Последняя строчка
Моей жене
Место было роскошное. Высокий обрывистый берег большой реки, как будто чего-то испугавшись, на добрый десяток километров отпрянул от воды. Между водой и высокими холмами образовалась обширная котловина. Город выбрался из реки, отряхнулся как мокрый пес, удобно расположился на пологом берегу, обосновался и стал расти. Места было достаточно. Со временем Город вырос, добрался до подножья береговых холмов и заполнил собой всю котловину. Взбираться на холмы, однако не стал. Поленился. Так и остался дремать, заключенный в пространство между водами великой реки и поросшими лесом береговыми холмами.
- - -
Пора было уже подумать о возвращении. Собаки то и дело подбегали к нему и заглядывали в глаза. Собак можно было понять. Привычное время завтрака давно миновало, а он, задумавшись, уводил их все дальше от дома по обрывистому краю холма, нависавшего над Городом.
Утро после недели сплошных дождей, низких облаков и густых туманов выдалось холодным и солнечным. Раскисшую почву прихватило морозцем. Глина больше не налипала на ботинки тяжелыми отвратительными гирями, и он наслаждался возможностью шагать свободно, не особенно выбирая дорогу. Воздух был пронзительно прозрачен, как бывает, прозрачен воздух только поздней осенью. Никого из людей в этот час не было вокруг. Пустынный мир холмов, окружающих Город, казалось, принадлежал ему безраздельно. В восходящих потоках воздуха парамим резвились, кувыркались вороны. Собаки самозабвенно гонялись друг за другом. Волшебное ощущение детской беззаботности, порой посещавшее его во время прогулок по этим холмам, вновь мягко подхватило его, приподняло над землей и отправило в восхитительный полет. Он был сейчас - весь мир. И мир этот был светел и безмятежен.
Все, за что могла зацепиться мысль в эти минуты, дышало свободой и беззаботностью. Все утверждало мудрость и правоту мироздания. Каждого его проявления. Любая мелочь выпукло проявляла единство мира. Вот, хоть вороны, - подумал он - чем не образец совершенства? Птицы, оставив воздушные бои, переключились на игру с его собаками. Пикировали на них и швырялись подобранными с земли камешками. Какими словами описать эту гармонию? Как сделать явным совершенство мира?
Первые две строки Хоку пришли как-то сами и сразу. Последняя же - заупрямилась. Словно бы, что-то не давало ей вынырнуть на поверхность. Раз за разом он пытался выхватить нужные слова из своего подсознания, но разум захватывал одни лишь неуклюжие муляжи. Пытаясь приспособить их к делу, он с отчаяньем наблюдал, как они, то безбожно ломают ритм, то нарушают все мыслимые каноны по количеству слогов в трехстишье. Ощущение полета исчезло. Чтобы найти нужную фразу требовалось вернуть безмятежный настрой, давший начало Хоку, первые две строчки, но какие-то неуловимые перемены в окружающем мире мешали ему вновь ощутить состояние свободы и невесомости.
Да что ж ты, как гремишь? - произнес он вслух, осознав, что источником внутреннего беспокойства стал шум города, который поднимался к вершинам холмов рваным резким грохотом множества механизмов. Город под холмами шумел всегда, даже поздней ночью. Однако в тот день шум был особенный. Да, рваный, лучше, пожалуй, не скажешь, - решил он, пытаясь найти точное слово для описания звука, походившего на грохот тысяч увесистых булыжников, перекатывающихся в гигантской железной бочке.
Чем бы тебя накрыть? - вновь произнес он вслух и усмехнулся, представив как эмалированный белый таз из детских воспоминаний, расписанный глупыми цветами, разрастается до неимоверных размеров и, чернея пятнами отбитой эмали, накрывает провинившийся Город. Одним тазиком, тут, пожалуй, не обойдешься. Нужен еще хороший матрац сверху... Чушь какая-то лезет в голову, оборвал он сам себя и продолжил поиски нужной строчки.
Через некоторое время Город затянули плотные облака, пришедшие со стороны реки. Они были ниже холмов, и походили отсюда на бесконечное светло-серое покрывало, укутавшее все пространство под холмами, насколько хватало глаз. Туман приглушил резкие звуки и сделал шум города похожим на рокот прибоя, достаточно громким, но все же монотонным, располагающим к спокойным размышлениям. Обратив внимание на перемену, он взглянул сверху на Город, неразличимый теперь из-за облаков и подумал. Хорошо. Похоже на море. Вот бы и вправду устроить его здесь под холмами.
Рыжая так любит море, был бы ей подарок! И ездить никуда не надо. Вышел из подъезда и вот он пляж. Да, пляж... и не забыть про песок, крупный белый песок и обязательно скалы. Он так увлекся мысленным обустройством своего личного моря, детально представляя все подробности ландшафта, что на время забыл про поиски последней строчки недописанного стихотворения.
Опомнившись, он с некоторым смущением высмеял себя. Взрослый, казалось бы, мужик, а размечтался как юная барышня. Вы, вон, даже простенькое Хоку сочинить не умеете, а туда же, моря обустраивать взялись, - отчитывал он сам себя. Тоже мне, творец всея всего. Возвращайтесь домой и займитесь делом. К слову сказать, канализация на вашей кухне явно требует хозяйского внимания. И если вы ее сегодня же не прочистите, то море будет у вас в квартире, а у нижних соседей случится водопад Виктория, и обойдется вам этот аквапарк в круглую сумму. Он развернулся и к явной радости собак стал спускаться с холма по направлению к дому, досадуя на себя за неродившееся трехстишье.
Язвительные монологи, обращенные к самому себе, прервал звонок жены. Милый, ты идешь домой? Очень хорошо, а то вода в раковине опять булькает. Я боюсь. Да, вот еще что… Сделай, пожалуйста, пляж метров на триста пониже, а то ведь люди круглые сутки будут торчать у нас под окнами. Знаешь ведь, что я терпеть не могу этот гам. Ты совсем обо мне не думаешь...
Поиски последней строчки пришлось отложить.