О работе артиллерии по населенным пунктам
Оригинал взят у twower в О работе артиллерии по населенным пунктам
Часто в обсуждениях вижу, что комментаторы не понимают причины выбора тех или иных целей для артиллерийских ударов в населенных пунктах. Ниже приведены разнообразные примеры из достаточно известных мемуаров начальника артиллерии 276-го МСП подполковника Б.Цехановича. Если прочтете оригинал полностью, то увидите еще массу примеров работы артиллерии как по застройке, так и по целям в полях.
*****
Октябрь 1999-го.
С бумажкой в руке на ЦБУ зашёл начальник РЭБ дивизии Дима Щипков и сразу направился ко мне.
- Боря, тут мои "слухачи" засекли в полосе действия 245 полка, в населённом пункте Н...ское работу ретранслятора боевиков и через него идёт интенсивный радиообмен между ними. Может, мы сможем уничтожить его? Вот тут, у меня на бумажке координаты.
Мы склонились над картой. Нанесли по координатам точку, которая как раз наложилась на административное здание в центре деревни. Линейкой промерил расстояние от цели до огневых позиций. Дальность конечно предельная, но ничего попытаемся уничтожить. Подготовил данные для стрельбы и начал передавать команду на пункты управления огнём дивизионов:
- Ока, Самара. Стой! Цель 783. По зоопарку. "Курск 7, точно 3".Триста на триста. Расход по три снаряда на орудие. Навести готовность доложить.
Через пять минут с первого и второго дивизиона поступили доклады о готовности.
- Ока, Самара. Цель 783. Залпом, Огонь! - Все в палатке смотрели на меня, а я прислушался. Через несколько секунд донёсся залп одного дивизиона, потом второго. Дальше в течении полуминуты стоял сплошной грохот от беглого огня, который также быстро прекратился.
Из радиостанции послышалось: - Лесник 53! Самара стрельбу по цели 783 закончила. Расход 36. Лесник 53! Ока стрельбу по цели 783 закончила. Расход 36.
Я бросил взгляд на секундомер - полётное время сорок пять секунд.
- Товарищи офицеры, - обратился я к присутствующим в палатке, - Представьте себе. Семьдесят два снаряда сейчас находятся на траектории. В деревне сейчас кто-то гуляет по улице, кто-то ужинает, а кто-то трахает свою жену. Большинство, конечно, спит. Как у Симонова в "Живых и мёртвых" написано: "Никто из них не знал, что они уже поделены на живых и мёртвых". Так и сейчас никто из них не знает, что через несколько секунд 72 снаряда рухнет на деревню и половина жителей уже мёртвые, хотя ещё и живые. - Я замолчал, наблюдая за неумолимым бегом секундной стрелки, а в палатке повисла тишина, нарушаемая лишь работой за стенкой палатки электрического движка.
Щёлкнул кнопкой секундомера: - Всё, ребята. Далеко и ничего не слышно, но снаряды уже упали.
Ещё минуту все сидели молча, мысленно представляя, что сейчас происходит в деревне, потом как по команде зашевелились, заговорили вполголоса. Андрей Аристов снял с печки закипевший чайник, налил в две кружки кофе, щедро добавил туда сгущёнки и с кружками подошёл ко мне. Мы сидели и молча пили кофе. У меня на душе было отвратительно. Одно дело отдавать приказ на применение артиллерии против боевиков, а другое осознавать, что от твоего приказа гибнут совершенно невиновные люди. И страшнее всего, что гибнут дети, женщины и старики. Вот это моё состояние точно понял Андрей, за что я ему был очень благодарен. За это проявление ненавязчивого сочувствия, а главное поддержку.
02.11.1999
В пяти километрах виднелся населённый пункт Алхан-Кала, в центре которого гордо возвышался большой элеватор. И что самое радостное, в туманной дымке, мы наконец-то увидели многоэтажные здания Грозного и его заводскую зону. Город горел: горели дома, горела нефть, временами своим дымом закрывая городские кварталы. И всё это щедро поливалось яркими лучами осеннего солнца.
Никитин уточнил у командира первого батальона готовность к выдвижению вперёд, а мне первый дивизион доложил о готовности к открытию огня и батальон двинулся вперёд. За час пехота сумела без особых хлопот занять позиции и теперь можно было спокойно пострелять и самому, так как я давно уже наблюдал интенсивное движение легковых машин около элеватора. Да и на самом здания, а я был в этом твёрдо уверен, находился наблюдательный пункт боевиков - просто не мог не находиться там.
- Полтава, Я Лесник-53! Цель 583...., - дальше передал координаты элеватора и назначил один залп.
Три снаряда попали в элеватор, остальные взорвались вокруг здания, подняв в воздух клубы красной кирпичной пыли. Я чуть уточнил уровень и дал команду ещё на один залп, но результат был тот же: три снаряда в здание, остальные кругом элеватора. Самое хреновое было то, что наши снаряды оказались слабы, чтобы разрушить здание, делая лишь небольшие дыры в бетонных стенах. Накрыв ещё одним огневым налётом в 36 снарядов участок местности вокруг элеватора, я прекратил огонь и дал команду на устройство огневых позиций, после чего спустился с горы вниз, где меня ожидала моя группа корректировщиков. Тут же расположились в траве и разложили еду на плащ-палатке. Из ПРП достал фляжку с коньяком и мы, выпив по сто грамм, начали обедать...
Тот самый элеватор на карте местности. Расстояние показано для масштаба
Быстро стемнело и сразу же, на расстоянии 2.5 - 5 километров от нас, вспыхнули фары автомобилей в расположении боевиков, которые стремительно начали приближаться к нашим позициям.
Я с недоумением рассматривал открывшуюся картину в ночи, решая как накрыть автомобили, когда ко мне с шумом подбежал командир полка: - Борис Геннадьевич, что смотришь? Давай, бей их....
Определить расстояние в черноте ночи, без всяких видимых ориентиров, было практически невозможно. Фары казались близко и одновременно далеко, непрерывно перемещаясь как по направлению к нам, так и в других направлениях. Я в сомнении покачал головой и присел к радиостанции, передавая целеуказания на огневые позиции дивизионов. Главное, они тоже видели фары и могли открыть огонь, а там сориентируемся.
Первый дивизион открыл огонь быстро, но куда падали снаряды мы никак не могли увидеть. Второй дивизион открыл огонь лишь на пятнадцатой минуте, когда мы с командиром изошлись в ругани "на гавно". Самое смешное было то, что - куда летели и его снаряды, тоже не было видно. Но результат всё таки был - фар стало меньше и интенсивность передвижений заметно упала. Пообещав командиру, выставить на следующую ночь ночные ориентиры, чтобы более эффективно руководить ночным огнём, я прекратил стрельбу дивизионов, так как стал уже догадываться, что это вполне возможно передвигались местные жители на своих автомобилях по дорогам.
03.11.1999 (все та же Алхан-Кала)
Расставил наблюдательные приборы, разложил карту и решил пристрелять перекрёстки дорог и другие точки местности, чтобы ночью результативно "рулить" огнём артиллерии. В начале пристрелки не обошлось без досадного казуса: наводчик основного орудия второго дивизиона ошибся в наводке на целых 9:00 и положил первый снаряд по позициям первого батальона - слава богу, без последствий.
- Самара, ну сколько можно ошибаться? Мы уже воюем второй месяц и просто позорно допускать такие ошибки? - Начальник штаба второго дивизиона Пиратов только молча сопел в эфире, слушая моё возмущение. Выговорившись, на исправленных установках дал второй выстрел и облегчённо вздохнул, увидев мощный разрыв снаряда на железнодорожном переезде в километре от позиций третьего батальона. Дав туда ещё для контроля один снаряд и убедившись, что он упал туда же, дал команду записать установки.
Следующую цель назначил на выходе улицы из села, так как в сторону железнодорожного переезда из окраинной улицы выскочил легковой автомобиль, но увидев разрывы на переезде шустро развернулся и скрылся среди домов. Через минуту туда упали два пристрелочных снаряда, подняв от разрывов густое облако пыли. Попробовал накрыть, стоявший левее улицы на окраине КРАЗ с цистерной, но попасть в него не смог, лишь посёк всю машину осколками. Внимательно разглядывая рабочую карту на столе, увидел что противоположный выезд из селения только один - через каменный мост реки, протекавшей по окраине, но даже в бинокль его не было видно. Мешали дома. Определив дальность и направление, дал залп подручной батареей, потом, подправив корректуру, ещё один залп: попал ли в мост неизвестно, но пару домов около него было разбито вдребезги.
На одной из окраинной улице в самосвал КАМАЗ с оранжевой кабиной люди суетливо загружали домашние вещи, готовясь к отъезду. Он то и привлёк внимание Мишки Пузыренко, который присел рядом со мной.
