Хе-хе!
Мы на мальчика глядим -
Он какой-то нелюдим!
Хмурится он, куксится,
Будто выпил уксуса.
В сад выходит Вовочка,
Хмурый, словно заспанный.
- Не хочу здороваться,-
Прячет руку за спину.
Мы на лавочке сидим,
Сел в сторонку нелюдим,
Не берет он мячика,
Он вот-вот расплачется.
Думали мы, думали,
Думали, придумали:
Будем мы, как Вовочка,
Хмурыми, угрюмыми.
Вышли мы на улицу -
Тоже стали хмуриться.
Даже маленькая Люба -
Ей всего-то года два -
Тоже выпятила губы
И надулась, как сова.
- Погляди!- кричим мы Вове.
Хорошо мы хмурим брови?
Он взглянул на наши лица,
Собирался рассердиться,
Вдруг как расхохочется.
Он не хочет, а хохочет
Звонче колокольчика.
Замахал на нас рукой:
- Неужели я такой?
- Ты такой!- кричим мы Вове,
Все сильнее хмурим брови.
Он пощады запросил:
- Ой, смеяться нету сил!
Он теперь неузнаваем.
С ним на лавочке сидим,
И его мы называем:
Вова - бывший нелюдим.
Он нахмуриться захочет,
Вспомнит нас и захохочет
А. Барто
Он какой-то нелюдим!
Хмурится он, куксится,
Будто выпил уксуса.
В сад выходит Вовочка,
Хмурый, словно заспанный.
- Не хочу здороваться,-
Прячет руку за спину.
Мы на лавочке сидим,
Сел в сторонку нелюдим,
Не берет он мячика,
Он вот-вот расплачется.
Думали мы, думали,
Думали, придумали:
Будем мы, как Вовочка,
Хмурыми, угрюмыми.
Вышли мы на улицу -
Тоже стали хмуриться.
Даже маленькая Люба -
Ей всего-то года два -
Тоже выпятила губы
И надулась, как сова.
- Погляди!- кричим мы Вове.
Хорошо мы хмурим брови?
Он взглянул на наши лица,
Собирался рассердиться,
Вдруг как расхохочется.
Он не хочет, а хохочет
Звонче колокольчика.
Замахал на нас рукой:
- Неужели я такой?
- Ты такой!- кричим мы Вове,
Все сильнее хмурим брови.
Он пощады запросил:
- Ой, смеяться нету сил!
Он теперь неузнаваем.
С ним на лавочке сидим,
И его мы называем:
Вова - бывший нелюдим.
Он нахмуриться захочет,
Вспомнит нас и захохочет
А. Барто