Вся правда о сносе на Чистых прудах
Когда-то давно, во времена формирования смыслов, появление новых архитектурных объектов и их облик несли в себе важную культурную и социальную нагрузку. Так случилось, что создание нового смысла в нашей стране произошло рывком, началом которого можно считать конец ХIХ и самое начало ХХ века, а переломной точкой - "Великую Октябрьскую революцию" 1917-го года. Тогда, в первой четверти прошлого столетия, энергия народа была разогрета лозунгами и призывами заменить "властвовавший и угнетающий класс", вместо которого управление будет передано в "человеческие руки": рабочим.
А после революции рабочий класс должен был получить доступные всем символы своей победы в качестве её воплощения, что привело к высокоградусному бурлению в творческих слоях, подарившему нам великое наследие в литературе, поэзии, живописи, музыке, архитектуре. Пространства - как в умах, так и в материальном мире - старались подчистить и возвести на месте пустырей что-то "действительно важное". Умов мы сегодня постараемся не касаться, а про город (точнее, про одно из его пространств) скажем пару слов.
В начале 30-х, когда строилась первая ветка московского метро, были организованы архитектурные конкурсы на создание станций и вестибюлей нового массового средства передвижения. И это должно было отражать дух времени: ново, но с пониманием важности классики; достойно, но в отсутствии неоправданных трат; функционально и фундаментально. В 1934-ом году в качестве архитектурного облика станции метро "Чистые пруды" (тогда она называлась "Кировской") утвердили проект архитектора Николая Джемсовича Колли.
1934
Уже 15 мая 1935-го года новый вестибюль распахнул свои двери для посетителей. Выглядело это так:
На фотографиях того периода видно, что новое сооружение стоит гордо и самостоятельно. Конечно, такой объект воспринимается как символ чего-то большего, чем сам по себе павильон.
1938
В 1940-м вокруг все еще пустовато, но сейчас не время наводить красоту. Страна воюет с фашистами.
В 1951-ом году здание выглядит безупречно. Оно продолжает олицетворять правое дело.
1957. За спиной мужчины образ народной силы; архитектурные объекты как оголенный нерв выступают на теле нашей страны. "Прикасаясь" к ним, каждый может представить на что упирается величие Родины. Тут хочется фотографироваться.
Однако тут мы уже видим появление торговых точек: легкая палатка "Молоко", киоски.
А вот аналогичный ракурс в 2012-ом. Хочется на его фоне сфотографироваться?
К 1971-му году киосков стало чуть больше. Тут мы уже видим, что символ символом, но кушать хочется, да и газету нужно где-то купить. Короче, первоначальный смысл перестал быть чем-то незыблемым; очень лаконично и скромно, но к нему стали придвигаться функциональные потребности.
1978
Тут мы еще видим, как павильон выступает в качестве доминирующего сооружение на площади.
Поскольку эти "функциональные потребности" вырастили тут постепенно, с соблюдением некоторой временной дистанции, настал момент, когда они уже вносили элемент хаоса в пространство. На снимке видно, как волевой рукой "стандартизации и симметрии" хаос был поставлен на место, если можно так выразиться, и к нему добавлено несколько телефонных будок, чтобы в случае чего его всегда можно было попридержать в отведенных для него берегах. "Транспортный смысл" набрал внушительные обороты. Обратите внимание, что голуби сбились в кучу и решают, как им быть дальше, люди свободно идут, кто-то покупает газету - и все это в окружении пока еще жидкого потока транспортных средств.
Маршрутка уже прилипает к вестибюлю.
Людей в городе несоизмеримо больше, чем в 30-е и справляться с этим потоком как-то нужно. Новые поколения слышали про символы, но сильно в них уже не верят. Время требует действий, движения.
1987
Наземный вестибюль выглядит потрепанным. Появление тут дополнительной палатки с мороженным воспринимается вполне естественным.
Голуби пытаются как-то выйти из сложившейся ситуации.
В 1989-ом прыщавые смыслы торговли становятся выпуклыми и яркими, как легкие палатки перед входом в метро. Это уже никого не смущает.
К 1991-му лицо площади покрыто сыпью, которая регулируется смыслами измеряющимися лишь в денежном эквиваленте.
1992
Смыслы? Ха!
Однако торговлю нужно как-то регулировать. Если что-то кем-то ценрализированно регулируется, то это что-то приобретает некоторый обобщенный вид.
Смыслы торговли подчиненные денежным смыслам и отсутсвие прочих смыслов дает нам это:
"Ну а чо, метро есть, торговля есть. Чо еще надо?"
А что-то надо.
К 2015-му году мы уже осуждаем бессмысленную и неконтролируемую высшими смыслами торговлю, и призываем на помощь высокодоходную плитку, которая "бьет под зад" излишней рекламе, но гуманна к торговле.
Сегодня мы видим, с точки зрения организации пространства, попытку возвращения к истокам; к тому, с чего все начиналось: площадь, здание-символ, люди. Новая реальность требует обратного разворота: от человека к площади.
