Свист Гекаты. Часть III
При сравнении философских стилей «Халдейских оракулов» и поздних неоплатоников в глаза бросается существенная разница между ними. У Прокла и Дамаския основа эстетики - описанная Лосевым эллинская статуарность: триада за триадой, постепенное, дотошное до занудства, описание каждого этажа божественного небоскрёба. Всё чинно, покойно, освещено южным солнцем и светом разума. Красиво, но обсессивно. В «Халдейских оракулах» не так. У халдеев «буря и натиск». Огненная буря в самом прямом смысле. Но это различие броско лишь на первый взгляд. При внимательном анализе становится понятно, что в «Халдейских оракулах» возвышенным гекзаметром выражены не только ориентальные образы, но, прежде всего, исконно эллинские интуиции. И то, что у Прокла и Дамаския огненные прозрения Юлиана Теурга с отцом кристаллизовались в стройные, спокойные концепты, также не должно вводить в заблуждение. Эллинский дух пылал божественным огнём до самого своего заката. Поздний неоплатонизм - вечерний «пояс Венеры», осветивший напоследок эллинское умное небо.
Чтобы понять, что такое теургия, следует прежде всего прочувствовать её эстетику. Я имею в виду эстезис (αἴσθησις) в самом простом смысле - чувственное восприятие. В простом ли? Чувство удивлённости огненным божественным дивом непременно должно сопровождать созерцание структур теургической картины мира. Это красивый мир. Он танцует, как пламя.
«Халдейские оракулы» написаны языком мифа. Это язык богословов - Гомера, Гесиода и Орфея. Именно так - богословами (θεολογοι) величали в античности этих эпических поэтов, иногда добавляя к ним Мусея и Лина. Богослов - тот, кто рассказывает истину о богах. И «Халдейские оракулы» написаны богословским языком. Он ухватывается мифологическим мышлением. Чтобы понимать теургию, надо мыслить цельными мифическими образами, буквально телесными.
Итак, прежде всего надо ясно представлять, что теургия есть ритуальная работа с существами-медиаторами. В «Халдейских оракулах» описана своя иерархия посредников, соединяющих небо и землю. В «Оракулах» это телетархи (τελετάρχαι), синохи (συνοχεῖς) и иунги (ἴυγξ, мн.ч. ἴυγγες). Есть ещё некоторые персонажи, упомянутые у Пселла в его комментариях на «Халдейские оракулы», но про них я пока не стану, чтобы не перегружать. Тем паче, что ассоциированы они в триады и их функции пересекаются. Для понимания онтологической роли этих сущностей обратимся к самому интересному их классу - к иунгам. Упомянуты они прямо или косвенно в нескольких фрагментах «Халдейских оракулов» (фр. 76, 77, 78, 223 по Де Пласу и Рут Майерчик). Кроме того, о иунгах много толкуют Прокл и Дамаский, сортируя их по своим иерархиям и чинам.
Буквальный перевод ἴυγξ - «вертишейка». Это такая птичка из семейства дятловых. Латинское название вида - Jynx torquilla. Причём здесь вообще вертишейка и какое отношение она имеет к теургии? Дело в том, что птичка-невеличка эта вполне себе невзрачная, пёстренькая такая, но у неё есть одна примечательная повадка: когда вертишейке грозит опасность, она вытягивает шею (неожиданно длинную для пичуги размером с воробья) и начинает вертеть ей из стороны в сторону и прикольно-мерзопакостно вращать её, издавая при этом звуки, похожие на шипение. Точь-в-точь змея. Так вертишейка пытается отпугнуть своих врагов. Для магического сознания вертишейка - существо химерическое. Она соединяет в себе свойства двух миров: вертишейка - птица, жительница неба и она же - змея, хтоническая обитательница нижнего мира. Идеально для магии.
Самое ранее упоминание в древнегреческой литературе вертишейки и ритуала с ней связанного мы встречаем у Пиндара в «Пифийских песнях» (462 г. до н.э.):
И тогда правительница острейших стрел,
На четыре нерушимые узла
Припрягши к колеснице пеструю вертишейку,
Впервые, Кипром рожденная,
Примчала с Олимпа людям
Птицу безумия,
Чтобы мудрый Эсонов сын
Научился молитвенным заклятьям.
Чтобы отнялась у Медеи дочерняя любовь,
Чтобы под бичом Зова [Пейто (Πειθώ), прим. моё]
По желанной Элладе охватил ее жар. (213-220)
Поэтический перевод М.Л. Гаспарова не совсем точный. Переведу подстрочно начало фрагмента, там самое важное для нашей темы. Древнегреческий оригинал таков: «Πότνια δ᾽ ὀξυτάτων βελέων ποικίλαν ἴυγγα τετράκναμον Οὐλυμπόθεν ἐν ἀλύτῳ ζεύξαισα κύκλῳ μαινάδ᾽ ὄρνιν Κυπρογένεια φέρεν πρῶτον ἀνθρώποισι». «Владычица острых стрел, пёструю вертишейку о четырёх спицах с Олимпа, нерасторжимо спряжённую с колесом, птицу неистовства, Кипрогенея принесла впервые людям». На первый взгляд, не вполне ясно, что имеет в виду Пиндар - то ли реальную птицу (пёструю вертишейку), то ли особое колесо, названное так же (буквально - «вертишейка четырёхспицевая»). Хотя очевидно, что «птица» (ὄρνιν) там всё же есть.
Так вот. По закону подобия птица-вертишейка ассоциирована с магическим колесом. В древнегреческой вазописи есть изображения, как именно использовались иунги. Вертишейка представляет собой колесо диаметром примерно сантиметров двадцать. Через центр его пропускался шнур и обод раскручивали, читая заклинания. Современные исследователи даже модели делали, вроде крутится. В поздних схолиях на Пиндара утверждается, что ворожеи (φαρμακίδες) якобы привязывали, распинали бедную птичку (или даже её внутренности) на таком колесе. Это вызывает сомнения. Такое просто физически неудобно, птица будет мешать верчению. Да и кроме того, судя по вазописи и сохранившимся вотивным иунгам, реальных вертишеек заменяли фигурки птиц по окружности колеса или даже какие-то зубцы на ободе, представлявшие, возможно, упрощённые символы вертишеек.