- Боря, давай долбанём по нему. Чего они так нагло грузятся? Что, не могут подождать, когда стемнеет?
Мне уже надоело стрелять и я лениво отказывался, приводя всё новые и новые доводы против открытия огня.
- Майкл, ну неохота.... Да, там уже деревня, люди, вон видишь, ходят? - Но Пузыренко пристал как банный лист, прося, чтобы я продемонстрировал класс.
- Ладно, Майкл, заколебал ты меня. Смотри. - Я подал команду на второй дивизион, нацеливая его только на КАМАЗ, и пока орудия наводились разговорился с Пузыренко. Но в этот момент к нам подскочил посыльный штаба и Мишка, сорвавшись со стула, умчался к командиру полка. Я же, забыв про залп, встал из-за стола, сладко потянувшись, как внезапно зашипела радиостанция и голосом начальника штаба произнесла - "Самара, Залп!"
Ещё успел крикнуть: - Самара, Стой! - Но звук дружного залпа, долетевший до командного пункта, заставил судорожно прильнуть к окулярам оптического прибора. За те несколько минут, которые дивизион готовился к открытию огня, ситуация резко изменилась и я похолодел от ужаса. Стадо коров и другой домашней живности, которое несколько минут назад было ещё далеко от окраины, уже втягивалось в улицу, где стоял КАМАЗ. А недалеко от него столпились женщины, дети, старики, встречая домашнюю скотину. От смерти их могло спасти теперь только чудо. И чудо это произошло. Хотя я и подавал команду "Веер сосредоточенный", дивизион эту поправку не ввёл и снаряды рванули на огородах, в глубине пустой улицы и по середине стада. Лишь один снаряд попал прямо в железный кузов самосвала и разметал по окрестностям весь домашний скарб, который успели погрузить. Я ещё с облегчением успел заметить, что ни в кузове, ни около машины в этот момент никого не было. Когда рассеялся дым и пыль от разрывов остальных снарядов, с удовлетворением отметил, что никто из встречавших стадо не пострадал. Лишь несколько десятков коров, задрав хвосты, безумно скакали вдоль окраины села.
- Боря, ну что ещё не стрелял по КАМАЗу? - Рядом со мной шумно пыхтя, опустился Пузыренко.
- Майкл, да пошёл ты......, - я со злостью послал друга туда, куда обычно и часто посылают русские в гневе, но быстро отошёл, глядя на удивлённое лицо Пузыренко.
- Майкл, я из-за твоего КАМАЗа, чуть мирных жителей не накрыл. Грех бы какой взял на душу. На..., смотри. Разбил я твой КАМАЗ...
06.11.1999 (там же)
Заканчивая совещание, командир полка поздравил разведчиков с их профессиональным праздником - Днём разведчика. В ответ разведчики пригласили командира и ряд других офицеров, в том числе и меня, на "рюмку чая", что было принято с воодушевлением.
Стол был накрыт в офицерской столовой, на стене висел большой плакат с эмблемой разведчиков - летучей мышью, которая раскинула свои крылья над земным шаром. Дружно расселись, дружно подняли кружки. Время до восьми часов, когда должен был прозвучать артиллерийский салют в честь дня разведчика пролетело незаметно и мы вывалили на улицу уже сильно подогретые. Я дал команду произвести два залпа: первый дивизион должен был дать залпы дымовыми снарядами, в которые вкручены дистанционные взрыватели. А второй дивизион среди воздушных разрывов должен был повесить парашюты с осветительными зарядами. Зрелище должно было получиться красивым. Но то что я увидел, мне не понравилось: дивизион Семёнова чётко выполнил моё указание, а второй дивизион выпустил лишь два осветительных снаряда, которые сиротливо болтались в ночном небе, освещая пустынные окрестности. Разведчики были в восторге от увиденного, не зная в целом, что должно было быть в воздухе.
Я предложил собравшимся выйти на улицу через десять минут, чтобы посмотреть вторую попытку салюта, а сам ринулся в палатку ЦБУ. Разговор со вторым дивизионом был жёсток и в категоричной форме - я приказал повторить салют исходя из своих требований. Через десять минут в тёмном небе расцвели багровые разрывы дымовых снарядов, а среди них ровной шеренгой опускались 12 осветительных снарядов, заливая светом Сунженский хребет. Второй залп добавил восторга всем участникам праздника.
- Борис Геннадьевич, - тронул меня за рукав командир полка, когда последний факел потух в воздухе, - давай ещё по элеватору грохнем в честь дня разведчика.
Через пять минут сорок восемь снарядов ушло в сторону Алхан-Калы, где в центре селения возвышался элеватор, а через пятнадцать секунд багровые сполохи разрывов осветили небо в той стороне. Уже в конце вечера поступила команда из группировки и ещё сто снарядов ушло в цель Љ1329.
07.11.1999 (там же)
- Вот и Наталья Ивановна, рассказала, что сегодня ночью страшный обстрел Алхан-Калы был, половина центра села разнесена, - Саид кивнул головой на представителя Алхан-Калы.
Русская женщина поправила платок на плечах и решительно обратилась к командиру полка: - Товарищ командир, объясните мне, по каким критериям вы выбираете цель?
Никитин до этого сидевший молча, сумрачно слушая противоположную сторону, вскинул голову и твёрдо ответил: - Я не намерен перед вами отчитываться о своих решениях. Я готов выслушать ваши просьбы и пожелания. Что могу решить своей властью - готов выслушать и решить ваши проблемы, что не могу - обещаю передать высшему командованию. - Командир замолчал.
Наталья Ивановна помолчала, потом продолжила: - Вы поймите меня правильно: я директор средней школы, всю жизнь прожила и проучила детей в Алхан-Кале. К сожалению не все мои ученики стали примерными и уважаемыми людьми...
Спецназовец нагнулся ко мне и прошептал в ухо: - Это она говорит про своего ученика, полевого командира Бараева.
Я с любопытством посмотрел на женщину: много слышал про этого жестокого чеченского командира. Несмотря на свою молодость, он двадцатипятилетний сумел сколотить банду таких же отморозков, как и он сам. Похищал людей, убивал не только русских, но и своих соплеменников. На весь мир он прославился тем, что взял в заложники четверых англичан и отрезал им головы. А Наталья Ивановна продолжала дальше.
...Я так давно живу среди чеченцев, что думаю как они и веду образ жизни как у них, хотя я и православная. Я всей душой за то чтобы быстрей закончилась война и на этой многострадальной земле воцарился мир, но я не могу объяснить своим односельчанам, почему русские обстреливают села, в которых нет боевиков, почему прилетают снаряды, бомбы и убивают мирных жителей, разрушают их дома. Сегодня ночью был самый страшный обстрел, разбито много домов, люди остались без крова, а ведь зима ещё только впереди. Я прошу вас от имени всех собравшихся - прекратите обстреливать села, лучше помогите людям, которые оказались заложниками этой бессмысленной войны. Ведь поймите - мирные жители ни в чём не виноваты.
Наталья Ивановна замолчала, молчали чеченцы, молчали мы, лишь бросая мимолётные взгляды друг на друга. Можно было бы и оспорить её рассуждения, можно как-то отговориться или отмежеваться хотя бы от этих обстрелах, но никто и не собирался спорить или оправдываться. У каждой стороны была своя правда. При молчаливом согласии этих представителей, которые олицетворяют весь чеченский народ, творился весь жестокий беспредел, творилось беззаконие и вандализм, прикрываясь именем Аллаха и броскими лозунгами. Тут они все лукавили и Наталья Ивановна в том числе. Не в одну ночь Бараев и его приспешники превратились в извергов и изуверов, не за одну неделю вдруг чеченцы почувствовали себя суверенными и независимыми, и не один месяц они творили беззаконие, насилие над русскими у себя на земле - убивая, выгоняя из своих жилищ, грабя их. Всё это терпеливо взращивалось, внедрялось в сознание молодёжи и населения. Могли встать седовласые, уважаемые старейшины, мог встать чеченский народ и сказать - Нет! Никто не встал, никто не сказал, потому что почувствовали слабость России, вкусили сладость безнаказанности. А сейчас пришли и молят о пощаде....
Это была лишь часть мыслей, которые проскочили, наверно, не только у меня, за эту длительную паузу.
- Хорошо, - командир прервал затянувшееся молчание, - по деревням, без причины, мы стрелять больше не будем. Но если узнаем, что там боевики, если из этой деревни прозвучит в нашу сторону хотя бы один выстрел, извините, даже колебаться не будем - откроем огонь.
28.11.1999
На улице уже совсем стемнело, когда в палатку шумно ввалился Дима Щипков и сразу же направился к моему столу.