Вопрос только в том: есть ли в этом уже определенный смысл?
Фотографии используемые в этой статье взяты из следующих источников:
https://pastvu.com
http://varlamov.ru
http://irma-alpen.livejournal.com
http://moschange.ru
http://vma.muar.ru
А после революции рабочий класс должен был получить доступные всем символы своей победы в качестве её воплощения, что привело к высокоградусному бурлению в творческих слоях, подарившему нам великое наследие в литературе, поэзии, живописи, музыке, архитектуре. Пространства - как в умах, так и в материальном мире - старались подчистить и возвести на месте пустырей что-то "действительно важное". Умов мы сегодня постараемся не касаться, а про город (точнее, про одно из его пространств) скажем пару слов.
В начале 30-х, когда строилась первая ветка московского метро, были организованы архитектурные конкурсы на создание станций и вестибюлей нового массового средства передвижения. И это должно было отражать дух времени: ново, но с пониманием важности классики; достойно, но в отсутствии неоправданных трат; функционально и фундаментально. В 1934-ом году в качестве архитектурного облика станции метро "Чистые пруды" (тогда она называлась "Кировской") утвердили проект архитектора Николая Джемсовича Колли.
1934
Уже 15 мая 1935-го года новый вестибюль распахнул свои двери для посетителей. Выглядело это так:
На фотографиях того периода видно, что новое сооружение стоит гордо и самостоятельно. Конечно, такой объект воспринимается как символ чего-то большего, чем сам по себе павильон.
1938
В 1940-м вокруг все еще пустовато, но сейчас не время наводить красоту. Страна воюет с фашистами.
В 1951-ом году здание выглядит безупречно. Оно продолжает олицетворять правое дело.
1957. За спиной мужчины образ народной силы; архитектурные объекты как оголенный нерв выступают на теле нашей страны. "Прикасаясь" к ним, каждый может представить на что упирается величие Родины. Тут хочется фотографироваться.
Однако тут мы уже видим появление торговых точек: легкая палатка "Молоко", киоски.
А вот аналогичный ракурс в 2012-ом. Хочется на его фоне сфотографироваться?
К 1971-му году киосков стало чуть больше. Тут мы уже видим, что символ символом, но кушать хочется, да и газету нужно где-то купить. Короче, первоначальный смысл перестал быть чем-то незыблемым; очень лаконично и скромно, но к нему стали придвигаться функциональные потребности.
1978
Тут мы еще видим, как павильон выступает в качестве доминирующего сооружение на площади.
Поскольку эти "функциональные потребности" вырастили тут постепенно, с соблюдением некоторой временной дистанции, настал момент, когда они уже вносили элемент хаоса в пространство. На снимке видно, как волевой рукой "стандартизации и симметрии" хаос был поставлен на место, если можно так выразиться, и к нему добавлено несколько телефонных будок, чтобы в случае чего его всегда можно было попридержать в отведенных для него берегах. "Транспортный смысл" набрал внушительные обороты. Обратите внимание, что голуби сбились в кучу и решают, как им быть дальше, люди свободно идут, кто-то покупает газету - и все это в окружении пока еще жидкого потока транспортных средств.
Маршрутка уже прилипает к вестибюлю.
Людей в городе несоизмеримо больше, чем в 30-е и справляться с этим потоком как-то нужно. Новые поколения слышали про символы, но сильно в них уже не верят. Время требует действий, движения.
1987
Наземный вестибюль выглядит потрепанным. Появление тут дополнительной палатки с мороженным воспринимается вполне естественным.
Голуби пытаются как-то выйти из сложившейся ситуации.
В 1989-ом прыщавые смыслы торговли становятся выпуклыми и яркими, как легкие палатки перед входом в метро. Это уже никого не смущает.
К 1991-му лицо площади покрыто сыпью, которая регулируется смыслами измеряющимися лишь в денежном эквиваленте.
1992
Смыслы? Ха!
Однако торговлю нужно как-то регулировать. Если что-то кем-то ценрализированно регулируется, то это что-то приобретает некоторый обобщенный вид.
Смыслы торговли подчиненные денежным смыслам и отсутсвие прочих смыслов дает нам это:
"Ну а чо, метро есть, торговля есть. Чо еще надо?"
А что-то надо.
К 2015-му году мы уже осуждаем бессмысленную и неконтролируемую высшими смыслами торговлю, и призываем на помощь высокодоходную плитку, которая "бьет под зад" излишней рекламе, но гуманна к торговле.
Сегодня мы видим, с точки зрения организации пространства, попытку возвращения к истокам; к тому, с чего все начиналось: площадь, здание-символ, люди. Новая реальность требует обратного разворота: от человека к площади.
Вопрос только в том: есть ли в этом уже определенный смысл?
Фотографии используемые в этой статье взяты из следующих источников:
https://pastvu.com
http://varlamov.ru
http://irma-alpen.livejournal.com
http://moschange.ru
http://vma.muar.ru