Но тут важный момент. Упомянутые схолиасты связывали рассказ Пиндара о вертишейке с мифом об Иксионе. Этот древний царь проявил нечестие - возжелал богиню Геру и даже хвастался своей связью с ней, хотя на самом деле это был призрак Геры. За что Иксион и был наказан богами - его распяли на вечно вращающемся крылатом колесе. Но есть любопытные варианты мифа, они нам пригодятся. У Еврипида в трагедии «Геракл» главный герой восклицает: «Что ж, или обратиться напоследок мне в Иксиона, с вечным колесом из пламени, которое он крутит?» (1297-1299). Как видим, колесо огненное. У Вергилия в «Георгиках» есть такие строки: «…змей ужасающих вкруг Иксиона, свивших его с колесом…» («Георгики III, 38-39). Тут ещё и змеи. Очень интересно.
Акцентирую: вертишейка первоначально была даром Афродиты, богини любви. Иунг - колесо Афродиты. Ритуал с вертишейкой - часть приворотной магии. И есть мнение, что колдунство это было специфическое. Кристофер Фараоне в своей работе «The Wheel, the Whip and Other Implements of Torture: Erotic Magic in Pindar Pythian 4.213-19» считает, что ритуал с вертишейкой мог быть связан с изуверской симпатической магией: несчастной, распятой на колесе, птичке причинялись физические страдания, вращением магического колеса переносимые на жертву ритуала. Например, у Пиндара такой жертвой должна стать Медея. Отсюда образность пыток - бич Пейто и жжение (кстати говоря, в древнегреческой вазописи встречаются изображения богини Пейто,- персонификации любовного зова и обольстительной речи, а также спутницы Афродиты - с иунгом в руках). И отсюда же связь с пыткой Иксиона. Фараоне считает, с многочисленными ссылками на источники (приводить которые мне лень), что этот миф восходит к реальным древним наказаниям преступников и врагов, которых распинали на колесе и подвергали порке или даже прижиганиям. Это, конечно, всё спорно. Есть мнения, что реального мучительства не было и для ритуала достаточно было «безумного» вращения птичьей шеи. Как бы там ни было, целью античной приворотной магии было вызвать у жертвы любовное страдание, эротическое сумасшествие, возбудить огонь неистовой, болезненной страсти. Бич любовной мании должен гнать жертву приворота к объекту желания. Задача ритуала - вскружить голову жертве, как у вертишейки. Ум жертвы должен «поехать», как магическое колесо. У Елени Пачуми в её работе «The Erotic and Separation Spells of the Magical Papyri and Defixiones» приведены подробные примеры приворотных ритуалов и заклинаний из Греческих магических папирусов и дефиксионов, в которых колдовские насылания любовных мук представлены в изобилии. Недаром в древнегреческой вазописи с иунгом в руках часто изображали и Гимероса - бога страстного влечения, брата Эроса.
Судя по сохранившемся вотивным иунгам, традиция этих ритуалов очень древняя. Самые ранние колёса-вертишейки датируются VIII в. до н.э. Это ранняя архаика. Эллины крутили вертишейки задолго до Пиндара. Но вертишеешный охмурёж описан и у многих более поздних авторов. Все их свидетельства приводить в одном посте нет смысла. Интересно, что уже во времена классики иунгами стали называть и просто чары, магическую силу. Но о кое-какой силе всё же упомянуть надо. О силе Пейто.
Сара Айлз Джонстон в своей работе «The Song of the Iynx: Magic and Rhetoric in Pythian 4» спорит с Кристофером Фараоне. Её позиция очень интересна и для нашего расследования принципиальна. Джонстон аргументировано отвергает не только применение пыток в ритуале с иунгом, но и само использование реальной птицы-вертишейки. Согласно Джонстон, базовое в ритуале - это звук, издаваемый вращающимся магическим колесом. Благодаря спицам и зубчикам на ободе, раскручиваемый иунг производил громкий свистяще-жужжаще-шипящий шум. Таким образом, возникает симпатическая связь между звуком колеса и гипнотической силой голоса. Собственно, древнегреческое слово ἴυγξ - однокоренное со словами ίύξω («кричать», «вопить»), ίυγμός («крик») и ίυκτής («певец»).
Примеров связи иунг и силы звука немало. Приведу несколько. В одном из мифов Иунг - ореада, дочь Эхо и Пана. По другому мифу, она - прямо дочь той самой богини Пейто. Ещё в одном мифе сёстры Эматиды бросили вызов Музам в песенном состязании и проиграли. За свою дерзость Эматиды были превращены птиц, одной из которых и стала вертишейка. Во всех этих мифах иунг связана с голосом и звуком (вторящее эхо, свирель Пана, убедительная речь, песня).
Диоген Лаэртский, описывая жизнь Диогена Синопского, говорит: «Этот человек обладал поразительной силой убеждения (τοιαύτη τις προσῆν ἴυγξ τοῖς Διογένους λόγοις), и никто не мог противостоять его доводам» (Кн. 6, 76). Совершенно симметричное встречаем у Оригена в книге «Против Цельса»: «В речах Иисуса заключалась такая увлекательная сила (τοσαύτη γάρ τις ἴϋγξ ἦν ἐν τοῖς Ἰησοῦ λόγοις), что следовать за Ним в пустыни проявляли желание не только мужчины, но даже женщины, которые забывали слабости своего пола и не обращали внимания на то, что о них могли подумать, когда они уходили вслед за Учителем в пустыни» (III, X).
Флавий Филострат в «Жизни Аполлония Тианского» пишет: «Впрочем, и ее-то бог [Аполлон], по разумению моему, счел тесною и недостойною мудрости своей, так что пожелал себе новых и новых храмов, на сей раз величественных и просторных: один из них, говорят, был еще и украшен золотыми вертишейками (ἴυγγας), чарующими, словно Сирены» (6, 11). То есть, вертишейки каким-то образом завораживали своим звуком, как Сирены завораживали моряков своими песнями. К Филострату и его звучащим вертишейкам мы ещё вернёмся.
Сара Айлз Джонстон вообще утверждает, что аудиальность была сущностным качеством эллинской магии, в отличие от древнегипетской, представители которой больше верили в магию изображений и письменных слов. Смелое, конечно, утверждение. Однако, существующие в древнегреческой культуре многочисленные примеры волшебной силы звука, которая даже вращает небо, скорей, это подтверждают. В конце-концов эллинские богословы,- Гомер, Гесиод и Орфей - были не только поэтами, но и музыкантами.