- Боря, я тут развернул свою систему "Арбалет" и засёк несколько точек, откуда ведутся интенсивные переговоры между боевиками. Давай посмотрим, где они находятся и если ты достаёшь по дальности - то долбанём по ним. - Дима передал мне список координат и мы склонились над картой. Через пять минут, закончив наносить будущие цели, я выпрямился. Все цели находились в полосе действий 245 полка в населённом пункте Побединское и вокруг него, но мы могли спокойно их достать огнём артиллерии.
- Дима, нормально. Давай накроем.
- Боря, давай так. - Товарищ в азарте аж вскочил, - сейчас пронумеруем эти цели от единицы до одиннадцати. Я ухожу в свою КШМ и как только кто-то из них выходит в связь, я называю номер, а ты туда наносишь удар.
Дима убежал, а я навёл второй дивизион в центр района целей, чтобы сократить время наводки. Долго ждать не пришлось: резко зазвонил телефон и голос Щипкова выдохнул - Седьмая.
Быстро передал данные на огневую позицию и через полторы минуты 24 снаряда прошелестели в сторону населённого пункта. Глухие, от большой дальности, разрывы, а через две минуты радостный вопль Димы Щипкова рвался из телефонной трубки: - Боря, передача прервалась прямо на полуслове. Накрыли мы их...
Таким образом мы открывали огонь ещё несколько раз и через час Дима доложил, что интенсивность радиообмена в том районе значительно снизилась. Договорившись повторить такой приём завтра, я углубился в изучение данных по запасам боеприпасов на огневых позициях дивизионов и миномётных батарей.
- Товарищ подполковник, - я поднял голову и окинул взглядом дежурного телефониста с роты связи, который нерешительно переминался с ноги на ногу у моего стола. Был он из контрактников, прибывших из последнего пополнения. - Товарищ подполковник, я понял что вы сейчас стреляли по Побединскому?
- Да. А что? - Окинул заинтересованным взглядом контрактника.
- Да, я вам пару целей там предложил бы..., - контрактник замолчал, неуверенно поглядывая на меня.
- Ну..., - поощрил я бойца.
- Я, товарищ подполковник, родом с Побединского. В девяностом году закончил среднюю школу и ушёл в армию. Ушёл с радостью, если бы не ушёл, то сбежал бы оттуда всё равно. Вроде бы и родители здесь жили с пятидесятых годов, и я родился там и жил, дружил с местными пацанами из чеченцев. Учились вместе в школе. Вроде бы должен быть с ними на равных. Так нет - всегда чувствовал себя среди них чужим, постоянно терпел от них унижения и издевательства. Видел с каким презрением местные чеченцы относились к нам русским, ко мне, к моим родителем, конечно не все, но многие. Особенно из молодых и борзых. Я ещё в армии служил, когда узнал что мои родители вынуждены были за бесценок всё продать и уехать в Россию из-за этого. А кому они там нужны простые и из рабочих? Вот до сих пор они и перебиваются в Курской губернии, а я от этой ненависти и воевать пошёл. Скоты они: они всем русским обязаны, а возомнили о себе, что они выше всех. Вот я и предлагаю вам сейчас врезать по некоторым домам.
- Это ты хочешь просто отомстить им за детские обиды или как...? - Я уже с интересом разглядывал двадцатисемилетнего солдата.
- Товарищ подполковник, - контрактник склонился ко мне и понизил голос, - да и хотя бы и за детские обиды отомстить: за то как они меня вылавливали после школы и били. Били не просто, а били ногами, толпой. Причём, старались больше унизить: после того как изобьют в довершении ещё и оплюют. Да..., хочу отомстить и за всех русских, которых они унижали в Чечне. Отомстить и за их гонор. Я хочу на карте показать их дома. Они тогда уже будучи волчатами хороводили и сейчас наверняка, ну просто наверняка в бандитах, и там тоже не в простых боевиках ходят. Я пацаном в школу ходил, а их родители строили хоромы. Причём, точно знал, что их родители не работали, как мои вкалывали. На трудовые деньги такие дома не отгрохаешь. Давайте, товарищ подполковник, стрельнем туда, - связист последние слова произнёс почти умоляюще.
Я долгим взглядом посмотрел на контрактника, который столько лет носил в себе ненависть и пододвинул к нему карту: - Показывай, солдат, снарядов не пожалею...
02.12.1999
Причина нездорового возбуждения командира выяснилась уже после совещания. Сегодня, когда мы обеспечивали со своего направления выдвижения второго батальона, в том районе заместитель командира 245 полка со своей группой попал в засаду и погиб. А он был одним из близких друзей нашего зама - подполковника Тимохина. Вчера полковник Ткач и его зам приезжали к нам в гости, а сегодня он погиб. 15 полк при штурме моста на перекрёстке дорог у Алхан-Юрта потерял убитыми 15 человек и 43 было ранено.
... Вечером к себе вызвал командир полка, у него сидел Тимохин, начальник разведки полка Шадура. Молча налили мне стакан водки, также молча дождались, когда я её выпью.
- Борис Геннадьевич, давай отомстим за смерть зама полковника Ткач и за наших ребят-танкистов. - Командир взял с моих колен мою карту и стал её рассматривать, - вот смотри, здесь он и погиб - Солёная балка называется. Давай туда, куда-нибудь долбанём.
Я взял из рук командира карту, прикинул, где там могли располагаться позиции боевиков, потом определил цели около Алхан-Юрта и передал координаты целей и порядок их поражения, а через пять минут мы встали с водкой в руке, услышав слитные залпы дивизионов. Сто снарядов ушли в Солёную балку и сто в центр Алхан-Юрта, где держались боевики.
06.12.1999
В 9:30 поступили координаты целей в посёлке Кирово: штаб боевиков и координаты пяти мостов, где тоже занимали оборону боевики. По штабу нанёс два огневых налёта с интервалом в тридцать минут, а позиции боевиков обрабатывал в течении полутора часов.
Кирово. Для масштаба показано расстояние от одного из мостов
08.12.1999 (там же)
Весь посёлок сверху был как на ладони. Окраина его начиналась прямо под нами в ста метрах и на протяжении триста метров от нас, вправо и влево тянулся частный сектор, который разрезала железная дорога и река Сунжа. Над частным сектором возвышалось и довлело над этой частью посёлка трёхэтажное здание школы, как мы уже определили по карте. Рядом с ним располагались двухэтажные жилые здания, переходящие в небольшой микрорайон, но уже четырёхэтажных "хрущовок" из красного кирпича. Над всем этим гордо подымались громадные корпуса ТЭЦ и три её большие, кирпичные трубы. Штаб боевиков, который мы обстреливали два дня назад как раз и располагался на её территории. Чуть в стороне и ближе к нам виднелось большое и высокое здание, этажей так в шестнадцать, мукомольного завода. И всё это плавало в сизом дыму от горевших зданий, от разрывов снарядов и мин, а также в красной кирпичной пыли от попаданий снарядов в "хрущёвки". Картина впечатляла и радовала. Я не мог найти не одного дома куда бы не попал снаряд или мина, а в бинокль можно было рассмотреть и более мелкие детали: развороченные стены, выброшенный домашний скарб из домов разрывами, брошенная и бродящая по улочкам и переулкам частного сектора мелкая домашняя живность, которая шарахалась от каждого близкого разрыва. То в одном месте, то в другом внезапно высоко в воздух подымались дымы от разрывов снарядов или появлялись более светлые и круглые разрывы мин. Очень часто из этих разрывов вылетали обломки зданий, заборов и сараев. Мы находились как раз под самой низкой точкой траектории полёта снарядов и их звук будоражил мою душу артиллериста.
... Через пять минут на исправленных установках дивизион подручной батареей дал четыре выстрела и с удовлетворением увидел четыре высоких разрыва, поднявшиеся в школьном парке. Я подал новую команду и стал ждать её результатов. Но к этому времени обстановка для нас несколько усложнилась. Теперь к снайперше из школы, присоединился ещё один, но вычислить его не удавалось и они вдвоём гвоздили по нашей группе.
... Я с сожалением отдал обратно Серёге камеру и вновь схватил бинокль, услышав Шароборина - "Самара - Залп".
Классно! Снаряды рванули кучно и прямо за зданием школы. От взрывной волны сорвало часть шиферной крыши, сбросив её на нашу сторону.
Уменьшил дальность ещё на пятьдесят метров и с досадой ударил кулаком по земле - четыре разрыва взметнули землю в тридцати метрах сбоку от здания и лишь посекли осколками кирпичную стену и деревья школьного парка.
- "Самара", левее 0-02 - Огонь, чёрт побери! - Обиженно прокричал я в микрофон и в бессилье развёл руками, опять увидев разрывы в школьном дворе.
