Бабочка Декарта
Я есмь, я существую - это очевидно.
Но сколь долго я существую?
Столько, сколько я мыслю.
Рене Декарт, «Размышления о первой философии, в коих доказывается существование Бога и различие между человеческой душой и телом».
Несколько замечаний о Декарте и современной философии сознания. Устарел ли Декарт? Где времена барокко и где современные нейронауки. Но нет, Картезий вполне ещё в строю. На него ссылаются, его разбирают. Почему вообще Декарт? Ведь он не был первым, кто размышлял о дуализме сознания и материи. Дуализм - старинная и почтенная философия. Но именно Рене Декарт впервые так артикулировал тему дуализма души и тела, сознания и материи, что в некотором смысле закрыл тему. Или открыл…
Декарт чрезвычайно удобен для понимания т.н. «трудной проблемы сознания», или, как говорили раньше, проблемы психофизиологической. Декарт задаёт некую шкалу, или, если угодно, линию координат. На одном её конце - res cogitans, на другом конце - res extensa. И один конец шкалы несводим к другому. Две субстанции. Несколько отвлекаясь в сторону, если говорить строго по Декарту, то эти две субстанции всё же связаны друг с другом - аффектами и математикой. Но для удобства будем считать, что между ними пропасть. И, собственно, все современные теории сознания укладываются в эту шкалу. Но чтобы эти координаты сработали, их следует мыслить предельно радикально. Просто потому что артикулировать что-то - значит проложить чёткую границу: вот это одно, а это уже совсем другое. Так и делал сам Декарт. Как это работает?
Прежде всего, Декарт в «Размышлениях о первой философии» начинает с радикального сомнения. Сомневается во всём. Совершенно правильный и неотвратимый философский ход. И тут же Декарт открывает несомненную вещь: для сознания, которое сомневается, несомненно только оно само. Тут важный момент. Раз сомнение радикальное, то сомневается Декарт в естности чего бы то ни было. И напротив, когда он находит нечто несомненное, то утверждает, что найденное есть. А нашёл он Я. «Я есмь»,- утверждает Декарт. И тут же у него появляется цепочка несомненностей: Я → мышление → воображение → умные чувства. И вся эта цепочка Декартом сворачивается в ум. Интересно, что Рене Декарт буквально описывает квалиа, когда говорит о чувствовании ума. Так вот. Поскольку ключевое во всей этой медитации - несомненность «есмь», то Декарт совершенно справедливо называет ум вещью. То есть, вещь, это то, что реально существует. Но это вещь особая. В известном смысле, Декарта интересует не столько Я, сколько именно эта вещность, то есть эта особая субстанциональность. Персонализм тут сбоку припёку. На самом деле Декарта не это интересовало. То есть в cogito ergo sum - «мыслю, следовательно, существую» важно не столько Я, сколько «мыслю». То бишь, всё дело в самой стихии мысли и чувств, которые образуют несомненный для этой же самой стихии некий «мир». И этот мир в кавычках, о чём позже. А тот мир, что без кавычек, ну то есть внешний, материальный мир - он-то, как раз, и сомнителен. Он-то и может быть плодом обмана, навеянного злокозненным гением. Позиция Декарта проста: сознание несомненно, материальный мир сомнителен. Внешний мир может оказаться майей. Но только не внутренний мир. Это позиция абсолютно неоспорима. Даже если у человека синдром деперсонализации. Тут дело в самом восприятии сознания самим же сознанием. Это то, что в современных концепциях сознания, связанных с нейронауками, называется феноменологической неопровержимостью сознания.
