Дети
Никола Бенедетти, шотландская скрипачка, угловатая и великолепная, говорит о комфорте в теле при игре на скрипке, а мои 10-летние ученицы не чувствуют, где кончается локоть и где начинается кисть. Да, им по 10-11, и ты видишь если не их
будущие судьбы, то уж точно паттерны поведения. Одна внимательно вглядывается в лицо, пока я объясняю про перенос смычка («Взмах, как крылом лебедя! Полетела!»), а потом, при просьбе так сыграть, жалобно говорит: «Что вы имеете в виду?». Другая нервничает под моим спокойным, ничего уже не требующим взглядом, копаясь в рюкзаке и выуживая оттуда все, кроме необходимых сейчас нот. Третья заваливается на урок и вместо приветствия выпаливает: «У меня трудности, я не могу выучить». Откуда в детях страсть к самоуничижению в здешних реалиях? Их не то, что заранее простили за все прегрешения, им внушили, что они все - розовые улитки, медленно ползущие по наклонной плоскости жизни. Спроса нет, называния вещей своими именами - давно уже запретно, остаётся только балансирование на гранях между терпимостью и равнодушно-приветливым обхождением. Они могут принадлежать разным социальным слоям, учиться в престижных школах или ходить в санаторий под именем Вальдорф, но болезнь у всех одна - неспособность осмыслить полученную информацию и применить ее к своему телу. Я не говорю о взрослении души и об образовании разума, я радовалась бы простому: здесь нажал, здесь провёл.
Не нажимают.