Подобное отношение к магической силе звука сохранилась и в эллинистической магии. Например, в Греческих магических папирусах, в одном из фрагментов сохранилась молитва богине Мене (Селене) с такими словами: «Первое, что сопровождает твоё имя - тишина, второе - хлопающий звук, третье - стон, четвёртое - свист, пятое - радостный крик, шестое - стенание, седьмое - лай, восьмое - рёв, девятое - ржание, десятое - звуки музыки, одиннадцатое - шумящий ветер, двенадцатое - шум, создающий ветер, тринадцатое - принуждающий звук, четырнадцатое - принудительная эманация совершенства» (PGM VII. 765-780 по Бетцу).
Да и само древнегреческое слово γόης («колдун», «маг») - однокоренное со словом γοάω («рыдать», «стонать», «вопить»). Выходит, что в некоторых значениях, γοάω - синоним ίύξω.
Кроме того, как указывает Джонстон, пейто была и политической, гражданской добродетелью. В демократическом полисе гражданин на агоре должен настаивать на своём не грубым насилием, а силой убеждения - пейто. Однако, как прекрасно понимали сами эллины, понятие это амбивалентное. Пейто - не только обычная убедительная речь, но и речь прямо суггестивная, гипнотическая. Именно поэтому и возник идеологический конфликт Сократа с софистами, злоупотреблявшими чарующей силой речи. Об этом много сказано в платоновских диалогах.
Но у того же Платона пейто это ещё и онтологическая сила. В «Тимее» Ум-демиург становится начальником над Ананке при помощи пейто: «Однако рассуждение наше должно перейти к тому, что возникло силой необходимости (ἀνάγκη), ибо из сочетания ума и необходимости произошло смешанное рождение нашего космоса. Правда, ум одержал верх (ἄρχοντος - буквально «стал начальником, архонтом») над необходимостью, убедив (πείθειν) ее обратить к наилучшему бóльшую часть того, что рождалось. Таким-то образом и по таким-то причинам путем победы разумного убеждения над необходимостью была вначале построена эта Вселенная…» («Тимей», 47e-48a).
Есть совершенно аналогичное место и в «Халдейских оракулах»: «Страха Отец не внушает, [во всем] предпочтя убежденье (πειθὼ)» (фр. 14. пер. А.П. Большакова, по Де Пласу).
Ладно, про Пейто мы ещё поговорим, а пока вернёмся к иунгам. В «Халдейских оракулах» магическое колесо названо «строфалом» (στρόφαλος, буквально - «вертушка, крутилка»). В «Оракулах» сказано: «работай с Гекатиным строфалом» (фр. 41 по Кроллу).
Прокл в своих комментариях на этот фрагмент пишет: «Строфал Гекаты - это золотой шар с сокрытым в центре сапфиром, вращаемый на шнуре из бычьей кожи и весь покрытый символами (χαρακτῆρας, что характерно). Вращая его, [теурги] совершали свои призывания (ἐπικλήσεις, эпиклезы). Такие предметы обычно назывались вертишейками (ἴυγγας) и могли быть не только шаровидными, но и треугольными или иной формы. Творя же свои призывания, они [= теурги] испускали нечленораздельные или звериные крики, смеясь и бичуя воздух. Итак, оракул учит, что обряд вершится движением строфала, ибо тот обладает неизреченной силой. Он называется «Гекатиным», так как посвящен Гекате» (перевод Анны Блейз, дай Бог ей здоровья).
Прокл и сам активно пользовался строфалом. Об этом пишет его ученик Марин из Неаполя Палестинского в своём труде «Прокл, или о счастье»: «Философ наш еще и раньше, очистившись по халдейскому обряду, видел воочию светоносные призраки Гекаты и общался с ними, как сам о том упоминает в одном сочинении. Мало того: вращая вертишейку, он навел на Аттику дожди и отвратил от нее роковую засуху; талисманами он усмирял землетрясения; и, пытая вещую силу треножника, произносил стихи о своей собственной судьбе».
Не могу не упомянуть занятное. В английском языке есть слово jinx (или по-другому jynx). Означает оно «сглаз» и всякое такое суеверное. Встречается jinx в английском языке века с семнадцатого в значении «заклинание» и восходит к латинскому iynx, которое, в свою очередь, есть вариант древнегреческого ἴυγξ. Если вы читали «Гарри Поттер и Дары Смерти», то можете вспомнить сюжет, где Гарри, Гермиона и Рон под чужими внешностями проникают в Министерство магии. И там Корбен Яксли, принявший Рона Уизли за Реджа Кроткотта, требует, чтобы тот остановил дождь в кабинете Яксли. И Рон делает это с помощью заклинания «Метео Реканто». Но в английском оригинале заклинание другое: «Meteolojinx Recanto». Тот же мотив вертишейки и дождя, что и у Марина. Джоан Роулинг определённо в теме.
Вернёмся к античности. «Работай с Гекатиным строфалом». Так чьё это колесо - Гекаты или Афродиты? Для начала понимания обратимся к знаменитой II идиллии Феокрита. В ней описывается, как девушка Симайта пытается колдовством приворожить юношу Дельфиса. Приведу пару показательных отрывков:
Нынче ж заклятьем и жертвой свяжу я его; ты, Селена,
Ярче сияй! И к тебе обращаюсь я, дух молчаливый,
К мрачной Гекате глубин, лишь заслышавши поступь которой
В черной крови меж могил дрожат от страха собаки.
Страшной Гекате привет! До конца будь мне верной подмогой,
Зелье мне сделай страшней, чем яды напитков Цирцеи,
Ядов Медеи страшней, Перимеды отрав златокудрой.
Вновь привлеки, вертишейка (ἶυγξ), под кров мой милого друга! (10 - 17)
<…>
Как под рукой Афродиты кольцо (ῥόμβος) это быстро вертится,-
так же пускай повернется к дверям моим Дельфис тотчас же.