В это время на обрыве появился танк и Тимохин сам лично нырнул в башню на место наводчика. Все затаили дыхание; танк немного поводил из стороны в сторону стволом и внезапно выстрелил. Угол двухэтажного каменного дома, стоявший рядом со школой вспух большим облаком штукатурной пыли. В разные стороны полетели мелкие обломки кирпича и более крупные от стены. Танк довернул чуть вправо и выстрелил во второй раз и теперь ещё больший, но уже грязно-красноватого цвета, шар вспух прямо в центре переднего фасада здания школы. Даже на таком расстоянии был слышен свист разлетающихся осколков, а когда вокруг школы, в непосредственной близости, поднялись разрывы четырёх снарядов второго дивизиона, стало ясно, что сейчас у боевиков одна мысль - как бы спасти свою шкуру. Тимохин дал ещё пару выстрелов по школе и прекратил огонь, а я уже дивизионом дал туда 24 снаряда и мне тоже стало не интересно. Оттуда, по крайней мере, до следующего утра больше никто не выстрелит.
... Задача дня была выполнена и мы благополучно отступили назад. Пообедали в третьем батальоне, сфотографировались и отправились в лагерь. На ЦБУ принял доклады от дивизионов и поразился: по Кирово было выпущено более тысячи снарядов и это не считая мин третьей миномётной батареи.
11.12.1999 (там же)
- Вчера моя разведка лазила в Кирово и от местного населения интересные сведения принесла. Оказывается, вы вчера завалили помощника полевого командира Бараева, а самого Бараева ранили в руку. ...
- Да выцапали мы местного жителя и он рассказал, что все жители посёлка прячутся от арт. огня, как раз в подвале кирпичной школы. Вот и вчера он вместе со всеми сидел там, а как долбанули танком по зданию, с испугу выскочил во двор, а следом за ним выскочили пару десятков боевиков, но только они сбежали со второго этажа. Среди них была со своими помощниками и снайперша со своей группой прикрытия. Вот в этот момент и упали с чудовищным грохотом четыре снаряда во двор школы. Разорвались они, правда, несколько в стороне, но взрывной волной всех разметало в разные стороны, а снайпершу хорошо приложило к стене. Моего информатора и Бараева унесло в кучу со старыми листьями, а когда он оттуда вылез, то Бараев сидел рядом и зажимал рукой рану на левой руке. Сразу же набежали боевики, перевязали рану и доложили, что его первого помощника разорвало снарядом. Ну и матерился он, услышав это известие. Так что готовь дырочку под орден.
13.12.1999
- Борис Геннадьевич, - я открыл глаза и машинально бросил взгляд на часы, было 4 часа утра, а рядом с койкой стоял Чистяков, - товарищ подполковник, командир полка приказал открыть огонь по Кирово. Что делать?
- Раз приказал, Алексей Юльевич, открывай. Но выполни приказ группировки - о немедленном докладе. Скажи, что из этого района по нашей пехоте боевики открыли огонь и пришлось их подавить. - Существовал приказ, что на каждое открытие огня мы должны были спрашивать в штабе артиллерии разрешение. Но мы практически всегда пренебрегали им и потом врали в штаб группировки о мифических обстрелах.
29.12.1999 (Грозный)
Пять минут тому назад, ведя окулярами по частному сектору, обнаружил во дворе аккуратного домика, как раз напротив нашей позиции, автобус "ПАЗик", "Кировец" и грузовой автомобиль КРАЗ. Вот их и уничтожим для начала и заодно пристреляем окраину. Также решил, пристрелять улицу с кафешками, институт геофизики, аккуратный коттедж из красного кирпича - из той серии, которые я уничтожал сразу же, как только они попадались мне на глаза. Такой дом на трудовые доходы не построишь. Решил один огневой налёт нанести во внутрь, по дворам пятиэтажек. И по перекрёстку Старопромысловского шоссе и улицы Алтайской.
Дом с машинами я уже обозвал целью номер 301 и теперь с любопытством ждал, как ляжет залп батареи... Удовлетворённо хмыкнул, увидев как в небо взметнулись разрывы снарядов, метров на тридцать перелетев двор с машинами. Нормально. Учитывая, что дальность от огневой позиции дивизиона до цели была около одиннадцати километров - это было практически отлично. Введя небольшую корректуру, я повторил залп, но уже на веере сосредоточенном, ожидая, все четыре разрыва в пределах дворовых построек. Один снаряд действительно разорвался во дворе, а остальные к моей великой досаде раскидало по соседним участкам. Обычное дело для первого дивизиона.
- Ока, чёрт побери, я же сказал - веер сосредоточенный. Повторить.
Следующий залп был ещё хуже, четыре разрыва взметнулись в стороне от дома с машинами, выкинув в небо дым, землю, какие-то доски. К этому времени среди машин во дворе появился чёрный дымок, но я в досаде сплюнул и вновь схватил микрофон.
- Ока, Стой! Разберитесь, чего такой разброс? Через полчаса повторим.
... Беляев подошёл ко мне и через минуту уже передавал координаты первого огневого налёта. Решили минами прочесать сады около института геофизики и частный сектор на правой половине. Мины легли хорошо...
... Опять пришёл офицер-РЭБовец - смеётся: - Сейчас в эфир вышел какой-то полевой командир и орёт - Меня накрыли миномётами. Кто меня продал - Скоты? Ведь никто не знает, что я здесь нахожусь. Если узнаю, кто меня сдал, я того убью... Посмеялись всем КНП и вновь начали обстреливать жилые кварталы.
12.01.2000
Сегодня работаем со своего НП, развернули приборы. С полковником Сухаревым назначили ориентиры, после чего мои разведчики вычертили схему ориентиров и мы начали работать. Первая цель - овощехранилище. Вчера артиллерист 99 полка много стрелял, но никак не мог туда попасть. Ну, что ж. Я глянул на карту и передал целеуказания по "Зоопарку". С наслаждением послушал шуршащий звук низко пролетевшего над нами снаряда и с удовлетворением увидел чёрный разрыв снаряда на крыше одного из зданий овощехранилища.
- Ну, как, товарищи офицеры? - Я довольно ухмыльнулся и резко скомандовал, - подручной один Залп!
- А теперь, товарищи офицеры, послушайте, как летят четыре снаряда, - я закрыл глаза и с удовольствием вслушался в непередаваемый звук пролетевшего залпа, а когда открыл их то увидел четыре разрыва - три на крыше овощехранилища и один практически под стеной здания.
- "Самара, Ока", Огонь! - Звук пролетевших 24 снарядов будоражил и волновал. Огонь, дым и вздыбившиеся земля вокруг хранилища привели меня почти в экстаз.
Все засмеялись, а полковник Сухарев одобряюще и одновременно осуждающе проговорил: - Борис Геннадьевич, твоей артиллерии как всегда оценка отлично, но у тебя, по-моему, "крыша едет". Жалко видеокамеры нету, чтобы ты потом посмотрел какой у тебя ё**нутый вид, когда снаряды над нами пролетают. Ты просто упиваешься звуком полёта снарядов.
- А, ерунда. Так и должен вести себя настоящий артиллерист.
- Так что, мы не настоящие артиллеристы? - Сухарев обидчиво обвёл присутствующих рукой.
- Товарищ полковник, давайте не будем придираться к словам. Лучше поглядим, как по зданию теперь сработают мои миномётчики. Мустаев, ну-ка дымовую мину на крышу положи.
Командир батареи коротко глянул на овощехранилище и забормотал команду в микрофон. Я не сомневался в нём и молча развёл руками, когда на крыше разбитого здания расцвёл шар белого дыма. Сухарев крякнул и все восхищённо загалдели: - Ну, чёрт. Снайпера!!!
После такой разминки, я плотно сел за оптический прибор и начал разглядывать городской пейзаж, с удовольствием выбирая очередные цели.
- Так, это что за такое? По типу строений похоже на автоколонну - боксы, с большими воротами, трёхэтажное административное здание. Точно, там у боевиков что-нибудь да есть. Самара, - продиктовал координаты, - 24 снаряда - Огонь!
Залп накрыл всю территорию автобазы, подняв в воздух клубы пыли, обломков зданий, но всё равно наши снаряды слабоваты. Здесь хорошо бы поработать 152 миллиметровым калибром.
Несколько в стороне обнаружил ещё одно предприятие - бабахнул туда 15 снарядов. Ого.., какой красивый и здоровенный коттедж: сейчас мы сделаем ему "харакири". Кругом бедные домишки, а он выперся тут своим богатством.
Через пять минут дом горел, красиво пригибая ветром дым к земле. А мы уже увидели здоровенный, бетонный купол большого, серого здания. Прикинули по карте - ничего себе, городской рынок недалеко от вокзала. Я стрелять туда не стал, а полковник Сухарев "хорошо там повеселился".
- Товарищ подполковник, мне не нравятся вот эти три здания - ну очень хорошая позиция для боевиков. У меня там штурмовой отряд пойдёт, - начальник разведки ВВ навёл мой прибор на здания, - надо раздолбать.
- Подполковник, что ты переживаешь, я сейчас не только эти три здания раздолбаю, но и весь квартал вокруг.
