Ятекошей носят цветы - но её венок из роз кровавого цвета. Знать бы, где искать потерянный мир, когда кончается война? В своём прошлом или в других людях?
В красном углу дома - шкатулка с самыми ценными запахами: вот земляничное благоухание мирного лета из детства в 1912-м, вот коричный аромат утренней сдобы, вот тяжелый хмельной дух, а вот дух доброго урожая в закромах и нежный аромат сонной женщины. А вот и вечно утекающий запах восточного базара в Београде, да где тот базар теперь, а запах - вот он.
Большая часть аромата утренней сдобы продана уже Бьянке Шатур в булочную. Нестерпимо без душистого мирного хлеба. И людям добро, и Шатурам труд, и Ятекошам выгода.
Есть тонкая работа с запахами, а есть большие дела. Полсклада у Ятекошей забито огромными ящиками с плотно утрамбованным запахом поражения, собранным забесплатно по полям в конце мировой войны. Ящики отложены на случай новой войны, и всем им хочется верить, что продадут они его для дела хорошим парням, а не тем, кто просто больше заплатит.
Там же хранится еще и всякий неприятный запах, взятый на сохранение, запах неладного, резкие кошачьи запахи. И с тех пор, как во время бомбежки в склад угодил снаряд, то любому, подходящему к развалинам, в нос бьет резкое зловоние.
В Београде, да и во всей Зубровке, после войны не так много целых зданий. Устоял дом рода Ятекош, да татуировочная мастерская дедова, да родовой колодец, в который тень от яблонь упала, а всему остальному - не все и счёт помнят.
Нужно оживлять память. Нужно отстраивать город. На что ни погляди - всё в руинах: и пряничный домик, и дорога, и дом у нефтепровода, и склад с запахами, и даже будка телефонная - синяя, как небо. С чего начинать? Хватит ли на всё сил?
Якуб и Сварга хотят склад отстраивать. Того же и Круне надо - это же её дело, если нет запахов - не нужна и она в Београде. Первая в городе карта владения падает в общий ящик пожертвований. Почетно быть первыми, ответственно. Строят слаженно, взявшись всем родом. Но то призрак какой на стройку явится, то каменщик запьёт. Трудно. А то еще дуб београдский внутри склада пророс и теперь на крыше четыре дерева торчат. А что, решают Ятекоши, это красиво. И дом, и сад. И склад. Да какой же это теперь склад. Это Кладезь настоящий, открытый. Круна влезает на леса и красит его стены сама, во все оттенки лазоревого. Когда лазурь успела ухватить тебя за сердце, алая Круна? Где твои сёстры?
Четыре вещи нужно ценить и четырех вещей надо опасаться: зеркал, окон, историй и снов. Каждая имеет запах. И запах к ней - это ключ.
Со строительных лесов виден весь город. Все строятся, никто от помощи не отказывается. В строительной конторе столпотворение, с документами в очередь становиться приходится.
Дело делом, а каждый свой характер показывает. Ох, какие ядовитые эти Арсеньевы. Что не скажешь - ответят, как бритвой махнут. И как возможность появляется участок чужой отхватить - не стесняются. Вот тебе и завет дедушки Бажена, вот тебе и близкие по духу люди. «А спорить со своей душой мы никогда не готовы».
Сад, который вместе с Кралевичами, Шатурами и Арсеньевыми разбивали у реки, за время стройки трижды сменил хозяина. И первой, надо признать, передел затеяла Круна. Так уж карты легли, что её слава вперед хозяйской побежала. Очень извинялась потом, а Яков Кралевич утешал. После посмотрели, из чего сад вырос, а оказалось, что это сад Эгоизма. Там даже скамеек нет. Индивидуальные кресла на одного, и каждое личным кустом окружается. Круна эти кусты мимозы сама сажала. Недолго цветут, но уж так ею любимы, не меньше лилий.
Сварга и Круна полуночничают на крылечке. Кафана закрыта, а пойти в городе, кроме почты и стройконторы, некуда. Девочкам и деду письма уже отправлены. Ответов нет пока. Из школы вновь пишут, что сестер у Круны никогда не было, только братья. Сиротливо.
- Не получится ничего с Йозефом.
- Почему ты так решила?