Атрибутивное отличие одной субстанции от другой - протяжённость. Res extensa обладает единственным значимым атрибутом - протяжённостью. Декарт в «Первоначалах философии» буквально говорит, что материю можно лишить всех её качеств, кроме длины, ширины и глубины. Именно из этого размышления у Декарта появилась его ныне всем известная система координат. Соответственно, «мир» мысли протяжённостью не обладает. Духовный мир это вообще не мир, потому что в нём нет пространства. Это мир в кавычках. Но элементарное самонаблюдение показывает, что внутренний мир обладает очевидным пространством. Люди называют это пространство миром воображения. Но Декарт, в данном случае, неопровержим. Пространство ума не пространство. У него нет осей X, Y, Z, нет протяжённости. Ум не тело. И это ключевой момент. Он только на первый взгляд простой. Люди, даже умные, попадаются в эту ловушку кажущейся простоты. Тут скрывается важнейшая тонкость. Да и не скрывается она. Всё на поверхности. Просто смотреть надо непредвзято.
Так вот, в чём тут фокус. Если перевернуть оптику, то это, скорей, «мира» сознания не существует. Дуализм мышления и телесного конфликтен. Если одна субстанция несомненна, то, с необходимостью, под вопросом другая. По Декарту, Вселенная это гигантское вещественное тело, в котором, к тому же ещё нет пустот, и, уж тем более, нет никаких духов и души. Это мясистый, мордатый жиробас - тупое вселенское туловище. И с res cogitans (мышлением) этот жиртрест (res extensa) связан вовсе не восприятием, а аффектами. Но об этом мы пока не станем говорить. Так вот, невероятное соприсутствие двух субстанций выражается в конфликте: либо надо доказывать существование мира, либо обосновывать существование сознания, как особого «пространства». Так кто кому сниться - бабочка Декарту или Декарт бабочке?
А теперь займём точку зрения «из материи». В такой оптике структурно и логически сознания и психики просто нет. Мозг есть, а псюхэ-души нет. Абсолютно правы современные элиминитивисты - никакого сознания нету. Декарт так и сказал, - в протяжённой субстанции (в теле, проще говоря) сознания нет. Если бы это было не так (то есть не было бы чёткой онтологической разницы между душой и телом), то, с необходимостью, наши галлюцинации были бы телесными, такими же реальными, как вещи внешнего мира: стол, стул, шприц с галоперидолом. Алкоголик видел бы в делирии абсолютно телесно-реальных чертей, а поэт Корней Чуковский в своём воображении - реального тяни-толкая.
Волшебник Просперо в шекспировской «Буре» сказал: «Мы созданы из вещества того же, что наши сны». Что это за вещество сна? Для последовательного, умного материалиста это нелепый вопрос. Сознание не есть. Оно не вещественно, а значит, сознания попросту нет. Но, блин, сознание очевидно же есть. Каждый из нас его непосредственно воспринимает ежесекундно, даже когда видит сновидения во сне. Сознание феноменологически неопровержимо. Вот эта тонкость, которую открыл Декарт. Сознания нет, но оно есть.
Но ведь это же противоречие и его надо логически снимать. Так вот. Если мы сохраним радикальность картезианского дуализма, то получаем ту самую шкалу, о которой я говорил в начале. Если вы смещаете «точку сборки» в инстанцию res cogitans, то получаете феноменологию (впрочем, феноменологи находятся возле границы миров) и прочие корреляционистские учения, вплоть до солипсизма. А ежели «точка сборки» съезжает к res extensa, то получаем все материалистические градации концептов, вплоть до самого радикального элиминитивизма. Эти махровые редукционеры витают в точке вненаходимости, буквально вне себя. Хорошие люди, толковые. А между ними учения синтетические: от Спинозы до Гегеля. Сюда же прекрасно укладываются и все новомодные концепты философии сознания.
Самое главное, что следует понять в проблеме сознания: сознание есть не что иное, как галлюцинация. Галлюцинаций нет в реальности. Другими словами, в реальности нет сознания. Но эта галлюцинация неопровержимо каким-то образом существует. Невозможно просто отбросить галлюцинации, как ничтожную кажимость. Именно эту кажимость и надо объяснять. Что такое эти черти, которых видит алкоголик в делирии? Феномены нормального сознания субстанционально неотличимы от галлюцинаций шизофреников. Следует ответить на вопросы: Кому кажется? Что кажется? Какова субстанциональность кажимости? Что это вообще за мир кажимостей? Задача честного исследователя сознания в его связи с телом сводится к прояснению онтологического статуса галлюцинаций.
