Coda
- 16х24 или 24х36?
Я задумался.
Продавец нетерпеливо переспросил:
- Хотите побольше фотографию? Всего на 4 доллара дороже будет.
- Нет, давайте 16 на 24. Мне с ней еще через всю страну тащиться. 36 дюймов в ширину - это-ж почти метр.
Продавец меня уже не слушал.
- Симпатичная у вас кошечка, мистер. С вас $14.99, в кассу.
В самолёте, тубус стоял у меня между ног и я больно бился лбом об него, просыпался, озирался на вспышки в тучах в иллюминаторе, закрывал глаза и - вот, уже: «Леди и джентльмены, мы рады вас приветствовать в международном аэропорту Рино, штат Невада».
В проходе ткнул фотографией бёрнершу в сапогах и косичках. Она нецензурно ойкнула. Пришлось объяснять, разворачивать.
- Какой красивый котик. И глазки так прикрыл - как будто музыку слушает.
- Так оно и было. Ну, то есть - я слушал. А он - рядом лежал. И пердел.
В храме было людно - пыльная буря выплёвывала в него все новые и новые порции поджаренных и припорошенных щелочной пылью тел. Они осторожно переступали через лежащих людей в главной башне, растекались по сторонам, читали надписи на стенах, всматривались в фотографии.
На пыльном полу, три индуса раскладывали ситар, гармонику, таблы. Тот, что постарше, обнял ситар и, кивнув другим музыкантам, запел протяжную, надрывную рагу. Люди вокруг начали всхлипывать. Певец осёкся. Он набрал полную грудь воздуха, судорожно выдохнул. Бережно отложил ситар, подошел к стене и поцеловал фотографию вороноволосой девушки с улыбающимися глазами. Затем, вернулся, кивнул другим музыкантам - те вытерли слёзы - и
лишь белая воющая мгла за стенами храма,
и осекающийся голос, исчезающий высоко в зёве главной башни.
Я сижу, слушаю музыку и, с храмовой стены, немного прикрыв глаза, на меня глядит огромная, усатая морда, шестнадцать на двадцать-четыре.
- Погладь меня! - прошептало у меня в ухе.
Я смотрю на фотографию, потом озираюсь вокруг. Рядом сидит юноша с красными глазами, в пушистом фурри-костюме.
- Тебя?
Я с сомнением оглядываю юношу, потом снова смотрю на фотографию.
Юноша встаёт и уходит, рыдая.
Я задумался.
Продавец нетерпеливо переспросил:
- Хотите побольше фотографию? Всего на 4 доллара дороже будет.
- Нет, давайте 16 на 24. Мне с ней еще через всю страну тащиться. 36 дюймов в ширину - это-ж почти метр.
Продавец меня уже не слушал.
- Симпатичная у вас кошечка, мистер. С вас $14.99, в кассу.
В самолёте, тубус стоял у меня между ног и я больно бился лбом об него, просыпался, озирался на вспышки в тучах в иллюминаторе, закрывал глаза и - вот, уже: «Леди и джентльмены, мы рады вас приветствовать в международном аэропорту Рино, штат Невада».
В проходе ткнул фотографией бёрнершу в сапогах и косичках. Она нецензурно ойкнула. Пришлось объяснять, разворачивать.
- Какой красивый котик. И глазки так прикрыл - как будто музыку слушает.
- Так оно и было. Ну, то есть - я слушал. А он - рядом лежал. И пердел.
В храме было людно - пыльная буря выплёвывала в него все новые и новые порции поджаренных и припорошенных щелочной пылью тел. Они осторожно переступали через лежащих людей в главной башне, растекались по сторонам, читали надписи на стенах, всматривались в фотографии.
На пыльном полу, три индуса раскладывали ситар, гармонику, таблы. Тот, что постарше, обнял ситар и, кивнув другим музыкантам, запел протяжную, надрывную рагу. Люди вокруг начали всхлипывать. Певец осёкся. Он набрал полную грудь воздуха, судорожно выдохнул. Бережно отложил ситар, подошел к стене и поцеловал фотографию вороноволосой девушки с улыбающимися глазами. Затем, вернулся, кивнул другим музыкантам - те вытерли слёзы - и
лишь белая воющая мгла за стенами храма,
и осекающийся голос, исчезающий высоко в зёве главной башни.
Я сижу, слушаю музыку и, с храмовой стены, немного прикрыв глаза, на меня глядит огромная, усатая морда, шестнадцать на двадцать-четыре.
- Погладь меня! - прошептало у меня в ухе.
Я смотрю на фотографию, потом озираюсь вокруг. Рядом сидит юноша с красными глазами, в пушистом фурри-костюме.
- Тебя?
Я с сомнением оглядываю юношу, потом снова смотрю на фотографию.
Юноша встаёт и уходит, рыдая.