(no subject)
от меня сбежал врач-психиатр. может, и не от меня, а от своих рецидирующих пациентов, или от скелетов в своем психиатрическом шкафу, а может, просто начитался уитмена. но с выписанным мною чеком и ключами от квартиры, которую я у него сняла.
маклер Даниэль, похожий на молодого Кутуньо, за две недели сказал мне не больше сотни слов ("нет","да" и числительные) при этом ни разу не подняв глаз выше уровня моего живота. но сегодня я, веселая и злая, приседаю, чтоб попасть в его поле зрения, и от неожиданности он целую секунду осуждающе смотрит мне в глаза.
в офисе галдят коллеги, за кофе обсуждается мой переезд, кто-то говорит - "а, так это тот, зеленый дом", я же совершенно точно помню, что он розовый, они сомневаются, помню ли я вообще, где сняла квартиру, и меня с хохотом тащат к машине, требуя доказательств, я отбиваюсь - "вы сумасшедшие,я работаю с сумасшедшими", но мы-таки набиваемся как селедки в машину и едем смотреть. оказывается, дом серый.
сама не сплю ночами, путаюсь мыслями где-то между строчек кода и другими строчками, а реабилитированная, но не простившая мне несправедливости мимоза, мстительно наблюдает из противоположного угла.
одуревший от солнца воробей влетает в раскрытое настежь окно одной из комнат и, с размаху врезаясь в стеклянную дверь на балкон, отлетает на пол и замирает. Я беру его в руку, слышу ладонью трепыхание глупого воробьиного сердца, я понятия не имею, как оказывается первая помощь контуженным воробьям (делают ли воробьям искусственное дыхание?) и макаю клювом в воду - "пей дурак".
солнце давит самолеты к земле, лохматя и потроша их белые инверсионные следы, разглаживает складки на горах, округляет до целых дроби, приводит к общему знаменателю неприводимое, выносит за скобки лишних, оставляя только_своих. солнце накрывает меня, топит до самых кончиков мизинцев, я улыбаюсь мимо всех, и направленно - написанным не мной и не мне, строчкам, тому, кого я никогда не видела. стук сердца -звуки ударов о деревянную крышку выбирающейся из могилы киллбилловой Умы Турман.
жизнь всегда дает возможность отыграться. стоит только подумать, что в игре тебе ни черта не светит, сядешь пригорюнившись, и тут она плюхается рядом, хлопает по плечу "эй, так неинтересно. давай еще" и дает тебе фору. и ты знаешь, что в итоге-то опять продуешь, но сама игра стоит того, чтобы попробовать, come whatever may.
маклер Даниэль, похожий на молодого Кутуньо, за две недели сказал мне не больше сотни слов ("нет","да" и числительные) при этом ни разу не подняв глаз выше уровня моего живота. но сегодня я, веселая и злая, приседаю, чтоб попасть в его поле зрения, и от неожиданности он целую секунду осуждающе смотрит мне в глаза.
в офисе галдят коллеги, за кофе обсуждается мой переезд, кто-то говорит - "а, так это тот, зеленый дом", я же совершенно точно помню, что он розовый, они сомневаются, помню ли я вообще, где сняла квартиру, и меня с хохотом тащат к машине, требуя доказательств, я отбиваюсь - "вы сумасшедшие,я работаю с сумасшедшими", но мы-таки набиваемся как селедки в машину и едем смотреть. оказывается, дом серый.
сама не сплю ночами, путаюсь мыслями где-то между строчек кода и другими строчками, а реабилитированная, но не простившая мне несправедливости мимоза, мстительно наблюдает из противоположного угла.
одуревший от солнца воробей влетает в раскрытое настежь окно одной из комнат и, с размаху врезаясь в стеклянную дверь на балкон, отлетает на пол и замирает. Я беру его в руку, слышу ладонью трепыхание глупого воробьиного сердца, я понятия не имею, как оказывается первая помощь контуженным воробьям (делают ли воробьям искусственное дыхание?) и макаю клювом в воду - "пей дурак".
солнце давит самолеты к земле, лохматя и потроша их белые инверсионные следы, разглаживает складки на горах, округляет до целых дроби, приводит к общему знаменателю неприводимое, выносит за скобки лишних, оставляя только_своих. солнце накрывает меня, топит до самых кончиков мизинцев, я улыбаюсь мимо всех, и направленно - написанным не мной и не мне, строчкам, тому, кого я никогда не видела. стук сердца -звуки ударов о деревянную крышку выбирающейся из могилы киллбилловой Умы Турман.
жизнь всегда дает возможность отыграться. стоит только подумать, что в игре тебе ни черта не светит, сядешь пригорюнившись, и тут она плюхается рядом, хлопает по плечу "эй, так неинтересно. давай еще" и дает тебе фору. и ты знаешь, что в итоге-то опять продуешь, но сама игра стоит того, чтобы попробовать, come whatever may.