*****
Так вот выглядит одна из граней войны.
Часто в обсуждениях вижу, что комментаторы не понимают причины выбора тех или иных целей для артиллерийских ударов в населенных пунктах. Ниже приведены разнообразные примеры из достаточно известных мемуаров начальника артиллерии 276-го МСП подполковника Б.Цехановича. Если прочтете оригинал полностью, то увидите еще массу примеров работы артиллерии как по застройке, так и по целям в полях.
*****
Октябрь 1999-го.
С бумажкой в руке на ЦБУ зашёл начальник РЭБ дивизии Дима Щипков и сразу направился ко мне.
- Боря, тут мои "слухачи" засекли в полосе действия 245 полка, в населённом пункте Н...ское работу ретранслятора боевиков и через него идёт интенсивный радиообмен между ними. Может, мы сможем уничтожить его? Вот тут, у меня на бумажке координаты.
Мы склонились над картой. Нанесли по координатам точку, которая как раз наложилась на административное здание в центре деревни. Линейкой промерил расстояние от цели до огневых позиций. Дальность конечно предельная, но ничего попытаемся уничтожить. Подготовил данные для стрельбы и начал передавать команду на пункты управления огнём дивизионов:
- Ока, Самара. Стой! Цель 783. По зоопарку. "Курск 7, точно 3".Триста на триста. Расход по три снаряда на орудие. Навести готовность доложить.
Через пять минут с первого и второго дивизиона поступили доклады о готовности.
- Ока, Самара. Цель 783. Залпом, Огонь! - Все в палатке смотрели на меня, а я прислушался. Через несколько секунд донёсся залп одного дивизиона, потом второго. Дальше в течении полуминуты стоял сплошной грохот от беглого огня, который также быстро прекратился.
Из радиостанции послышалось: - Лесник 53! Самара стрельбу по цели 783 закончила. Расход 36. Лесник 53! Ока стрельбу по цели 783 закончила. Расход 36.
Я бросил взгляд на секундомер - полётное время сорок пять секунд.
- Товарищи офицеры, - обратился я к присутствующим в палатке, - Представьте себе. Семьдесят два снаряда сейчас находятся на траектории. В деревне сейчас кто-то гуляет по улице, кто-то ужинает, а кто-то трахает свою жену. Большинство, конечно, спит. Как у Симонова в "Живых и мёртвых" написано: "Никто из них не знал, что они уже поделены на живых и мёртвых". Так и сейчас никто из них не знает, что через несколько секунд 72 снаряда рухнет на деревню и половина жителей уже мёртвые, хотя ещё и живые. - Я замолчал, наблюдая за неумолимым бегом секундной стрелки, а в палатке повисла тишина, нарушаемая лишь работой за стенкой палатки электрического движка.
Щёлкнул кнопкой секундомера: - Всё, ребята. Далеко и ничего не слышно, но снаряды уже упали.
Ещё минуту все сидели молча, мысленно представляя, что сейчас происходит в деревне, потом как по команде зашевелились, заговорили вполголоса. Андрей Аристов снял с печки закипевший чайник, налил в две кружки кофе, щедро добавил туда сгущёнки и с кружками подошёл ко мне. Мы сидели и молча пили кофе. У меня на душе было отвратительно. Одно дело отдавать приказ на применение артиллерии против боевиков, а другое осознавать, что от твоего приказа гибнут совершенно невиновные люди. И страшнее всего, что гибнут дети, женщины и старики. Вот это моё состояние точно понял Андрей, за что я ему был очень благодарен. За это проявление ненавязчивого сочувствия, а главное поддержку.
02.11.1999
В пяти километрах виднелся населённый пункт Алхан-Кала, в центре которого гордо возвышался большой элеватор. И что самое радостное, в туманной дымке, мы наконец-то увидели многоэтажные здания Грозного и его заводскую зону. Город горел: горели дома, горела нефть, временами своим дымом закрывая городские кварталы. И всё это щедро поливалось яркими лучами осеннего солнца.
Никитин уточнил у командира первого батальона готовность к выдвижению вперёд, а мне первый дивизион доложил о готовности к открытию огня и батальон двинулся вперёд. За час пехота сумела без особых хлопот занять позиции и теперь можно было спокойно пострелять и самому, так как я давно уже наблюдал интенсивное движение легковых машин около элеватора. Да и на самом здания, а я был в этом твёрдо уверен, находился наблюдательный пункт боевиков - просто не мог не находиться там.
- Полтава, Я Лесник-53! Цель 583...., - дальше передал координаты элеватора и назначил один залп.
Три снаряда попали в элеватор, остальные взорвались вокруг здания, подняв в воздух клубы красной кирпичной пыли. Я чуть уточнил уровень и дал команду ещё на один залп, но результат был тот же: три снаряда в здание, остальные кругом элеватора. Самое хреновое было то, что наши снаряды оказались слабы, чтобы разрушить здание, делая лишь небольшие дыры в бетонных стенах. Накрыв ещё одним огневым налётом в 36 снарядов участок местности вокруг элеватора, я прекратил огонь и дал команду на устройство огневых позиций, после чего спустился с горы вниз, где меня ожидала моя группа корректировщиков. Тут же расположились в траве и разложили еду на плащ-палатке. Из ПРП достал фляжку с коньяком и мы, выпив по сто грамм, начали обедать...
Тот самый элеватор на карте местности. Расстояние показано для масштаба
Быстро стемнело и сразу же, на расстоянии 2.5 - 5 километров от нас, вспыхнули фары автомобилей в расположении боевиков, которые стремительно начали приближаться к нашим позициям.
Я с недоумением рассматривал открывшуюся картину в ночи, решая как накрыть автомобили, когда ко мне с шумом подбежал командир полка: - Борис Геннадьевич, что смотришь? Давай, бей их....
Определить расстояние в черноте ночи, без всяких видимых ориентиров, было практически невозможно. Фары казались близко и одновременно далеко, непрерывно перемещаясь как по направлению к нам, так и в других направлениях. Я в сомнении покачал головой и присел к радиостанции, передавая целеуказания на огневые позиции дивизионов. Главное, они тоже видели фары и могли открыть огонь, а там сориентируемся.
Первый дивизион открыл огонь быстро, но куда падали снаряды мы никак не могли увидеть. Второй дивизион открыл огонь лишь на пятнадцатой минуте, когда мы с командиром изошлись в ругани "на гавно". Самое смешное было то, что - куда летели и его снаряды, тоже не было видно. Но результат всё таки был - фар стало меньше и интенсивность передвижений заметно упала. Пообещав командиру, выставить на следующую ночь ночные ориентиры, чтобы более эффективно руководить ночным огнём, я прекратил стрельбу дивизионов, так как стал уже догадываться, что это вполне возможно передвигались местные жители на своих автомобилях по дорогам.
03.11.1999 (все та же Алхан-Кала)
Расставил наблюдательные приборы, разложил карту и решил пристрелять перекрёстки дорог и другие точки местности, чтобы ночью результативно "рулить" огнём артиллерии. В начале пристрелки не обошлось без досадного казуса: наводчик основного орудия второго дивизиона ошибся в наводке на целых 9:00 и положил первый снаряд по позициям первого батальона - слава богу, без последствий.
- Самара, ну сколько можно ошибаться? Мы уже воюем второй месяц и просто позорно допускать такие ошибки? - Начальник штаба второго дивизиона Пиратов только молча сопел в эфире, слушая моё возмущение. Выговорившись, на исправленных установках дал второй выстрел и облегчённо вздохнул, увидев мощный разрыв снаряда на железнодорожном переезде в километре от позиций третьего батальона. Дав туда ещё для контроля один снаряд и убедившись, что он упал туда же, дал команду записать установки.
Следующую цель назначил на выходе улицы из села, так как в сторону железнодорожного переезда из окраинной улицы выскочил легковой автомобиль, но увидев разрывы на переезде шустро развернулся и скрылся среди домов. Через минуту туда упали два пристрелочных снаряда, подняв от разрывов густое облако пыли. Попробовал накрыть, стоявший левее улицы на окраине КРАЗ с цистерной, но попасть в него не смог, лишь посёк всю машину осколками. Внимательно разглядывая рабочую карту на столе, увидел что противоположный выезд из селения только один - через каменный мост реки, протекавшей по окраине, но даже в бинокль его не было видно. Мешали дома. Определив дальность и направление, дал залп подручной батареей, потом, подправив корректуру, ещё один залп: попал ли в мост неизвестно, но пару домов около него было разбито вдребезги.
На одной из окраинной улице в самосвал КАМАЗ с оранжевой кабиной люди суетливо загружали домашние вещи, готовясь к отъезду. Он то и привлёк внимание Мишки Пузыренко, который присел рядом со мной.
- Боря, давай долбанём по нему. Чего они так нагло грузятся? Что, не могут подождать, когда стемнеет?
