"Пеня ланча" (The Song of lunch")
Говоря почти маркетинговым языком, литература и кино давние соперники. Если в начале прошлого века двигающиеся картинки были просто забавой, то после мощного теоретического осмысления кино в 20-30-х годах, кинематограф расправил плечи и стал заявлять о себе как о новой форме сознания и новом искусства. Это бы не театр и не литература, это было кино.
Кино мужало, искало свой язык, завоевывало сердца и умы, и превратилось … в индустрию. Ужасно? Пожалуй, но весь этот ужас довольно закономерен. Однако, в нашей жизни всегда есть место не только подвигу, но и кино в самом высоком и смелом смысле. С литературой произошли схожие вещи, но не в том масштабе.
Но, кажется, я увлекся, поскольку хотел сказать немного о другом: несмотря на сходство и известное сотрудничество, литература и кино плохо уживаются. В том смысле, что как только режиссер отведет литературе много места, кино становится вторичным. Ведь если режиссер не показывает, а рассказывает, тем более, какой-то литературный первоисточник, то это скорее «литература для бедных», чем кино. И не последнюю роль в формировании такого ощущения создает закадровый текст.
Чарли Кауфман, оригинальный голливудский сценарист, и, думаю, очень неплохой, в «Адаптации» прямо говорит устами одного персонажа, что закадровый текст - это моветон. Хотя, надо сказать, в этой же ленте это табу им же и нарушается. Впрочем, правило не было бы правилом не будь исключений. Закадровый текст может играть самостоятельную роль и быть помощником кино, а не просто пояснять то, что «плохо» видно или склеивать сцены в неловком сценарии. Например, попытка Триера в «Догвиле» соединить литературу, театр и кино, просто требовала крепкого литературного текста, а совместная работа Алена Роба-Грийе и его тезки Рене над фильмом «В прошлом году в Мариенбаде» - беспримерный случай того, как текст не уступает визуальной части. Текст в этой ленте настолько мощный, что порой переигрывает кино на его же территории. При этом текст не описывал, а кадр не иллюстрировал.
«Песня ланча» из тех работ, где текст необходимый элемент всего произведения. «The Song of Lunch» - поэма Кристофера Рейда, пусть и не стихотворная, и не озвучить её текст было бы ошибкой. Следовательно, у режиссера Найала МакКормика было два варианта: либо создать видеоряд для текста, либо соединить текст и видео каким-то другим образом, как получилось у Роба-Грийе и Рене. Однако новых резонов у Найала МакКормика для текста и видео не нашлось, поэтому текст стал диктатором. Но вот в чём дело: текст слаженно сообщается с картинкой. Киноряд пластично поддается поэме, следуя её движению строго, сохраняя достоинство и самоценность. Скорее всего, дело в образах, которые создает режиссер, они не резонируют, а потому создают гармонию, единственно возможный эффект в этом случае. Элегия льется в своем ритме, а череда образом вторит ему. Поэтому текст может замедлять течение киновремени, заставлять киновзгляд остановиться на деталях и мимолетных переживаниях героя. Текст, по большому счету, лишил кино главного его свойства - стремительности, поэтому минутный ужин «бывших» превратился в почти часовую ленты. Хотя добавлю то самое «но», которое свойственно любой «ненормальной» (см. необычной) ситуации вроде этой - иногда меня посещала мысль, что передо мной образ снабженный инструкцией по пользованию - не лучший киноязык, полагаю.
Но я не хочу, чтобы форму посчитали главным достоинством «Песни ланча» и ещё больше не желаю, чтобы главной нотой был печальный мелодраматизм, так легко напускаемый любой элегией (ну, знаете, двое, «бывших», много лет, ужин и etc.). Как в любом достойном произведении искусства, частное существует не само по себе, а несет в себе общее. Так, ужин двух «бывших» становится историей о вечном конфликте между желанием вернуть прошлое, на крайний случай, попенять ему, и настойчивой энтропией нашего мира. Невозможно войти в одну реку дважды. И тоска по прошлому лишь укрепляет эту правду.
У Геннадия Шпаликова есть отличные строки:
По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне…
Увы, но прошлое в наших руках всегда готово рассыпаться как тонкий пергамент, как перезимовавшие прошлогодние листья, подсушенные весенним солнцем. И нам ничего не остается кроме как носить этот прах в нагрудном кармане.