Вновь привлеки, вертишейка, под кров мой милого друга! (30 - 32)
Как видим, в одном контексте присутствуют Афродита и Геката. Вообще, это редкость. Селена, например, мифологически прочно связана с Гекатой, вплоть до отождествления. А смысловую связь Афродиты и Гекаты надо рассматривать отдельно. Хотя в данном случае это, конечно, просто. Поскольку контекст II идиллии колдовской и эротический - речь о любовном привороте, то, естественно, что богиня колдовства и богиня любви тут вместе. Кстати, пару слов о ромбосе. Среди специалистов нет единого мнения о нём. То ли это синоним иунга, то ли это отдельная магическая приспособа - что-то вроде волчка. В некоторых литературных источниках это вообще явно трещотка. Кстати, ромбос - одна из игрушек младенца Диониса (это я для тех, кто в теме мистерий). Ладно, бог с ним, с ромбосом, строфал вон у Прокла так вообще шар и ничего, теурги крутили только шум стоял.
В Большом Парижском магическом папирусе Геката, среди прочих эпиклез, названа Пейто (PGM IV. 2549 по Бетцу) и Афродитой Эрототокейей (ἐρωτοτόκεια - Мать Эрота, Мать любви) (PGM IV. 2557). Но как я уже сказал, это редкость.
Но зато не редкость отождествление Гекаты с Любовью в «Халдейских оракулах». Об эросе-любви сказано в 39-м, 42-м, 44-м, 45-м и 46-м фрагментах «Оракулов» (по Де Пласу). Вот, например, 39-й фрагмент: «Ибо, задумав дела [свои], ум самородный Отцовский огненной цепью любви неизбывной сковал все [на свете], чтоб преходящее все в бесконечное кануло время, но не уменьшил бы замысел умного света Отцова, коему вместе с любовью поручены мира стихии» (пер. А.П. Большакова).
Отмечу, что в греческом оригинале этого фрагмента Отцовский Нус не сковывает сущее цепью, а буквально насаждает цепь, обременнёную любовью, сажает (ἐνσπείρω), как растение. Это цепь не только горизонтальная, удерживающая стихийоны-элементы от распада, а прежде всего вертикальная, спущенная с неба. Есть параллельное место у Прокла в «Комментариях к "Тимею"» (1, 210, 1-26), где он описывает эманационные «светлые цепи» - вертикальные характирные чины богов и подчинённых им сущностей, вплоть до смертных. Символ светлой цепи вообще популярный в неоплатонизме. Встречается даже у псевдо-Дионисия Ареопагита. Восходит этот образ к «Илиаде» Гомера. Зевс в VIII книге (19-27), желая показать свою власть и превосходство над прочими богами, вещает, что если он спустит с неба золотую цепь и все боги повиснут на ней, то не смогут совлечь его с неба, он же, если захочет, подымет всю вселенную. Образность лучей верхнего Солнца, лучей, сажающих и собирающих особые растения, а также золотой цепи подробно рассмотрена В.В. Петровым в статье «"Возводящие лучи Блага": Солнце в позднеантичном платонизме и "Ареопагитском корпусе"». Я там не со всем согласен, особенно с интерпретацией «цветка ума», но статья хорошая.
Так как же связана Афродита с Гекатой «Халдейских оракулов»? Абсолютно так же, как у Феокрита. Халдейская Геката - богиня любовного колдовства. Боги привораживают мир. Вселенная создана любовной магией. Мир держится приворотными чарами. Элементы космоса связаны не просто симпатией, а эросом. И если он раскроется в уме, как цветок, то жгучее пламя эроса вознесёт смертного на огненное небо.
Огонь - важнейший образ «Халдейских оракулов». Я подчёркиваю - не просто божественный, умный свет, который усматривается в медитационном созерцании, как у Плотина, а именно буйное пламя. Нет смысла приводить все фрагменты «Логий», в которых упомянут огонь. Их огромное количество. Совершенно справедливо утверждение, что учение «Оракулов» - это гнозис Огня. В эманационной космологии «Оракулов», среди прочих уровней, описаны ещё два: эфирный мир и Эмпирей. Но они вовсе не статичны. Это не просто какие-то этажи.
Первоначально в древнегреческой мифологии эфир - это место обитания олимпийцев - верхний слой неба. Но эфир и «горний элемент-стихийон» (τὸ ἄνω στοιχειον). Он - Начало, архэ (ἀρχή). Эфир - чистый, тонкий воздух богов. Но по стоической этимологии «эфир» (αἰθήρ) происходит от глагола αἴθω - «гореть, зажигать». Боги дышат огнеродом. В орфическом гимне Эфиру читаем: «Ты, всеукротитель, огнедышащий (πυρίπνους), ты - искра (ἔναυσμα) живого!» В Греческих магических папирусах одно из имён Гекаты - Пюрипну (Πυρίπνου), Геката Огнедышащая (PGM IV. 2559). Напомню, Геката - Мировая Душа в «Халдейских оракулах». Там же эфир - субстрат Эмпирея и отдельный надзвёздный мир. «Эмпирей», «эмпирос» буквально: «огненный» (ἔμπυρος). Боги - насельники небесного огня и сами суть сверхсущие пламена. Согласно стоикам, радикально повлиявшим на средний платонизм и поздний неоплатонизм, эфиром пронизано всё сущее, эфир - субтильный «творческий огонь» (πυρ τεχνικόν). Он не сжигает, как обычное, грубое пламя (πυρ ατεχνον), напротив, выводит космос к бытию. В «Халдейских оракулах» так и сказано: «…искусный творец космоса творческого огня (ἐργοτεχνίτης͵ κόσμου τεχνίτης πυρίου)» (фр. 33). Эфир - огненная пневма, дух, которым дышит вселенная. Но это же и тот самый Гераклитов огонь, выходящий прямиком из зияния Хаоса. Бездна пышит огнём, созидая мир.
Но в «Халдейских оракулах» есть ещё один удивительный образ: огненный цветок ума. В 1-м же фрагменте «Оракулов» сказано: «Ибо существует некое Умопостигаемое, которое ты должен воспринять цветком ума (νόου ἄνθει)…». Но это цветок огненный (πυρὸς ἄνθος), как о том говорят фрагменты 34-й, 35-й и 42-й. Казалось бы очевидно - всполох пламени похож на цветок. Но не всё так просто. В традиционной древнегреческой иконографии Зевса его молнии-керавны изображались в виде антемиона (ανθέμιον) - особого цветка. Чаще всего, это был стилизованный лотос. Античный архитектурный орнамент - антелий (то же что антемион), представлявший собою ритм пальметт и лотосов, есть не что иное, как канонизированный образ молний Зевса. В отдельном посте я рассмотрю эту тему детальней с подробными иллюстрациями. Так вот. Огненный цветок ума - это молния Зевса, вспыхнувшая в сознании посвящённого.