Мне уже надоело стрелять и я лениво отказывался, приводя всё новые и новые доводы против открытия огня.
- Майкл, ну неохота.... Да, там уже деревня, люди, вон видишь, ходят? - Но Пузыренко пристал как банный лист, прося, чтобы я продемонстрировал класс.
- Ладно, Майкл, заколебал ты меня. Смотри. - Я подал команду на второй дивизион, нацеливая его только на КАМАЗ, и пока орудия наводились разговорился с Пузыренко. Но в этот момент к нам подскочил посыльный штаба и Мишка, сорвавшись со стула, умчался к командиру полка. Я же, забыв про залп, встал из-за стола, сладко потянувшись, как внезапно зашипела радиостанция и голосом начальника штаба произнесла - "Самара, Залп!"
Ещё успел крикнуть: - Самара, Стой! - Но звук дружного залпа, долетевший до командного пункта, заставил судорожно прильнуть к окулярам оптического прибора. За те несколько минут, которые дивизион готовился к открытию огня, ситуация резко изменилась и я похолодел от ужаса. Стадо коров и другой домашней живности, которое несколько минут назад было ещё далеко от окраины, уже втягивалось в улицу, где стоял КАМАЗ. А недалеко от него столпились женщины, дети, старики, встречая домашнюю скотину. От смерти их могло спасти теперь только чудо. И чудо это произошло. Хотя я и подавал команду "Веер сосредоточенный", дивизион эту поправку не ввёл и снаряды рванули на огородах, в глубине пустой улицы и по середине стада. Лишь один снаряд попал прямо в железный кузов самосвала и разметал по окрестностям весь домашний скарб, который успели погрузить. Я ещё с облегчением успел заметить, что ни в кузове, ни около машины в этот момент никого не было. Когда рассеялся дым и пыль от разрывов остальных снарядов, с удовлетворением отметил, что никто из встречавших стадо не пострадал. Лишь несколько десятков коров, задрав хвосты, безумно скакали вдоль окраины села.
- Боря, ну что ещё не стрелял по КАМАЗу? - Рядом со мной шумно пыхтя, опустился Пузыренко.
- Майкл, да пошёл ты......, - я со злостью послал друга туда, куда обычно и часто посылают русские в гневе, но быстро отошёл, глядя на удивлённое лицо Пузыренко.
- Майкл, я из-за твоего КАМАЗа, чуть мирных жителей не накрыл. Грех бы какой взял на душу. На..., смотри. Разбил я твой КАМАЗ...
06.11.1999 (там же)
Заканчивая совещание, командир полка поздравил разведчиков с их профессиональным праздником - Днём разведчика. В ответ разведчики пригласили командира и ряд других офицеров, в том числе и меня, на "рюмку чая", что было принято с воодушевлением.
Стол был накрыт в офицерской столовой, на стене висел большой плакат с эмблемой разведчиков - летучей мышью, которая раскинула свои крылья над земным шаром. Дружно расселись, дружно подняли кружки. Время до восьми часов, когда должен был прозвучать артиллерийский салют в честь дня разведчика пролетело незаметно и мы вывалили на улицу уже сильно подогретые. Я дал команду произвести два залпа: первый дивизион должен был дать залпы дымовыми снарядами, в которые вкручены дистанционные взрыватели. А второй дивизион среди воздушных разрывов должен был повесить парашюты с осветительными зарядами. Зрелище должно было получиться красивым. Но то что я увидел, мне не понравилось: дивизион Семёнова чётко выполнил моё указание, а второй дивизион выпустил лишь два осветительных снаряда, которые сиротливо болтались в ночном небе, освещая пустынные окрестности. Разведчики были в восторге от увиденного, не зная в целом, что должно было быть в воздухе.
Я предложил собравшимся выйти на улицу через десять минут, чтобы посмотреть вторую попытку салюта, а сам ринулся в палатку ЦБУ. Разговор со вторым дивизионом был жёсток и в категоричной форме - я приказал повторить салют исходя из своих требований. Через десять минут в тёмном небе расцвели багровые разрывы дымовых снарядов, а среди них ровной шеренгой опускались 12 осветительных снарядов, заливая светом Сунженский хребет. Второй залп добавил восторга всем участникам праздника.
- Борис Геннадьевич, - тронул меня за рукав командир полка, когда последний факел потух в воздухе, - давай ещё по элеватору грохнем в честь дня разведчика.
Через пять минут сорок восемь снарядов ушло в сторону Алхан-Калы, где в центре селения возвышался элеватор, а через пятнадцать секунд багровые сполохи разрывов осветили небо в той стороне. Уже в конце вечера поступила команда из группировки и ещё сто снарядов ушло в цель Љ1329.
07.11.1999 (там же)
- Вот и Наталья Ивановна, рассказала, что сегодня ночью страшный обстрел Алхан-Калы был, половина центра села разнесена, - Саид кивнул головой на представителя Алхан-Калы.
Русская женщина поправила платок на плечах и решительно обратилась к командиру полка: - Товарищ командир, объясните мне, по каким критериям вы выбираете цель?
Никитин до этого сидевший молча, сумрачно слушая противоположную сторону, вскинул голову и твёрдо ответил: - Я не намерен перед вами отчитываться о своих решениях. Я готов выслушать ваши просьбы и пожелания. Что могу решить своей властью - готов выслушать и решить ваши проблемы, что не могу - обещаю передать высшему командованию. - Командир замолчал.
Наталья Ивановна помолчала, потом продолжила: - Вы поймите меня правильно: я директор средней школы, всю жизнь прожила и проучила детей в Алхан-Кале. К сожалению не все мои ученики стали примерными и уважаемыми людьми...
Спецназовец нагнулся ко мне и прошептал в ухо: - Это она говорит про своего ученика, полевого командира Бараева.
Я с любопытством посмотрел на женщину: много слышал про этого жестокого чеченского командира. Несмотря на свою молодость, он двадцатипятилетний сумел сколотить банду таких же отморозков, как и он сам. Похищал людей, убивал не только русских, но и своих соплеменников. На весь мир он прославился тем, что взял в заложники четверых англичан и отрезал им головы. А Наталья Ивановна продолжала дальше.
...Я так давно живу среди чеченцев, что думаю как они и веду образ жизни как у них, хотя я и православная. Я всей душой за то чтобы быстрей закончилась война и на этой многострадальной земле воцарился мир, но я не могу объяснить своим односельчанам, почему русские обстреливают села, в которых нет боевиков, почему прилетают снаряды, бомбы и убивают мирных жителей, разрушают их дома. Сегодня ночью был самый страшный обстрел, разбито много домов, люди остались без крова, а ведь зима ещё только впереди. Я прошу вас от имени всех собравшихся - прекратите обстреливать села, лучше помогите людям, которые оказались заложниками этой бессмысленной войны. Ведь поймите - мирные жители ни в чём не виноваты.
Наталья Ивановна замолчала, молчали чеченцы, молчали мы, лишь бросая мимолётные взгляды друг на друга. Можно было бы и оспорить её рассуждения, можно как-то отговориться или отмежеваться хотя бы от этих обстрелах, но никто и не собирался спорить или оправдываться. У каждой стороны была своя правда. При молчаливом согласии этих представителей, которые олицетворяют весь чеченский народ, творился весь жестокий беспредел, творилось беззаконие и вандализм, прикрываясь именем Аллаха и броскими лозунгами. Тут они все лукавили и Наталья Ивановна в том числе. Не в одну ночь Бараев и его приспешники превратились в извергов и изуверов, не за одну неделю вдруг чеченцы почувствовали себя суверенными и независимыми, и не один месяц они творили беззаконие, насилие над русскими у себя на земле - убивая, выгоняя из своих жилищ, грабя их. Всё это терпеливо взращивалось, внедрялось в сознание молодёжи и населения. Могли встать седовласые, уважаемые старейшины, мог встать чеченский народ и сказать - Нет! Никто не встал, никто не сказал, потому что почувствовали слабость России, вкусили сладость безнаказанности. А сейчас пришли и молят о пощаде....
Это была лишь часть мыслей, которые проскочили, наверно, не только у меня, за эту длительную паузу.
- Хорошо, - командир прервал затянувшееся молчание, - по деревням, без причины, мы стрелять больше не будем. Но если узнаем, что там боевики, если из этой деревни прозвучит в нашу сторону хотя бы один выстрел, извините, даже колебаться не будем - откроем огонь.
28.11.1999
На улице уже совсем стемнело, когда в палатку шумно ввалился Дима Щипков и сразу же направился к моему столу.
- Боря, я тут развернул свою систему "Арбалет" и засёк несколько точек, откуда ведутся интенсивные переговоры между боевиками. Давай посмотрим, где они находятся и если ты достаёшь по дальности - то долбанём по ним. - Дима передал мне список координат и мы склонились над картой. Через пять минут, закончив наносить будущие цели, я выпрямился. Все цели находились в полосе действий 245 полка в населённом пункте Побединское и вокруг него, но мы могли спокойно их достать огнём артиллерии.
