Новое в медицинской терминологии и средство от всех проблем
Настали такие времена, что куда ни кинь - всюду клин. На работах (в то время их у меня было три) завал, пациенты заели, что плохо лечу, родственники больных - что слишком хорошо и быстро: Не успели сплавить старушку на «подлечиться» а её уже выписывают. И всё это обросло такой немыслимой горой бумаг, что справиться с нею возможно стало только одним способом: Отнести в котельную и бросить в топку. Но в топку нельзя, потому что за любую, самую никчемную бумажку на серой казённой бумаге меня самого бы поджарили. Позвонил доктор Шконкин, известный больничный пофигист. Всегда, при любом режиме его больных вели практиканты, недописанные истории отправлялись в архив, а отрезанные на операции руки-ноги-аппендиксы - прямиком в мусорный контейнер. И никаких заморочек с утилизацией биологических отходов. Сколько помню этого уникального доктора, ему никогда, ничего за эти художества не было. Максимум - укоризненное «ну что же вы, Сан Саныч» от главврача.
Когда я сам стал главврачом, думал, уделаю пофигиста на первом же косяке. И что? И ничего! «Ну что же ты, Сан Саныч» - всё, что я смог высказать Шконкину после того, как проверяльщик из области потряс передо мною пачкой написанных абы как историй болезни. А всё почему? Потому что из всей орды хирургического отделения нашей скромной ЦРБ только Шконкина можно было разыскать среди ночи с помощью егеря и собак, привезти в больницу, пахнущего костром и водкой. Доктор без истерик и заламывания рук на тему переработок замывался на операцию. И вытаскивал с того света мужика, попавшего в молотилку. Нынешние доктора, пожалуй, не знают, что такое колхозная молотилка, а я познакомился с этой зверь-машиной посредством приёмного отделения. Описывать устройство и назначение молотилки слишком долго, скажу лишь, что у мужика, вытащенного из неё, целые кости и органы сосчитать было легче, чем сломанные и размозжённые. Проще говоря, из всего нашего многочисленного по тем временам персонала больницы, один лишь Шконкин был единственным и незаменимым.
Сан Саныч, - жалуюсь я Шконкину на жизнь и чтобы полнее описать ужас бытия, ввожу новый медицинский термин: - По всем фронтам - полная затраха!
Доктор Шконкин, невозмутимо:
- Приходи, выпьем.