Так кто же такие иунги?
Окончание следует, весь текст не влез в пост...
Чтобы понять, что такое теургия, следует прежде всего прочувствовать её эстетику. Я имею в виду эстезис (αἴσθησις) в самом простом смысле - чувственное восприятие. В простом ли? Чувство удивлённости огненным божественным дивом непременно должно сопровождать созерцание структур теургической картины мира. Это красивый мир. Он танцует, как пламя.
«Халдейские оракулы» написаны языком мифа. Это язык богословов - Гомера, Гесиода и Орфея. Именно так - богословами (θεολογοι) величали в античности этих эпических поэтов, иногда добавляя к ним Мусея и Лина. Богослов - тот, кто рассказывает истину о богах. И «Халдейские оракулы» написаны богословским языком. Он ухватывается мифологическим мышлением. Чтобы понимать теургию, надо мыслить цельными мифическими образами, буквально телесными.
Итак, прежде всего надо ясно представлять, что теургия есть ритуальная работа с существами-медиаторами. В «Халдейских оракулах» описана своя иерархия посредников, соединяющих небо и землю. В «Оракулах» это телетархи (τελετάρχαι), синохи (συνοχεῖς) и иунги (ἴυγξ, мн.ч. ἴυγγες). Есть ещё некоторые персонажи, упомянутые у Пселла в его комментариях на «Халдейские оракулы», но про них я пока не стану, чтобы не перегружать. Тем паче, что ассоциированы они в триады и их функции пересекаются. Для понимания онтологической роли этих сущностей обратимся к самому интересному их классу - к иунгам. Упомянуты они прямо или косвенно в нескольких фрагментах «Халдейских оракулов» (фр. 76, 77, 78, 223 по Де Пласу и Рут Майерчик). Кроме того, о иунгах много толкуют Прокл и Дамаский, сортируя их по своим иерархиям и чинам.
Буквальный перевод ἴυγξ - «вертишейка». Это такая птичка из семейства дятловых. Латинское название вида - Jynx torquilla. Причём здесь вообще вертишейка и какое отношение она имеет к теургии? Дело в том, что птичка-невеличка эта вполне себе невзрачная, пёстренькая такая, но у неё есть одна примечательная повадка: когда вертишейке грозит опасность, она вытягивает шею (неожиданно длинную для пичуги размером с воробья) и начинает вертеть ей из стороны в сторону и прикольно-мерзопакостно вращать её, издавая при этом звуки, похожие на шипение. Точь-в-точь змея. Так вертишейка пытается отпугнуть своих врагов. Для магического сознания вертишейка - существо химерическое. Она соединяет в себе свойства двух миров: вертишейка - птица, жительница неба и она же - змея, хтоническая обитательница нижнего мира. Идеально для магии.
Самое ранее упоминание в древнегреческой литературе вертишейки и ритуала с ней связанного мы встречаем у Пиндара в «Пифийских песнях» (462 г. до н.э.):
И тогда правительница острейших стрел,
На четыре нерушимые узла
Припрягши к колеснице пеструю вертишейку,
Впервые, Кипром рожденная,
Примчала с Олимпа людям
Птицу безумия,
Чтобы мудрый Эсонов сын
Научился молитвенным заклятьям.
Чтобы отнялась у Медеи дочерняя любовь,
Чтобы под бичом Зова [Пейто (Πειθώ), прим. моё]
По желанной Элладе охватил ее жар. (213-220)
Поэтический перевод М.Л. Гаспарова не совсем точный. Переведу подстрочно начало фрагмента, там самое важное для нашей темы. Древнегреческий оригинал таков: «Πότνια δ᾽ ὀξυτάτων βελέων ποικίλαν ἴυγγα τετράκναμον Οὐλυμπόθεν ἐν ἀλύτῳ ζεύξαισα κύκλῳ μαινάδ᾽ ὄρνιν Κυπρογένεια φέρεν πρῶτον ἀνθρώποισι». «Владычица острых стрел, пёструю вертишейку о четырёх спицах с Олимпа, нерасторжимо спряжённую с колесом, птицу неистовства, Кипрогенея принесла впервые людям». На первый взгляд, не вполне ясно, что имеет в виду Пиндар - то ли реальную птицу (пёструю вертишейку), то ли особое колесо, названное так же (буквально - «вертишейка четырёхспицевая»). Хотя очевидно, что «птица» (ὄρνιν) там всё же есть.
Так вот. По закону подобия птица-вертишейка ассоциирована с магическим колесом. В древнегреческой вазописи есть изображения, как именно использовались иунги. Вертишейка представляет собой колесо диаметром примерно сантиметров двадцать. Через центр его пропускался шнур и обод раскручивали, читая заклинания. Современные исследователи даже модели делали, вроде крутится. В поздних схолиях на Пиндара утверждается, что ворожеи (φαρμακίδες) якобы привязывали, распинали бедную птичку (или даже её внутренности) на таком колесе. Это вызывает сомнения. Такое просто физически неудобно, птица будет мешать верчению. Да и кроме того, судя по вазописи и сохранившимся вотивным иунгам, реальных вертишеек заменяли фигурки птиц по окружности колеса или даже какие-то зубцы на ободе, представлявшие, возможно, упрощённые символы вертишеек.
Но тут важный момент. Упомянутые схолиасты связывали рассказ Пиндара о вертишейке с мифом об Иксионе. Этот древний царь проявил нечестие - возжелал богиню Геру и даже хвастался своей связью с ней, хотя на самом деле это был призрак Геры. За что Иксион и был наказан богами - его распяли на вечно вращающемся крылатом колесе. Но есть любопытные варианты мифа, они нам пригодятся. У Еврипида в трагедии «Геракл» главный герой восклицает: «Что ж, или обратиться напоследок мне в Иксиона, с вечным колесом из пламени, которое он крутит?» (1297-1299). Как видим, колесо огненное. У Вергилия в «Георгиках» есть такие строки: «…змей ужасающих вкруг Иксиона, свивших его с колесом…» («Георгики III, 38-39). Тут ещё и змеи. Очень интересно.