- Дима, нормально. Давай накроем.
- Боря, давай так. - Товарищ в азарте аж вскочил, - сейчас пронумеруем эти цели от единицы до одиннадцати. Я ухожу в свою КШМ и как только кто-то из них выходит в связь, я называю номер, а ты туда наносишь удар.
Дима убежал, а я навёл второй дивизион в центр района целей, чтобы сократить время наводки. Долго ждать не пришлось: резко зазвонил телефон и голос Щипкова выдохнул - Седьмая.
Быстро передал данные на огневую позицию и через полторы минуты 24 снаряда прошелестели в сторону населённого пункта. Глухие, от большой дальности, разрывы, а через две минуты радостный вопль Димы Щипкова рвался из телефонной трубки: - Боря, передача прервалась прямо на полуслове. Накрыли мы их...
Таким образом мы открывали огонь ещё несколько раз и через час Дима доложил, что интенсивность радиообмена в том районе значительно снизилась. Договорившись повторить такой приём завтра, я углубился в изучение данных по запасам боеприпасов на огневых позициях дивизионов и миномётных батарей.
- Товарищ подполковник, - я поднял голову и окинул взглядом дежурного телефониста с роты связи, который нерешительно переминался с ноги на ногу у моего стола. Был он из контрактников, прибывших из последнего пополнения. - Товарищ подполковник, я понял что вы сейчас стреляли по Побединскому?
- Да. А что? - Окинул заинтересованным взглядом контрактника.
- Да, я вам пару целей там предложил бы..., - контрактник замолчал, неуверенно поглядывая на меня.
- Ну..., - поощрил я бойца.
- Я, товарищ подполковник, родом с Побединского. В девяностом году закончил среднюю школу и ушёл в армию. Ушёл с радостью, если бы не ушёл, то сбежал бы оттуда всё равно. Вроде бы и родители здесь жили с пятидесятых годов, и я родился там и жил, дружил с местными пацанами из чеченцев. Учились вместе в школе. Вроде бы должен быть с ними на равных. Так нет - всегда чувствовал себя среди них чужим, постоянно терпел от них унижения и издевательства. Видел с каким презрением местные чеченцы относились к нам русским, ко мне, к моим родителем, конечно не все, но многие. Особенно из молодых и борзых. Я ещё в армии служил, когда узнал что мои родители вынуждены были за бесценок всё продать и уехать в Россию из-за этого. А кому они там нужны простые и из рабочих? Вот до сих пор они и перебиваются в Курской губернии, а я от этой ненависти и воевать пошёл. Скоты они: они всем русским обязаны, а возомнили о себе, что они выше всех. Вот я и предлагаю вам сейчас врезать по некоторым домам.
- Это ты хочешь просто отомстить им за детские обиды или как...? - Я уже с интересом разглядывал двадцатисемилетнего солдата.
- Товарищ подполковник, - контрактник склонился ко мне и понизил голос, - да и хотя бы и за детские обиды отомстить: за то как они меня вылавливали после школы и били. Били не просто, а били ногами, толпой. Причём, старались больше унизить: после того как изобьют в довершении ещё и оплюют. Да..., хочу отомстить и за всех русских, которых они унижали в Чечне. Отомстить и за их гонор. Я хочу на карте показать их дома. Они тогда уже будучи волчатами хороводили и сейчас наверняка, ну просто наверняка в бандитах, и там тоже не в простых боевиках ходят. Я пацаном в школу ходил, а их родители строили хоромы. Причём, точно знал, что их родители не работали, как мои вкалывали. На трудовые деньги такие дома не отгрохаешь. Давайте, товарищ подполковник, стрельнем туда, - связист последние слова произнёс почти умоляюще.
Я долгим взглядом посмотрел на контрактника, который столько лет носил в себе ненависть и пододвинул к нему карту: - Показывай, солдат, снарядов не пожалею...
02.12.1999
Причина нездорового возбуждения командира выяснилась уже после совещания. Сегодня, когда мы обеспечивали со своего направления выдвижения второго батальона, в том районе заместитель командира 245 полка со своей группой попал в засаду и погиб. А он был одним из близких друзей нашего зама - подполковника Тимохина. Вчера полковник Ткач и его зам приезжали к нам в гости, а сегодня он погиб. 15 полк при штурме моста на перекрёстке дорог у Алхан-Юрта потерял убитыми 15 человек и 43 было ранено.
... Вечером к себе вызвал командир полка, у него сидел Тимохин, начальник разведки полка Шадура. Молча налили мне стакан водки, также молча дождались, когда я её выпью.
- Борис Геннадьевич, давай отомстим за смерть зама полковника Ткач и за наших ребят-танкистов. - Командир взял с моих колен мою карту и стал её рассматривать, - вот смотри, здесь он и погиб - Солёная балка называется. Давай туда, куда-нибудь долбанём.
Я взял из рук командира карту, прикинул, где там могли располагаться позиции боевиков, потом определил цели около Алхан-Юрта и передал координаты целей и порядок их поражения, а через пять минут мы встали с водкой в руке, услышав слитные залпы дивизионов. Сто снарядов ушли в Солёную балку и сто в центр Алхан-Юрта, где держались боевики.
06.12.1999
В 9:30 поступили координаты целей в посёлке Кирово: штаб боевиков и координаты пяти мостов, где тоже занимали оборону боевики. По штабу нанёс два огневых налёта с интервалом в тридцать минут, а позиции боевиков обрабатывал в течении полутора часов.
Кирово. Для масштаба показано расстояние от одного из мостов
08.12.1999 (там же)
Весь посёлок сверху был как на ладони. Окраина его начиналась прямо под нами в ста метрах и на протяжении триста метров от нас, вправо и влево тянулся частный сектор, который разрезала железная дорога и река Сунжа. Над частным сектором возвышалось и довлело над этой частью посёлка трёхэтажное здание школы, как мы уже определили по карте. Рядом с ним располагались двухэтажные жилые здания, переходящие в небольшой микрорайон, но уже четырёхэтажных "хрущовок" из красного кирпича. Над всем этим гордо подымались громадные корпуса ТЭЦ и три её большие, кирпичные трубы. Штаб боевиков, который мы обстреливали два дня назад как раз и располагался на её территории. Чуть в стороне и ближе к нам виднелось большое и высокое здание, этажей так в шестнадцать, мукомольного завода. И всё это плавало в сизом дыму от горевших зданий, от разрывов снарядов и мин, а также в красной кирпичной пыли от попаданий снарядов в "хрущёвки". Картина впечатляла и радовала. Я не мог найти не одного дома куда бы не попал снаряд или мина, а в бинокль можно было рассмотреть и более мелкие детали: развороченные стены, выброшенный домашний скарб из домов разрывами, брошенная и бродящая по улочкам и переулкам частного сектора мелкая домашняя живность, которая шарахалась от каждого близкого разрыва. То в одном месте, то в другом внезапно высоко в воздух подымались дымы от разрывов снарядов или появлялись более светлые и круглые разрывы мин. Очень часто из этих разрывов вылетали обломки зданий, заборов и сараев. Мы находились как раз под самой низкой точкой траектории полёта снарядов и их звук будоражил мою душу артиллериста.
... Через пять минут на исправленных установках дивизион подручной батареей дал четыре выстрела и с удовлетворением увидел четыре высоких разрыва, поднявшиеся в школьном парке. Я подал новую команду и стал ждать её результатов. Но к этому времени обстановка для нас несколько усложнилась. Теперь к снайперше из школы, присоединился ещё один, но вычислить его не удавалось и они вдвоём гвоздили по нашей группе.
... Я с сожалением отдал обратно Серёге камеру и вновь схватил бинокль, услышав Шароборина - "Самара - Залп".
Классно! Снаряды рванули кучно и прямо за зданием школы. От взрывной волны сорвало часть шиферной крыши, сбросив её на нашу сторону.
Уменьшил дальность ещё на пятьдесят метров и с досадой ударил кулаком по земле - четыре разрыва взметнули землю в тридцати метрах сбоку от здания и лишь посекли осколками кирпичную стену и деревья школьного парка.
- "Самара", левее 0-02 - Огонь, чёрт побери! - Обиженно прокричал я в микрофон и в бессилье развёл руками, опять увидев разрывы в школьном дворе.