Круна молча указывает на парочку, пробирающуюся к дому Арсеньевых. Йозеф и красотка Агата Кипринич. Шуток не слышно, но заливистый женский смех шлейфом следует за парой.
- Но Круна, это же Кипринич! У неё все на один раз. Он с разбитым сердцем только и будет ждать утешения!
- Нет, Сварга, я не хочу в старьевщики. И я кое-что разглядела.
- Что?
- Смотри, мы всегда считали, что Арсеньевы - самая близкая нам по духу семья. Но под их волшебностью и яблоками - что-то холодное и скользкое, не замечала? А вот Кралевичи. Противоположны нам во всём. Что ни скажешь - всё, казалось бы, наоборот. А при этом… спорить с Кралевичом - одно удовольствие. «По возможности, избегайте», - так они говорят. «Мы счастливы», - так они говорят. И винокурню с тобой Арсеньевы строить отказались, да высмеяли. А кто в итоге строит? Кралевичи. Видела, какие бочонки уже на крыше стоят? Загляденье.
- Да, иногда кажется что-то такое. Эй! Погоди, здесь поподробнее. Да ты не разочаровалась, а влюбилась! В кого именно?
- Ничего не знаю. Не отстроим мы пряничный домик, чувствую.
- Выйдешь замуж, и отстроим.
Пряничный домик, о котором шла речь, обглодали в военные годы. Так детство Крунино и кончилось. Каждый увез с собой в эвакуацию, кто дверную плюшку, кто глазурную печную вьюшку, а кто оконного леденца пластинку. А потом и жизнь стала не очень сладкой. Лизнешь, бывало, карамельную дверцу, а она поддельная, как нарисованный на холсте очаг. Целлулоидная.
Все мечтали, что закончится война, и в пряничный домик станут селиться молодожёны. И во время медового месяца медовые швы в доме поправлять. И пряники печь для черепицы. В пряничном домике будет правило: приносить и оставлять в нём сладости. И есть их не будет запрещено никогда и никому.
Только, подумала про себя Круна, чтобы пряничные домики строить, нужно и Надежду, и Счастье иметь. Лучше пусть Сврага сначала свою Мечту строит - синюю будку телефонную. Самую волшебную на Земле.
Очередная группа припозднившихся строителей выходит на воздух, и Бьянка приглашает всех к себе на кальян и чай. Мятно-апельсиновый дымок заволакивает веранду, гости то уходят, то возвращаются. Кралевич и Ятекош спорят. «Я была предельно честна со Сврагой», - думает Круна. - «Одно наслаждение».
Улица Калеба Ятекоша, которая одним концом упирается в дома Ятекошей, Рихтеров и Кралевичей, а другим - в улицу Шатура, длинна и извилиста, и каждый на ней заблудился хотя бы однажды в жизни. Каков строитель - такова и улица.
А всё потому, что всю жизнь Калеб Ятекош обменивал кривые версты на прямые. Когда везде стали менять старые неторопливые дороги средь холмов и цветущих лугов на новые, прямые и быстрые, в заказах у него отбоя не было. Но Калеб не был бы Ятекошем, если бы не наладил обмен в обе стороны. Находилось немало торговцев и чиновников, которым извилистые дороги были нужны как воздух - как еще заставить караваны просаживать столько топлива?
И все же изгибов у него в активе накопилось гораздо больше, чем ровных участков. Тогда на месте, освободившемся от петлявшей дороги, Калеб выстроил низкий и широкий дом, привалившийся прямо к боку нефтяной трубы. Дом Калеб набил изгибами, которые приладил к трубе особой силой своего ятекошского умения. Объем нефти, который копился у него дома в петлях и утекал на чёрный рынок, сделал его миллиардером.
А помер Калеб от заворота кишок. Так-то.
Строители Београда расходятся по домам, петляя по извилистой улице. Светает, первые птицы начинают рвать тишину пением.
Ятекошский кот Круной недоволен: вместо того, чтобы сталкивать лбами, и хватать быков за рога, она латает прорехи в прошлом и созерцает чужое счастье. Круна спихивает его на пол со своей постели и ставит на него ноги. «Ведьма!», - мурлычет кот и щекочет ей пятки усами.