Акцентирую: вертишейка первоначально была даром Афродиты, богини любви. Иунг - колесо Афродиты. Ритуал с вертишейкой - часть приворотной магии. И есть мнение, что колдунство это было специфическое. Кристофер Фараоне в своей работе «The Wheel, the Whip and Other Implements of Torture: Erotic Magic in Pindar Pythian 4.213-19» считает, что ритуал с вертишейкой мог быть связан с изуверской симпатической магией: несчастной, распятой на колесе, птичке причинялись физические страдания, вращением магического колеса переносимые на жертву ритуала. Например, у Пиндара такой жертвой должна стать Медея. Отсюда образность пыток - бич Пейто и жжение (кстати говоря, в древнегреческой вазописи встречаются изображения богини Пейто,- персонификации любовного зова и обольстительной речи, а также спутницы Афродиты - с иунгом в руках). И отсюда же связь с пыткой Иксиона. Фараоне считает, с многочисленными ссылками на источники (приводить которые мне лень), что этот миф восходит к реальным древним наказаниям преступников и врагов, которых распинали на колесе и подвергали порке или даже прижиганиям. Это, конечно, всё спорно. Есть мнения, что реального мучительства не было и для ритуала достаточно было «безумного» вращения птичьей шеи. Как бы там ни было, целью античной приворотной магии было вызвать у жертвы любовное страдание, эротическое сумасшествие, возбудить огонь неистовой, болезненной страсти. Бич любовной мании должен гнать жертву приворота к объекту желания. Задача ритуала - вскружить голову жертве, как у вертишейки. Ум жертвы должен «поехать», как магическое колесо. У Елени Пачуми в её работе «The Erotic and Separation Spells of the Magical Papyri and Defixiones» приведены подробные примеры приворотных ритуалов и заклинаний из Греческих магических папирусов и дефиксионов, в которых колдовские насылания любовных мук представлены в изобилии. Недаром в древнегреческой вазописи с иунгом в руках часто изображали и Гимероса - бога страстного влечения, брата Эроса.
Судя по сохранившемся вотивным иунгам, традиция этих ритуалов очень древняя. Самые ранние колёса-вертишейки датируются VIII в. до н.э. Это ранняя архаика. Эллины крутили вертишейки задолго до Пиндара. Но вертишеешный охмурёж описан и у многих более поздних авторов. Все их свидетельства приводить в одном посте нет смысла. Интересно, что уже во времена классики иунгами стали называть и просто чары, магическую силу. Но о кое-какой силе всё же упомянуть надо. О силе Пейто.
Сара Айлз Джонстон в своей работе «The Song of the Iynx: Magic and Rhetoric in Pythian 4» спорит с Кристофером Фараоне. Её позиция очень интересна и для нашего расследования принципиальна. Джонстон аргументировано отвергает не только применение пыток в ритуале с иунгом, но и само использование реальной птицы-вертишейки. Согласно Джонстон, базовое в ритуале - это звук, издаваемый вращающимся магическим колесом. Благодаря спицам и зубчикам на ободе, раскручиваемый иунг производил громкий свистяще-жужжаще-шипящий шум. Таким образом, возникает симпатическая связь между звуком колеса и гипнотической силой голоса. Собственно, древнегреческое слово ἴυγξ - однокоренное со словами ίύξω («кричать», «вопить»), ίυγμός («крик») и ίυκτής («певец»).
Примеров связи иунг и силы звука немало. Приведу несколько. В одном из мифов Иунг - ореада, дочь Эхо и Пана. По другому мифу, она - прямо дочь той самой богини Пейто. Ещё в одном мифе сёстры Эматиды бросили вызов Музам в песенном состязании и проиграли. За свою дерзость Эматиды были превращены птиц, одной из которых и стала вертишейка. Во всех этих мифах иунг связана с голосом и звуком (вторящее эхо, свирель Пана, убедительная речь, песня).
Диоген Лаэртский, описывая жизнь Диогена Синопского, говорит: «Этот человек обладал поразительной силой убеждения (τοιαύτη τις προσῆν ἴυγξ τοῖς Διογένους λόγοις), и никто не мог противостоять его доводам» (Кн. 6, 76). Совершенно симметричное встречаем у Оригена в книге «Против Цельса»: «В речах Иисуса заключалась такая увлекательная сила (τοσαύτη γάρ τις ἴϋγξ ἦν ἐν τοῖς Ἰησοῦ λόγοις), что следовать за Ним в пустыни проявляли желание не только мужчины, но даже женщины, которые забывали слабости своего пола и не обращали внимания на то, что о них могли подумать, когда они уходили вслед за Учителем в пустыни» (III, X).
Флавий Филострат в «Жизни Аполлония Тианского» пишет: «Впрочем, и ее-то бог [Аполлон], по разумению моему, счел тесною и недостойною мудрости своей, так что пожелал себе новых и новых храмов, на сей раз величественных и просторных: один из них, говорят, был еще и украшен золотыми вертишейками (ἴυγγας), чарующими, словно Сирены» (6, 11). То есть, вертишейки каким-то образом завораживали своим звуком, как Сирены завораживали моряков своими песнями. К Филострату и его звучащим вертишейкам мы ещё вернёмся.
Сара Айлз Джонстон вообще утверждает, что аудиальность была сущностным качеством эллинской магии, в отличие от древнегипетской, представители которой больше верили в магию изображений и письменных слов. Смелое, конечно, утверждение. Однако, существующие в древнегреческой культуре многочисленные примеры волшебной силы звука, которая даже вращает небо, скорей, это подтверждают. В конце-концов эллинские богословы,- Гомер, Гесиод и Орфей - были не только поэтами, но и музыкантами.
