За что арестовывают в Нью-Йорке
Изю взяли буквально за один пых. Не успел выдохнуть, как из кустов: полиция, вы арестованы, руки за спину и так далее. Привезли в отделение; там очень вежливый мент, оглядев Изины голубые глаза и причёсочку под полубокс, отворил совершенно пустую камеру - в других было как-то чёрно и людно. Там Изя полчаса сидел графом монте-кристо пока не привели какое-то животное, которое сначала пьяно мычало но компренде на вежливые ментовские просьбы снять шнурки, а потом было невежливо брошено практически Изе под ноги - уже без шнурок и ботинок. Сосед пытался общаться снизу-вверх, но Изя брезгливо отпрыгнул в дальний угол камеры. Его док-мартенсы клацнули по бетонке и сосед испуганно затих.
На тишину прибежал вежливый мент, которого Изя спросил почему он сидит с анонимными алкоголиками когда в соседних камерах публика воет от недостатка новых лиц. Как ни странно, аргумент сработал. Мент забрал латиноса в негритянский фольклор, в процессе подмигнув Изе и сделав губами еле-слышное white powder, отчего Изя сначала охуел, а потом охуел еще больше, снова забившись в дальний угол камеры. Было о чем подумать.
Через час Изю проводили за стол, где, посмотрев в его голубые глаза, посоветовали не находиться в этом районе после наступления темноты и выписали повестку в суд за раскуривание контрабанды. Изя уже десять лет жил в этом районе, но спорить не стал, махнул снизу вверх вежливому менту и, стараясь не озираться, легким прогулочным шагом невиновного человека удрал оттуда к чёртовой матери.
В общем, как любит говорить Изя, приняли за курение мексиканской дички, а выгнали за превосходство белой расы. Взяли как уголовника, выпустили как нацика...
- Слышь, - перебиваю его, - а чем закончилось? В суде-то?
- А, да! - говорит -
Прихожу в суд. Подходит там ко мне один в костюме, смотрит на мою причёсочку, на док-мартенсы, и говорит:
- Господин Изя? Я - ассистент прокурора Эйхман. Должен сообщить, что мы не можем найти ваше дело, поэтому все обвинения против вас снимаются. Вы свободны. Что вы стоите?
Тут я, конечно, вежливо сказал спасибо и, стараясь не озираться, легким прогулочным шагом невиновного человека, удрал оттуда к чёртовой матери. Короче, как любит говорить Изя, и судили непонятно за что и отпустили непонятно за что. Оставили при своих. А нет! - восьмушку отличной травы отобрали, свиньи.
На тишину прибежал вежливый мент, которого Изя спросил почему он сидит с анонимными алкоголиками когда в соседних камерах публика воет от недостатка новых лиц. Как ни странно, аргумент сработал. Мент забрал латиноса в негритянский фольклор, в процессе подмигнув Изе и сделав губами еле-слышное white powder, отчего Изя сначала охуел, а потом охуел еще больше, снова забившись в дальний угол камеры. Было о чем подумать.
Через час Изю проводили за стол, где, посмотрев в его голубые глаза, посоветовали не находиться в этом районе после наступления темноты и выписали повестку в суд за раскуривание контрабанды. Изя уже десять лет жил в этом районе, но спорить не стал, махнул снизу вверх вежливому менту и, стараясь не озираться, легким прогулочным шагом невиновного человека удрал оттуда к чёртовой матери.
В общем, как любит говорить Изя, приняли за курение мексиканской дички, а выгнали за превосходство белой расы. Взяли как уголовника, выпустили как нацика...
- Слышь, - перебиваю его, - а чем закончилось? В суде-то?
- А, да! - говорит -
Прихожу в суд. Подходит там ко мне один в костюме, смотрит на мою причёсочку, на док-мартенсы, и говорит:
- Господин Изя? Я - ассистент прокурора Эйхман. Должен сообщить, что мы не можем найти ваше дело, поэтому все обвинения против вас снимаются. Вы свободны. Что вы стоите?
Тут я, конечно, вежливо сказал спасибо и, стараясь не озираться, легким прогулочным шагом невиновного человека, удрал оттуда к чёртовой матери. Короче, как любит говорить Изя, и судили непонятно за что и отпустили непонятно за что. Оставили при своих. А нет! - восьмушку отличной травы отобрали, свиньи.