Но сколь долго я существую?
Столько, сколько я мыслю.
Рене Декарт, «Размышления о первой философии, в коих доказывается существование Бога и различие между человеческой душой и телом».
Несколько замечаний о Декарте и современной философии сознания. Устарел ли Декарт? Где времена барокко и где современные нейронауки. Но нет, Картезий вполне ещё в строю. На него ссылаются, его разбирают. Почему вообще Декарт? Ведь он не был первым, кто размышлял о дуализме сознания и материи. Дуализм - старинная и почтенная философия. Но именно Рене Декарт впервые так артикулировал тему дуализма души и тела, сознания и материи, что в некотором смысле закрыл тему. Или открыл…
Декарт чрезвычайно удобен для понимания т.н. «трудной проблемы сознания», или, как говорили раньше, проблемы психофизиологической. Декарт задаёт некую шкалу, или, если угодно, линию координат. На одном её конце - res cogitans, на другом конце - res extensa. И один конец шкалы несводим к другому. Две субстанции. Несколько отвлекаясь в сторону, если говорить строго по Декарту, то эти две субстанции всё же связаны друг с другом - аффектами и математикой. Но для удобства будем считать, что между ними пропасть. И, собственно, все современные теории сознания укладываются в эту шкалу. Но чтобы эти координаты сработали, их следует мыслить предельно радикально. Просто потому что артикулировать что-то - значит проложить чёткую границу: вот это одно, а это уже совсем другое. Так и делал сам Декарт. Как это работает?
Прежде всего, Декарт в «Размышлениях о первой философии» начинает с радикального сомнения. Сомневается во всём. Совершенно правильный и неотвратимый философский ход. И тут же Декарт открывает несомненную вещь: для сознания, которое сомневается, несомненно только оно само. Тут важный момент. Раз сомнение радикальное, то сомневается Декарт в естности чего бы то ни было. И напротив, когда он находит нечто несомненное, то утверждает, что найденное есть. А нашёл он Я. «Я есмь»,- утверждает Декарт. И тут же у него появляется цепочка несомненностей: Я → мышление → воображение → умные чувства. И вся эта цепочка Декартом сворачивается в ум. Интересно, что Рене Декарт буквально описывает квалиа, когда говорит о чувствовании ума. Так вот. Поскольку ключевое во всей этой медитации - несомненность «есмь», то Декарт совершенно справедливо называет ум вещью. То есть, вещь, это то, что реально существует. Но это вещь особая. В известном смысле, Декарта интересует не столько Я, сколько именно эта вещность, то есть эта особая субстанциональность. Персонализм тут сбоку припёку. На самом деле Декарта не это интересовало. То есть в cogito ergo sum - «мыслю, следовательно, существую» важно не столько Я, сколько «мыслю». То бишь, всё дело в самой стихии мысли и чувств, которые образуют несомненный для этой же самой стихии некий «мир». И этот мир в кавычках, о чём позже. А тот мир, что без кавычек, ну то есть внешний, материальный мир - он-то, как раз, и сомнителен. Он-то и может быть плодом обмана, навеянного злокозненным гением. Позиция Декарта проста: сознание несомненно, материальный мир сомнителен. Внешний мир может оказаться майей. Но только не внутренний мир. Это позиция абсолютно неоспорима. Даже если у человека синдром деперсонализации. Тут дело в самом восприятии сознания самим же сознанием. Это то, что в современных концепциях сознания, связанных с нейронауками, называется феноменологической неопровержимостью сознания.
Атрибутивное отличие одной субстанции от другой - протяжённость. Res extensa обладает единственным значимым атрибутом - протяжённостью. Декарт в «Первоначалах философии» буквально говорит, что материю можно лишить всех её качеств, кроме длины, ширины и глубины. Именно из этого размышления у Декарта появилась его ныне всем известная система координат. Соответственно, «мир» мысли протяжённостью не обладает. Духовный мир это вообще не мир, потому что в нём нет пространства. Это мир в кавычках. Но элементарное самонаблюдение показывает, что внутренний мир обладает очевидным пространством. Люди называют это пространство миром воображения. Но Декарт, в данном случае, неопровержим. Пространство ума не пространство. У него нет осей X, Y, Z, нет протяжённости. Ум не тело. И это ключевой момент. Он только на первый взгляд простой. Люди, даже умные, попадаются в эту ловушку кажущейся простоты. Тут скрывается важнейшая тонкость. Да и не скрывается она. Всё на поверхности. Просто смотреть надо непредвзято.