Иногда утро Круны начинается не с кофе, а… с чужого кофе. За окном, распахнутым в позднее нежное лето, слышится плеск и вопль убегающего кота. Высунувшись на улицу, Круна видит, что братья Кралевичи чинно вышли на балкон завтракать и не слишком чинно ополаскивают кофейные турки.
- Доброе утро! - кричит она. - О Боже, неужели Кралевичи будут варить кофе собственноручно?
- Доброе. Предпочтительнее, конечно, чтобы его сварил кто-то другой, - отвечают братья.
- Спускайтесь в гости.
- Мы бы сделали это с величайшей радостью, но не можем себе позволить ходить в гости в халатах и тапочках.
- Я сделаю вид, что война кончилась вчера, и в Београде снова отключили электричество. Смотрите, ничего не видно, хоть глаз коли.
«По возможности, избегайте», - так учат они. «Мы счастливы», - так радуются они. «Братцы», - ласково называют они друг друга. Как же их различить по имени, если они даже сами друг друга по имени не называют?
В письмах из Школы Сварга и Круна находят недобрые вести, от которых сердце холодеет. Не у всех в душе война кончилась, учителя принесли в школу её осколки. Они ранят душу своим ученикам, кто намеренно, кто неловко. Ясмина пишет из пансионата: «Не приеду к вам, милые сестры. Не заметила, как в школе и состарилась. Жизнь прошла - как ни бывало». Следом за письмами приезжают Лаура, Пламенка, Зоряна. «У меня украли детство», - говорит Лаура. - «Я на директора в суд подам. И школу новую построю, прямо в городе».
В отчем доме становится тесно, как на стройке.
Круна вертит в руках папку с документами на семейные владения (все - на её имя!) и чувствует себя лишней. Что ж, кто старший, тому и уходить первым. Тоже, наверное, не заметила, как увяла. А новое поколение всё в Београде лучше сделает.
Хочет оставить дом Якубу - глядь, а он уже чемодан в «Хавранов Приют» собирает, на покой отправиться готов. Да как же так время пролететь успело? Что же за кальян такой волшебный у Бьянки Шатур?
- Якуб! Ты уезжаешь? Неужели завершил свои дела?
- Завершил, Круна. Не зря свое время здесь потратил.
Круна сидит в кафане между Кралевичами и Киприничами. Все наследство свое разделила: дом - Лауре, склад и карты - Сварге. В доме повесила завет Ятекошам: «Не выяснять, кто из них кого круче». Завет написала, да не на своем документе, а утащила у Сварги. Пусть теперь спросит, что такое Совесть!
И на стене кафаны Крунино правило: «здесь богатые делают комплименты экстравагантным». Комплименты достаются, правда, только Киприничам. Кипит кофе, течет разговор. Спорят о радостях жизни и о спиртном, да так отчаянно, что под носом у Круны на выбор оказываются фляжка настойки в руках Якова Кралевича и бутылка вина в руках Даны Кипринич.
- Я должна разрешить Ваш спор? - смеется Круна и берет фляжку Кралевича. - Разрешить спор и двигаться дальше.
У Даны божественная фигура и небрежная манера сохранять изящество в любой позиции. Она носит вечернее платье даже по утрам. У Якова кудри цвета морской волны, грустные глаза и большое будущее. Письма и намёки ему безразличны. Жаль, что кто-то смотал всё время в клубок, и теперь Круне и граду Београду уже друг о друге всё ясно.
Во вновь отстроенной Ратуше Круне Ятекош вручают грамоту за вклад в восстановление города.
- Спасибо. Я нечаянно, - растерянно отвечает никому уже не нужная Круна.
Автобус, едущий в сторону леса Врана Густиш, подпрыгивает на ухабах. Круна уходит в воспоминания и размышляет о прошедшем и сделанном. Замахнувшийся на великое, думает она, погорит на мелочах. Казалось бы, всё в твоих руках, а честное сердце подсказывает: уже не хочется, иди дальше. Судьбы, соперничество, выбор, накал страстей достается лишь тем, кто того действительно заслуживает. Кто создан блистать, кто горит, не сгорая. Что дОлжно - сделано, а избыточное отфильтровано здравым смыслом.
