Михаил Пчелинцев
Идея. 1959 г.
ХУЛИГАН АБСТРАКЦИОНИСТ ПЧЕЛИНЦЕВ
А еще хочется рассказать за Мишу Пчелинцева. К поэзии он имел самое непосредственное отношение. Большего количества стихов я мало от кого слышал. Был он политехником и, следовательно, другом Маркова и Киселева, И еще Натана Завельского. Миша и Натан стихов не писали, а были - аудиторией. Миша, к тому же - был и чтецом. От Николаса Гильена до Станека. И читал - превосходно.
С Мишей мы воссоединились уже не в 59-м году, а - в 62-м. С чего произошло воссоединение - я не помню. Полагаю, с поэзии и пива. Всю весну 62-го мы шустрили на пару. Миша, помимо гениальных фотографий, был человек мудрый и предусмотрительный. Во время денежной реформы 60-го года, когда все кинулись менять старые деньги на новые, Миша кинулся домой и поменял все бумажки на СТАРОЕ серебро, которое еще функционировало /10:1/. Набрал цельный мешочек. И мы были обеспечены.
Утром мы соображали двугривенный новыми /пачка кодеина - 9 копеек и маленькая пива - 11, на двоих/. После этого мы начинали шустрить. (...)
В эту же самую весну нас обоих взяли, разумеется, по блату, рабочими в ленскую экспедицию ВНИГРИ, нефтяного института, располагавшегося в здании с парадным подъездом, описанным поэтом Н.А.Некрасовым несколько ранее. Квартир напротив у нас не было /у нас вообще не было квартир, а каждый из нас делил одну комнату с матушкой, отчего много времени мы проводили на свежем воздухе/, у парадного же подъезда мы размышляли, в основном, об выпить. (...)
Вот в экспедиции, помимо обычных подвигов на базе, плывет Миша на кунгасах по Вилюю, выходит в один тихий день на палубу и начинает падать в воду. Его вытаскивают, а он снова падает. Потом разделся и начал сушиться. Сидит на крыше каюты и руками как бабочку ловит, это он трешку, заначенную от меня еще в Якутске, сушиться положил, и поймать никак не может. А начальница в ужасе и ничего не понимает: спиртным от него не пахнет, до ближайшего жилья 500 км, а Миша на ногах не стоит. Потом нашли у него в кармане пачку из-под нембутала, успокоились. (...)
Лапландия. 1959 г.
Миллион лет. 1959 г.
Влюблен был Миша в Ленку Акульшину, студентку и комсомолку, секретаря комсомольской организации курса. Миша у нее все парадное стихами Пастернака исписал - все, кроме "царицы Спарты", стерла. А Миша там и ночевал, у нее в парадной. (...) Миша как-то где-то тюбиков 20 красной масляной краски свистнул, и мы ей весь желтенький фасад ее именем расписали: "Ленка", "Алёнка ты" и "Леенок" /Миша по пьяни два "е" написать умудрился!/. Потом надписи соскоблили, но они остались белые. (...)
Миша страдал "клептосвинией", и без отвертки из дому не выходил. Мне он подарил табличку "Уполномоченный КГБ по Ленинскому району", он ее прямо с кабинету свинтил, но под полой она у него немного треснула, и вторую - "Просьба соблюдать полную тишину", эту он за спиной дежурного милиционера в Публичке свинтил, эту я повесил у себя в коммунальном сортире, прямо перед носом, отчего соседи очень возмущались.
Помимо этого Миша был талантливым физиком-теоретиком, у него уже на первом курсе работы печатались, но путем поэзии и Ленки, а потом Розочки, сошел на нет.
Его же фотографии 58-59 года, по возможности, приведены здесь. Названия он давал им - поэтические. Но глаз у него был - фотографа. Снимает он обледеневшую щель между стенкой и водосточной трубой, переворачивает и называет "Лапландия". И действительно, скалы, лед, гейзеры /хотя гейзеров в Лапландии нет. Это он перепутал. С Исландией./ Или - снимает лампочку сквозь бахрому абажура, поворачивает - "Чужое солнце". И действительно, лианы какие-то, солнце тусклое - Венера! Эту фотографию у меня спёр Кривулин /это для историков, чтоб знали, где искать/. И портреты он делал превосходные, характерные.
Но фотографией, как и физикой, заниматься он перестал. Стихов же никогда не писал. Знал зато.
К. Кузьминский
Автопортрет. 1959 г.
Фрагменты текста и Фотографии с сайта "Антология новейшей русской поэзии у Голубой лагуны в 5 томах"
P.S. Пост о выставке Под парашютом пополнился новыми фотографиями и воспоминаниями К. Кузьминского