В это время на обрыве появился танк и Тимохин сам лично нырнул в башню на место наводчика. Все затаили дыхание; танк немного поводил из стороны в сторону стволом и внезапно выстрелил. Угол двухэтажного каменного дома, стоявший рядом со школой вспух большим облаком штукатурной пыли. В разные стороны полетели мелкие обломки кирпича и более крупные от стены. Танк довернул чуть вправо и выстрелил во второй раз и теперь ещё больший, но уже грязно-красноватого цвета, шар вспух прямо в центре переднего фасада здания школы. Даже на таком расстоянии был слышен свист разлетающихся осколков, а когда вокруг школы, в непосредственной близости, поднялись разрывы четырёх снарядов второго дивизиона, стало ясно, что сейчас у боевиков одна мысль - как бы спасти свою шкуру. Тимохин дал ещё пару выстрелов по школе и прекратил огонь, а я уже дивизионом дал туда 24 снаряда и мне тоже стало не интересно. Оттуда, по крайней мере, до следующего утра больше никто не выстрелит.
... Задача дня была выполнена и мы благополучно отступили назад. Пообедали в третьем батальоне, сфотографировались и отправились в лагерь. На ЦБУ принял доклады от дивизионов и поразился: по Кирово было выпущено более тысячи снарядов и это не считая мин третьей миномётной батареи.
11.12.1999 (там же)
- Вчера моя разведка лазила в Кирово и от местного населения интересные сведения принесла. Оказывается, вы вчера завалили помощника полевого командира Бараева, а самого Бараева ранили в руку. ...
- Да выцапали мы местного жителя и он рассказал, что все жители посёлка прячутся от арт. огня, как раз в подвале кирпичной школы. Вот и вчера он вместе со всеми сидел там, а как долбанули танком по зданию, с испугу выскочил во двор, а следом за ним выскочили пару десятков боевиков, но только они сбежали со второго этажа. Среди них была со своими помощниками и снайперша со своей группой прикрытия. Вот в этот момент и упали с чудовищным грохотом четыре снаряда во двор школы. Разорвались они, правда, несколько в стороне, но взрывной волной всех разметало в разные стороны, а снайпершу хорошо приложило к стене. Моего информатора и Бараева унесло в кучу со старыми листьями, а когда он оттуда вылез, то Бараев сидел рядом и зажимал рукой рану на левой руке. Сразу же набежали боевики, перевязали рану и доложили, что его первого помощника разорвало снарядом. Ну и матерился он, услышав это известие. Так что готовь дырочку под орден.
13.12.1999
- Борис Геннадьевич, - я открыл глаза и машинально бросил взгляд на часы, было 4 часа утра, а рядом с койкой стоял Чистяков, - товарищ подполковник, командир полка приказал открыть огонь по Кирово. Что делать?
- Раз приказал, Алексей Юльевич, открывай. Но выполни приказ группировки - о немедленном докладе. Скажи, что из этого района по нашей пехоте боевики открыли огонь и пришлось их подавить. - Существовал приказ, что на каждое открытие огня мы должны были спрашивать в штабе артиллерии разрешение. Но мы практически всегда пренебрегали им и потом врали в штаб группировки о мифических обстрелах.
29.12.1999 (Грозный)
Пять минут тому назад, ведя окулярами по частному сектору, обнаружил во дворе аккуратного домика, как раз напротив нашей позиции, автобус "ПАЗик", "Кировец" и грузовой автомобиль КРАЗ. Вот их и уничтожим для начала и заодно пристреляем окраину. Также решил, пристрелять улицу с кафешками, институт геофизики, аккуратный коттедж из красного кирпича - из той серии, которые я уничтожал сразу же, как только они попадались мне на глаза. Такой дом на трудовые доходы не построишь. Решил один огневой налёт нанести во внутрь, по дворам пятиэтажек. И по перекрёстку Старопромысловского шоссе и улицы Алтайской.
Дом с машинами я уже обозвал целью номер 301 и теперь с любопытством ждал, как ляжет залп батареи... Удовлетворённо хмыкнул, увидев как в небо взметнулись разрывы снарядов, метров на тридцать перелетев двор с машинами. Нормально. Учитывая, что дальность от огневой позиции дивизиона до цели была около одиннадцати километров - это было практически отлично. Введя небольшую корректуру, я повторил залп, но уже на веере сосредоточенном, ожидая, все четыре разрыва в пределах дворовых построек. Один снаряд действительно разорвался во дворе, а остальные к моей великой досаде раскидало по соседним участкам. Обычное дело для первого дивизиона.
- Ока, чёрт побери, я же сказал - веер сосредоточенный. Повторить.
Следующий залп был ещё хуже, четыре разрыва взметнулись в стороне от дома с машинами, выкинув в небо дым, землю, какие-то доски. К этому времени среди машин во дворе появился чёрный дымок, но я в досаде сплюнул и вновь схватил микрофон.
- Ока, Стой! Разберитесь, чего такой разброс? Через полчаса повторим.
... Беляев подошёл ко мне и через минуту уже передавал координаты первого огневого налёта. Решили минами прочесать сады около института геофизики и частный сектор на правой половине. Мины легли хорошо...
... Опять пришёл офицер-РЭБовец - смеётся: - Сейчас в эфир вышел какой-то полевой командир и орёт - Меня накрыли миномётами. Кто меня продал - Скоты? Ведь никто не знает, что я здесь нахожусь. Если узнаю, кто меня сдал, я того убью... Посмеялись всем КНП и вновь начали обстреливать жилые кварталы.
12.01.2000
Сегодня работаем со своего НП, развернули приборы. С полковником Сухаревым назначили ориентиры, после чего мои разведчики вычертили схему ориентиров и мы начали работать. Первая цель - овощехранилище. Вчера артиллерист 99 полка много стрелял, но никак не мог туда попасть. Ну, что ж. Я глянул на карту и передал целеуказания по "Зоопарку". С наслаждением послушал шуршащий звук низко пролетевшего над нами снаряда и с удовлетворением увидел чёрный разрыв снаряда на крыше одного из зданий овощехранилища.
- Ну, как, товарищи офицеры? - Я довольно ухмыльнулся и резко скомандовал, - подручной один Залп!
- А теперь, товарищи офицеры, послушайте, как летят четыре снаряда, - я закрыл глаза и с удовольствием вслушался в непередаваемый звук пролетевшего залпа, а когда открыл их то увидел четыре разрыва - три на крыше овощехранилища и один практически под стеной здания.
- "Самара, Ока", Огонь! - Звук пролетевших 24 снарядов будоражил и волновал. Огонь, дым и вздыбившиеся земля вокруг хранилища привели меня почти в экстаз.
Все засмеялись, а полковник Сухарев одобряюще и одновременно осуждающе проговорил: - Борис Геннадьевич, твоей артиллерии как всегда оценка отлично, но у тебя, по-моему, "крыша едет". Жалко видеокамеры нету, чтобы ты потом посмотрел какой у тебя ё**нутый вид, когда снаряды над нами пролетают. Ты просто упиваешься звуком полёта снарядов.
- А, ерунда. Так и должен вести себя настоящий артиллерист.
- Так что, мы не настоящие артиллеристы? - Сухарев обидчиво обвёл присутствующих рукой.
- Товарищ полковник, давайте не будем придираться к словам. Лучше поглядим, как по зданию теперь сработают мои миномётчики. Мустаев, ну-ка дымовую мину на крышу положи.
Командир батареи коротко глянул на овощехранилище и забормотал команду в микрофон. Я не сомневался в нём и молча развёл руками, когда на крыше разбитого здания расцвёл шар белого дыма. Сухарев крякнул и все восхищённо загалдели: - Ну, чёрт. Снайпера!!!
После такой разминки, я плотно сел за оптический прибор и начал разглядывать городской пейзаж, с удовольствием выбирая очередные цели.
- Так, это что за такое? По типу строений похоже на автоколонну - боксы, с большими воротами, трёхэтажное административное здание. Точно, там у боевиков что-нибудь да есть. Самара, - продиктовал координаты, - 24 снаряда - Огонь!
Залп накрыл всю территорию автобазы, подняв в воздух клубы пыли, обломков зданий, но всё равно наши снаряды слабоваты. Здесь хорошо бы поработать 152 миллиметровым калибром.
Несколько в стороне обнаружил ещё одно предприятие - бабахнул туда 15 снарядов. Ого.., какой красивый и здоровенный коттедж: сейчас мы сделаем ему "харакири". Кругом бедные домишки, а он выперся тут своим богатством.
Через пять минут дом горел, красиво пригибая ветром дым к земле. А мы уже увидели здоровенный, бетонный купол большого, серого здания. Прикинули по карте - ничего себе, городской рынок недалеко от вокзала. Я стрелять туда не стал, а полковник Сухарев "хорошо там повеселился".
- Товарищ подполковник, мне не нравятся вот эти три здания - ну очень хорошая позиция для боевиков. У меня там штурмовой отряд пойдёт, - начальник разведки ВВ навёл мой прибор на здания, - надо раздолбать.
- Подполковник, что ты переживаешь, я сейчас не только эти три здания раздолбаю, но и весь квартал вокруг.
*****
Так вот выглядит одна из граней войны.