Нет, волшебство не исчезает от этого. Наша надмирная истина течёт, не изменяя своей сути, над ландшафтом повседневности. Можно выбрать - плыть в ней или её не замечать, или проводить её в жизнь других людей. Наверное, мне милее последнее, - решает Круна. Грустно, что не всем поколениям суждено вершить историю, что некоторым приходится и разгребать её осколки после прошлых потрясений. Впрочем, если подумать, именно из них в городских постройках получаются самые прекрасные витражные окна...
Чего ты ищешь? #Волшебство, #Искренность, #Счастье, #Страсть.
А что получишь взамен?
Увидишь.
- Имя?
- Круна Ятекош.
- Громче!
- Круна Ятекош.
- На что жалуетесь?
- Ни на что.
- Как?
- Так. Всё по заслугам.
- Корпус три, палата номер шесть.
В приемный покой выходит врач.
- Шестая? А там верёвку уже сняли?
- Не нужно, пригодится кому-нибудь.
Правила «Хавранова Приюта» просты. В лесу - волки, в палате - кровати, в корпусе - процедуры, в душе - очередь, в сауне - веревка повешенного с запиской «очень неудобная веревка, я вся измучилась».
- Ясмина!
- Круна!
- Господи, Ясмина ты вся седая! Да и мне здесь уже, наверное, неуместно носить веночек.
Круна закручивает волосы в куколь, как делала бабушка. Непослушные кудри вырываются из-под завязки и снова рассыпаются по плечам.
- Ты библиотекарь?
- Да, и тебе нужно поскорее начать читать книгу Леса. Я тебе доверяю, так что нам обеим повезло. Посиди здесь, мне нужно в Лес, к свободной Стае…
- Но… волки… стая… они же людей едят…
- Мы дружим.
#Волшебство, #Зависимость, #Созерцательность, #Поиск
Круна погружается в чтение легенд Врана Густиш. «Роща Бука», «Роща Дуба», «Роща Липы»… Пересечение сюжетов захватывает её внимание. Ей покойно и любопытно, но она ощущает, как на дне души скапливается горечь.
Слова ложатся на душу, как родные, как лист увядший в сонете Цурена: «Мои крылья черны от пролитых чернил, я несу в клюве благую весть, и во рту моем горечь. Столько осталось следов на чистом снегу, я смотрю на поземку, которая переворачивает страницу. Я полна страниц, исчеркана, изрисована, залита слезами, храню засохшие лепестки и прощальные поцелуи, заметки на полях и вырванные с корнем фрагменты. Закладки, склейки, открытки... С высоты птичьего полета я - черная точка на белом листе зимы. Я иду, и следы идут за мной, прошивая насквозь страницы дней. Мой след пересекает многие, но мало остается узоров».
На столе в библиотеке - папка с входящими письмами. На открытке из города незнакомым почерком написано: «Круна Ятекош, в юности гадалка сказала тебе: «королевская участь ждёт тебя». То, что может быть, половина твоих бед от высокомерия и властности, которые стали твоим жизненным принципом в ожидании венца - правда ли? И как понять теперь, на закате дней, был ли этот приговор цыганки истинным или нет. Придётся разобраться с этим делом и доказать истину себе и миру».
Круна взвешивает на одной руке главу книги Леса с описанием Королей и Королев, на другой - странную открытку. Где больше странности? Поживём-увидим…
Лесная кафана сильно отличается от городской для любого, кто имеет возможность сравнить. Это открытая всем ветрам веранда, здесь не умолкает музыка, старый кафанщик похож на медведя и носит прозвище Бер. Воздух напоен запахами леса, такими большими, что Круна не смогла бы ни один из них уместить в пригоршнях за один раз.
Какой-то шустрый мужичок тащит грязный мешок и рассказывает истории, дескать, звери-плотожоры поедают беспечных отдыхающих, а он не успевает косточки подбирать. Доктора подыгрывают ему, и Круна понимает: мало развлечений, и люди играют в запугивание новичков на старости лет. Главврач нацепил себе табличку: «доктор Тодд». «Доктор Смерть», как же.
За столом сидит Мария Разорская в пижаме и с тамбурином, и на одной ноте тянет жалобу на свою жизнь: не оценена, не научилась любить. В её речи что-то настораживает, она настойчиво повторяет, что ей, во что бы то ни стало, надо соответствовать образу «красавицы». Железная Разорская, что тут с тобой стало? Где хватка, где самообладание? Мария не отстает и от Круны:
- Вот вы любили? За что? Как полюбить?