Подобное отношение к магической силе звука сохранилась и в эллинистической магии. Например, в Греческих магических папирусах, в одном из фрагментов сохранилась молитва богине Мене (Селене) с такими словами: «Первое, что сопровождает твоё имя - тишина, второе - хлопающий звук, третье - стон, четвёртое - свист, пятое - радостный крик, шестое - стенание, седьмое - лай, восьмое - рёв, девятое - ржание, десятое - звуки музыки, одиннадцатое - шумящий ветер, двенадцатое - шум, создающий ветер, тринадцатое - принуждающий звук, четырнадцатое - принудительная эманация совершенства» (PGM VII. 765-780 по Бетцу).
Да и само древнегреческое слово γόης («колдун», «маг») - однокоренное со словом γοάω («рыдать», «стонать», «вопить»). Выходит, что в некоторых значениях, γοάω - синоним ίύξω.
Кроме того, как указывает Джонстон, пейто была и политической, гражданской добродетелью. В демократическом полисе гражданин на агоре должен настаивать на своём не грубым насилием, а силой убеждения - пейто. Однако, как прекрасно понимали сами эллины, понятие это амбивалентное. Пейто - не только обычная убедительная речь, но и речь прямо суггестивная, гипнотическая. Именно поэтому и возник идеологический конфликт Сократа с софистами, злоупотреблявшими чарующей силой речи. Об этом много сказано в платоновских диалогах.
Но у того же Платона пейто это ещё и онтологическая сила. В «Тимее» Ум-демиург становится начальником над Ананке при помощи пейто: «Однако рассуждение наше должно перейти к тому, что возникло силой необходимости (ἀνάγκη), ибо из сочетания ума и необходимости произошло смешанное рождение нашего космоса. Правда, ум одержал верх (ἄρχοντος - буквально «стал начальником, архонтом») над необходимостью, убедив (πείθειν) ее обратить к наилучшему бóльшую часть того, что рождалось. Таким-то образом и по таким-то причинам путем победы разумного убеждения над необходимостью была вначале построена эта Вселенная…» («Тимей», 47e-48a).
Есть совершенно аналогичное место и в «Халдейских оракулах»: «Страха Отец не внушает, [во всем] предпочтя убежденье (πειθὼ)» (фр. 14. пер. А.П. Большакова, по Де Пласу).
Ладно, про Пейто мы ещё поговорим, а пока вернёмся к иунгам. В «Халдейских оракулах» магическое колесо названо «строфалом» (στρόφαλος, буквально - «вертушка, крутилка»). В «Оракулах» сказано: «работай с Гекатиным строфалом» (фр. 41 по Кроллу).
Прокл в своих комментариях на этот фрагмент пишет: «Строфал Гекаты - это золотой шар с сокрытым в центре сапфиром, вращаемый на шнуре из бычьей кожи и весь покрытый символами (χαρακτῆρας, что характерно). Вращая его, [теурги] совершали свои призывания (ἐπικλήσεις, эпиклезы). Такие предметы обычно назывались вертишейками (ἴυγγας) и могли быть не только шаровидными, но и треугольными или иной формы. Творя же свои призывания, они [= теурги] испускали нечленораздельные или звериные крики, смеясь и бичуя воздух. Итак, оракул учит, что обряд вершится движением строфала, ибо тот обладает неизреченной силой. Он называется «Гекатиным», так как посвящен Гекате» (перевод Анны Блейз, дай Бог ей здоровья).
Прокл и сам активно пользовался строфалом. Об этом пишет его ученик Марин из Неаполя Палестинского в своём труде «Прокл, или о счастье»: «Философ наш еще и раньше, очистившись по халдейскому обряду, видел воочию светоносные призраки Гекаты и общался с ними, как сам о том упоминает в одном сочинении. Мало того: вращая вертишейку, он навел на Аттику дожди и отвратил от нее роковую засуху; талисманами он усмирял землетрясения; и, пытая вещую силу треножника, произносил стихи о своей собственной судьбе».
Не могу не упомянуть занятное. В английском языке есть слово jinx (или по-другому jynx). Означает оно «сглаз» и всякое такое суеверное. Встречается jinx в английском языке века с семнадцатого в значении «заклинание» и восходит к латинскому iynx, которое, в свою очередь, есть вариант древнегреческого ἴυγξ. Если вы читали «Гарри Поттер и Дары Смерти», то можете вспомнить сюжет, где Гарри, Гермиона и Рон под чужими внешностями проникают в Министерство магии. И там Корбен Яксли, принявший Рона Уизли за Реджа Кроткотта, требует, чтобы тот остановил дождь в кабинете Яксли. И Рон делает это с помощью заклинания «Метео Реканто». Но в английском оригинале заклинание другое: «Meteolojinx Recanto». Тот же мотив вертишейки и дождя, что и у Марина. Джоан Роулинг определённо в теме.
Вернёмся к античности. «Работай с Гекатиным строфалом». Так чьё это колесо - Гекаты или Афродиты? Для начала понимания обратимся к знаменитой II идиллии Феокрита. В ней описывается, как девушка Симайта пытается колдовством приворожить юношу Дельфиса. Приведу пару показательных отрывков:
Нынче ж заклятьем и жертвой свяжу я его; ты, Селена,
Ярче сияй! И к тебе обращаюсь я, дух молчаливый,
К мрачной Гекате глубин, лишь заслышавши поступь которой
В черной крови меж могил дрожат от страха собаки.
Страшной Гекате привет! До конца будь мне верной подмогой,
Зелье мне сделай страшней, чем яды напитков Цирцеи,
Ядов Медеи страшней, Перимеды отрав златокудрой.
Вновь привлеки, вертишейка (ἶυγξ), под кров мой милого друга! (10 - 17)
<…>
Как под рукой Афродиты кольцо (ῥόμβος) это быстро вертится,-
так же пускай повернется к дверям моим Дельфис тотчас же.
Вновь привлеки, вертишейка, под кров мой милого друга! (30 - 32)
Как видим, в одном контексте присутствуют Афродита и Геката. Вообще, это редкость. Селена, например, мифологически прочно связана с Гекатой, вплоть до отождествления. А смысловую связь Афродиты и Гекаты надо рассматривать отдельно. Хотя в данном случае это, конечно, просто. Поскольку контекст II идиллии колдовской и эротический - речь о любовном привороте, то, естественно, что богиня колдовства и богиня любви тут вместе. Кстати, пару слов о ромбосе. Среди специалистов нет единого мнения о нём. То ли это синоним иунга, то ли это отдельная магическая приспособа - что-то вроде волчка. В некоторых литературных источниках это вообще явно трещотка. Кстати, ромбос - одна из игрушек младенца Диониса (это я для тех, кто в теме мистерий). Ладно, бог с ним, с ромбосом, строфал вон у Прокла так вообще шар и ничего, теурги крутили только шум стоял.