Так вот, в чём тут фокус. Если перевернуть оптику, то это, скорей, «мира» сознания не существует. Дуализм мышления и телесного конфликтен. Если одна субстанция несомненна, то, с необходимостью, под вопросом другая. По Декарту, Вселенная это гигантское вещественное тело, в котором, к тому же ещё нет пустот, и, уж тем более, нет никаких духов и души. Это мясистый, мордатый жиробас - тупое вселенское туловище. И с res cogitans (мышлением) этот жиртрест (res extensa) связан вовсе не восприятием, а аффектами. Но об этом мы пока не станем говорить. Так вот, невероятное соприсутствие двух субстанций выражается в конфликте: либо надо доказывать существование мира, либо обосновывать существование сознания, как особого «пространства». Так кто кому сниться - бабочка Декарту или Декарт бабочке?
А теперь займём точку зрения «из материи». В такой оптике структурно и логически сознания и психики просто нет. Мозг есть, а псюхэ-души нет. Абсолютно правы современные элиминитивисты - никакого сознания нету. Декарт так и сказал, - в протяжённой субстанции (в теле, проще говоря) сознания нет. Если бы это было не так (то есть не было бы чёткой онтологической разницы между душой и телом), то, с необходимостью, наши галлюцинации были бы телесными, такими же реальными, как вещи внешнего мира: стол, стул, шприц с галоперидолом. Алкоголик видел бы в делирии абсолютно телесно-реальных чертей, а поэт Корней Чуковский в своём воображении - реального тяни-толкая.
Волшебник Просперо в шекспировской «Буре» сказал: «Мы созданы из вещества того же, что наши сны». Что это за вещество сна? Для последовательного, умного материалиста это нелепый вопрос. Сознание не есть. Оно не вещественно, а значит, сознания попросту нет. Но, блин, сознание очевидно же есть. Каждый из нас его непосредственно воспринимает ежесекундно, даже когда видит сновидения во сне. Сознание феноменологически неопровержимо. Вот эта тонкость, которую открыл Декарт. Сознания нет, но оно есть.
Но ведь это же противоречие и его надо логически снимать. Так вот. Если мы сохраним радикальность картезианского дуализма, то получаем ту самую шкалу, о которой я говорил в начале. Если вы смещаете «точку сборки» в инстанцию res cogitans, то получаете феноменологию (впрочем, феноменологи находятся возле границы миров) и прочие корреляционистские учения, вплоть до солипсизма. А ежели «точка сборки» съезжает к res extensa, то получаем все материалистические градации концептов, вплоть до самого радикального элиминитивизма. Эти махровые редукционеры витают в точке вненаходимости, буквально вне себя. Хорошие люди, толковые. А между ними учения синтетические: от Спинозы до Гегеля. Сюда же прекрасно укладываются и все новомодные концепты философии сознания.
Самое главное, что следует понять в проблеме сознания: сознание есть не что иное, как галлюцинация. Галлюцинаций нет в реальности. Другими словами, в реальности нет сознания. Но эта галлюцинация неопровержимо каким-то образом существует. Невозможно просто отбросить галлюцинации, как ничтожную кажимость. Именно эту кажимость и надо объяснять. Что такое эти черти, которых видит алкоголик в делирии? Феномены нормального сознания субстанционально неотличимы от галлюцинаций шизофреников. Следует ответить на вопросы: Кому кажется? Что кажется? Какова субстанциональность кажимости? Что это вообще за мир кажимостей? Задача честного исследователя сознания в его связи с телом сводится к прояснению онтологического статуса галлюцинаций.