- Любила... Без заслуг... Отдать сердце…
Местные «пансионарии», как тут принято называться, пляшут под музыку и судачат о том, что после 50 жизнь только начинается. Грустное, даже жалкое зрелище. Угасание. Вскоре из города начинают приезжать и знакомые Круне београдцы, зарождается надежда на человеческое общение.
Некоторые обживают свои комнаты, некоторые углубляются в чтение, а которые и вовсе сразу хотят бежать на экскурсию в лес. Самых резвых останавливают медицинские работники.
Београдцы приносят вести. Построили цирк, бульвары, винодельню, конюшни. Арсеньевы строят уродливые башни. Девять родов восстанавливают замок. Директора осудили, но не уволили.
Странных людей вокруг стола в кафане всё больше. У санитара доспехи под халатом и перевязь с мечом. У медсестры маскарадное платье и диадема. У какого-то пенсионера странный посох, он «проводник» в Лес, строго вопрошающий экскурсантов, в чем их Цель и чего они Ищут.
Даже дед Бажен, к которому Круна бросилась, как к родному, лопочет что-то неведомое, про игры в нарды с Судьбой. И никто из них толком ничего не объясняет ни про Лес, ни про собственные душевные метаморфозы.
Небольшая группка собирается вокруг Драгана Кралевича, который среди прочих принаряженных выглядит как будто наиболее нормальным. Нотки безумия растворяются в его уверенной речи о законах, обычаях и справедливости. О Добре и Зле, о правильном выборе. Запоздало Круна осознает, что слушает человека, считающего себя Королем Леса, да еще и вполне верит ему. Вот только Драган уже покидает общество, оставляя своих племянников Алексея и Пшемека в качестве «наследников».
Ах, как Круне становится душно и нестерпимо в облепляющем кафану облаке безумия. Она раскачивается, сидя над своим наперстком кофе и вспоминает о петле у шестой палаты. Какая уж тут «участь королевская», тут бы рассудок сохранить.
Мать говорила: не можешь упорядочить душу, хотя бы приберись в комнате. Отодвинув в сторону покойницкую петлю, она выуживает банный тазик и с горячей водой идёт к Беру.
- Очень у тебя, Бер, тут не прибрано. Я вымою чашки?
- Приберись, Машенька.
- Я Круна.
- Очень тебе буду признателен. С чем тебе кофе сварить?
- С корицей.
- Ха-ха, сказала! Я с таким не варю. С лунным светом, с осенним золотом?
- С доброй надеждой.
Она сгребает мусор со стола, как хотела бы сгрести мусор из своей жизни. Руки Круны согреваются в остывающем на воздухе кипятке. Некоторые безумцы подтягиваются и начинают придвигать ей посуду. В воде знаки родов отходят с блюдец и пристают к её рукам. Вот «разрушение» Разорских. Вот «инициация» Гамаюнов. Она снимает узоры с рук и возвращает на посуду. Волшебство. Прямо в руках.
«Зачем я уехала? От чего бежала, от кого? Чего испугалась?» ¬ - досадует Круна и отогревшимися пальцами, оттаявшим сердцем пишет в город письма, теплые и полные любви.
Слово за слово, речи за столом ей становятся понятны. Кралевичи будут пытать счастья быть Королем Леса, как Марко Королевич. Пройдут испытания у Велеса и Мораны, у Дракона и Стаи.
«Бежим плясать на Лысой горе!» - зовут её. Все срываются с мест, направляясь вверх по лесной тропинке. Идёт за ними и Круна. Отчего ж не пойти?
- Пан Кралевич, скажите мне, как человек здравомыслящий, мы делаем это, потому что можем, или это нам зачем-то надо?
- Часть делает потому, что может, часть это организовала, а мы - Кралевичи - потому что здесь все, кто нам нужен.
- Что такое королевская участь, пан Алексей?
- Быть с народом. Впереди него. И быть им. И своей страной. Жертвовать ради народа.
- Три тела короля?
- Похоже.