В Большом Парижском магическом папирусе Геката, среди прочих эпиклез, названа Пейто (PGM IV. 2549 по Бетцу) и Афродитой Эрототокейей (ἐρωτοτόκεια - Мать Эрота, Мать любви) (PGM IV. 2557). Но как я уже сказал, это редкость.
Но зато не редкость отождествление Гекаты с Любовью в «Халдейских оракулах». Об эросе-любви сказано в 39-м, 42-м, 44-м, 45-м и 46-м фрагментах «Оракулов» (по Де Пласу). Вот, например, 39-й фрагмент: «Ибо, задумав дела [свои], ум самородный Отцовский огненной цепью любви неизбывной сковал все [на свете], чтоб преходящее все в бесконечное кануло время, но не уменьшил бы замысел умного света Отцова, коему вместе с любовью поручены мира стихии» (пер. А.П. Большакова).
Отмечу, что в греческом оригинале этого фрагмента Отцовский Нус не сковывает сущее цепью, а буквально насаждает цепь, обременнёную любовью, сажает (ἐνσπείρω), как растение. Это цепь не только горизонтальная, удерживающая стихийоны-элементы от распада, а прежде всего вертикальная, спущенная с неба. Есть параллельное место у Прокла в «Комментариях к "Тимею"» (1, 210, 1-26), где он описывает эманационные «светлые цепи» - вертикальные характирные чины богов и подчинённых им сущностей, вплоть до смертных. Символ светлой цепи вообще популярный в неоплатонизме. Встречается даже у псевдо-Дионисия Ареопагита. Восходит этот образ к «Илиаде» Гомера. Зевс в VIII книге (19-27), желая показать свою власть и превосходство над прочими богами, вещает, что если он спустит с неба золотую цепь и все боги повиснут на ней, то не смогут совлечь его с неба, он же, если захочет, подымет всю вселенную. Образность лучей верхнего Солнца, лучей, сажающих и собирающих особые растения, а также золотой цепи подробно рассмотрена В.В. Петровым в статье «"Возводящие лучи Блага": Солнце в позднеантичном платонизме и "Ареопагитском корпусе"». Я там не со всем согласен, особенно с интерпретацией «цветка ума», но статья хорошая.
Так как же связана Афродита с Гекатой «Халдейских оракулов»? Абсолютно так же, как у Феокрита. Халдейская Геката - богиня любовного колдовства. Боги привораживают мир. Вселенная создана любовной магией. Мир держится приворотными чарами. Элементы космоса связаны не просто симпатией, а эросом. И если он раскроется в уме, как цветок, то жгучее пламя эроса вознесёт смертного на огненное небо.
Огонь - важнейший образ «Халдейских оракулов». Я подчёркиваю - не просто божественный, умный свет, который усматривается в медитационном созерцании, как у Плотина, а именно буйное пламя. Нет смысла приводить все фрагменты «Логий», в которых упомянут огонь. Их огромное количество. Совершенно справедливо утверждение, что учение «Оракулов» - это гнозис Огня. В эманационной космологии «Оракулов», среди прочих уровней, описаны ещё два: эфирный мир и Эмпирей. Но они вовсе не статичны. Это не просто какие-то этажи.
Первоначально в древнегреческой мифологии эфир - это место обитания олимпийцев - верхний слой неба. Но эфир и «горний элемент-стихийон» (τὸ ἄνω στοιχειον). Он - Начало, архэ (ἀρχή). Эфир - чистый, тонкий воздух богов. Но по стоической этимологии «эфир» (αἰθήρ) происходит от глагола αἴθω - «гореть, зажигать». Боги дышат огнеродом. В орфическом гимне Эфиру читаем: «Ты, всеукротитель, огнедышащий (πυρίπνους), ты - искра (ἔναυσμα) живого!» В Греческих магических папирусах одно из имён Гекаты - Пюрипну (Πυρίπνου), Геката Огнедышащая (PGM IV. 2559). Напомню, Геката - Мировая Душа в «Халдейских оракулах». Там же эфир - субстрат Эмпирея и отдельный надзвёздный мир. «Эмпирей», «эмпирос» буквально: «огненный» (ἔμπυρος). Боги - насельники небесного огня и сами суть сверхсущие пламена. Согласно стоикам, радикально повлиявшим на средний платонизм и поздний неоплатонизм, эфиром пронизано всё сущее, эфир - субтильный «творческий огонь» (πυρ τεχνικόν). Он не сжигает, как обычное, грубое пламя (πυρ ατεχνον), напротив, выводит космос к бытию. В «Халдейских оракулах» так и сказано: «…искусный творец космоса творческого огня (ἐργοτεχνίτης͵ κόσμου τεχνίτης πυρίου)» (фр. 33). Эфир - огненная пневма, дух, которым дышит вселенная. Но это же и тот самый Гераклитов огонь, выходящий прямиком из зияния Хаоса. Бездна пышит огнём, созидая мир.
Но в «Халдейских оракулах» есть ещё один удивительный образ: огненный цветок ума. В 1-м же фрагменте «Оракулов» сказано: «Ибо существует некое Умопостигаемое, которое ты должен воспринять цветком ума (νόου ἄνθει)…». Но это цветок огненный (πυρὸς ἄνθος), как о том говорят фрагменты 34-й, 35-й и 42-й. Казалось бы очевидно - всполох пламени похож на цветок. Но не всё так просто. В традиционной древнегреческой иконографии Зевса его молнии-керавны изображались в виде антемиона (ανθέμιον) - особого цветка. Чаще всего, это был стилизованный лотос. Античный архитектурный орнамент - антелий (то же что антемион), представлявший собою ритм пальметт и лотосов, есть не что иное, как канонизированный образ молний Зевса. В отдельном посте я рассмотрю эту тему детальней с подробными иллюстрациями. Так вот. Огненный цветок ума - это молния Зевса, вспыхнувшая в сознании посвящённого.
Так кто же такие иунги?
Окончание следует, весь текст не влез в пост...