Новая искренность и дождь в Симферополе
New Sincerity, "новая искренность" или метамодернизм. Все это термины крайне условные, но означают они вполне понятную вещь - возвращение внимания литературы, прошедшей университеты постмодерна, к человеческой психологии и событиям окружающей реальности. Это реинкарнация проблематики модерна и неоромантизма на принципиально ином уровне.
Но это в мировой литературе так.
Интересно, как можно быть искренним в современной России? Или на Украине? Если, скажем, твоя искренность не будет совпадать с официальной идеологемой и тебе искренне плевать на все эти скрепы, мову, религию, нацию, семейные ценности, незалежность и великую победу? Если ты искренне считаешь всяких представителей власти, "космонавтов" и прочих вооруженных патриотов фашистами, гопотой и бандитами, а сам думаешь о вещах обычных и, как нам рассказывают, грешных, но время от времени твои мысли озаряются странным сиянием меланхолической поэзии? Нельзя же вот так взять и все это рассказать. А если можно? Не пробовали?
Интересная штука искренность.
Здесь надо заметить, что культура, литература и прочая лицемерная публичная жизнь нашего подлого общества вызывают у меня полное неприятие, они лживы и сервильны. Века деспотии приучили здешних людей тщательно фильтровать базар и подвергать все, что они думают, пишут или говорят внутренней цензуре.
Здесь необходима революция сознания, полный отказ от ложных богов - архетипов и симулякров прошлого, которые мешают обществу развиваться. А это дело новой философии и новой литературы, которая, как ни странно, очень важна, поскольку цивилизация это текст. Сначала текст, затем свободы, удобства и прочие блага. Иначе не бывает. Без нового текста в башке никакая другая революция не поможет, любая следующая власть будет косплеить предыдущую.
Я убил авторитарного бога-начальника в своем сознании, вышвырнул на помойку гнусные заповеди родоплеменного строя, замочил своего внутреннего цензора и занялся делом.
Поэтому сегодня вот такая прогулка под зонтом по Симферополю с ностальгическими воспоминаниями о наркоманах и тусовщиках былых времен.
В Симфе дождь
В Симфе дождь. Я слышу голоса
В мокром шуме, многими воспетом.
Видишь, как заката полоса
Заливает нас нездешним светом.
Даже если праздновать невмочь,
Не давай развеяться угару.
Кто-то каждый день бухает скотч,
Кто-то собирает на "бояру".
В Симфе дождь. Гуляю под зонтом,
Вспоминая имя или номер.
Расскажу об этом и о том -
Тот торчит, а этот, слышал, помер.
Я привык смотреть на свет сквозь тьму
И скорбеть, прости, не слишком ловок.
Знаю, мир уронит по нему
Злые слезы маковых головок.
А один знакомый с "быстрых" слез,
Правда, к скоростям остался чуток -
Он купил бэушный Мерседес,
И на нем катает проституток.
В Симфе дождь. Вечерняя заря.
Через край бокалы клумб налиты.
С визгом убегая с Пушкаря,
По кафешкам прячутся Лолиты.
В Симфе перезвон хрустальных сфер
Льется песней ржавых водостоков.
Я сегодня точно Люцифер
И эстет не хуже, чем Набоков.
В Симфе дождь. Хожу с зонтом в руке,
Вспоминая, чем себя мы лечим.
Скучно жить на голом умняке -
Бросил пить, а удолбаться нечем.
Но летит к морям с материка
Вся тоска по мировой культуре.
В голове моей звенит строка,
И меня цепляет круче дури.
Кораблей, не выдержавших шторм,
Имена мерцают в списке длинном:
Ноксирон, беллоид, радедорм,
Сладкая микстура с кодеином.
Время угасило наш запал,
Мы цепи рассыпавшейся звенья.
Вот аптека, где я покупал
Волшебство и даже откровенье.
Под ногами плещется вода,
Пялится с билбордов мерзкий клован.
Городок не тот, что был тогда,
Он теперь изрядно подментован.
Облик дня грядущего суров.
Набивайте памятью карманы,
Дети симферопольских дворов -
Дьяволы, поэты, наркоманы.
Дома я включу старинный рок,
Буду слушать Моррисона Джима
И листать в сети под чифирок
Новости фашистского режима.