- Я спрашиваю, господин Кралевич, оттого, что цыганка когда-то предсказала мне «королевскую участь», а я так и не приблизилась к пониманию того, что это.
- Могу предложить взять Вас в жены, если стану королём.
- Повесть в неожиданном ключе. Очень мило с Вашей стороны.
Кто-то играет на дудочке. Все танцуют прямо на поляне. Смеркается, и пансионатские танцы перестают выглядеть нелепо. И что особо удивительно, престарелые београдцы скачут всё бодрее, будто молоденькие козлики.
- Пан Кралевич, скажите мне, как человек здравомыслящий, мы делаем это, потому что можем, или это нам зачем-то надо?
- Мы делаем это, чтобы пробудить Пана.
- Что такое королевская участь, пан Пшемек?
- Быть королем… Королем во всех смыслах.
- Я спрашиваю, господин Кралевич, оттого, что цыганка когда-то предсказала мне «королевскую участь», а я так и не приблизилась к пониманию того, что это.
- Похоже, что Ваша судьба - стать женой Кралевича.
- Распространенная точка зрения, оказывается. Вот спасибо.
Круна смеется себе под нос: вот и сошлись судьбы клином, хоть и не на ней. Принесла с собой из города нерешенную задачку, а та ужом из кармана в судьбу выползает.
Кто-то кричит: «Вы не там танцуете! Идите в пещеру! В пещеру дракона!». И сообщество перетекает на соседний холм. Выбирая между возвращением в пансионат в одиночку в темноте и участием в общем безумии, Круна выбирает общество. И ворча: «День спелеолога, а не призыв весны, вот что это такое», проходит в сияющую потусторонними огнями пещеру, раскрывая объятия навстречу Пану и первобытному колдовству.
- Отойдите все, кроме Кралевичей, - требует Морана.
- Моя судьба сцепилась с королевской, не могу отойти, - стоит на своем Круна. А сама конфеты в ладошки Стае ссыпает, спасибо Ясмине за совет.
Волчата из Стаи, строгие, серьезные, выслушивают речи претендентов. «Мы будем звать вас Алексей и Тот, Что Повыше», - решают они. - «Оба говорили хорошо, так что лучше посмотрим на Вас в деле».
- Пойдешь ли ты за мной? - спрашивает Алексей Кралевич, отправляясь на поиски кладки дракона.
- За Кралевичем - всегда.
Алексей рушит драконью кладку, но, как и сказано в легенде, смертельный яд проникает в тела беспечных лесных гуляк, и сон в летнюю ночь оборачивается кошмаром. Кралевичей и Круну прикрывает крылами Птица Гамаюн, но прочие падают в мучениях на землю.
- Наивные человечишки! Разве есть у вас ворожея или чаровник, что вы сунулись сюда? - насмехается Морана, - погубили вы всех, Кралевичи!
Всё, всё потеряно. И братья перестали быть заодно, и дело не сладилось.
- Я поняла королевскую участь, пан Алексей. Она в том, чтобы приносить своему народу в жертву свой народ, не так ли?
- Так.
Алексей вырывается из-за крыла птицы и пытается вынести с зараженной поляны Стаю. Но лишь Птице Гамаюн суждено всех спасти, да и то лишь, ценою своей жизни. Но кто готов принять жертву, чтобы жить самому?
- Я хочу стать чаровницей, - говорит Круна Моране.
- Чаровницей, колдуньей? Не ворожеей? Ты читала Книгу? Тяжела её участь.
- Чаровницей. Я знаю, что говорю!
- Вижу. Непросто. Прошлую колдунью ведь…
- …король Драган убил. Слышала. Нашел в Лесу главное Зло.
- Не перебивай. Если нет в Лесу для тебя чаровницы-наставницы, то не значит, что нет колдовства. Но помни, теперь у нас с тобой Договор. Жди.
Претенденты дерутся с Рыцарем в поединках за престол. Он ловок и груб, а сердце его сковано железной цепью до того, как поцелуй истинной любви освободит его. «Ах, как Рыцарь-то хорош», - стонут зрительницы. О Кралевичах жалких они уже и думать забыли. Рыцарь хвалит Пшемека, Алексей же спорит о счёте в поединке и получает в награду перелом ребер и ключицы. Турнир кончается ничем.
/продолжение следующим постом/