"Последняя жертва". Интервью с А.В.Любимовым
С 1 октября по 2 ноября 2015 года в Самарской области проводился областной конкурс литературно-творческих работ "Куйбышев - запасная столица", посвящённого 74-летию истоического парада в г.Куйбышеве 7 ноября 1941 года. Учредителем областного конкурса является министерство образования и науки Самарской области, организатором конкурса - Самарский Дворец детского и юношескоготворчества. В двух номинациях конкурса - "Интервью с ветераном" и "Очерк" принимают участие учащиеся 10-х классов нашей школы Елизавета Гринь и Владислав Вашуркин. Ниже - их работы в этом конкурсе.
ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА
(апрель сорок пятого).
Интервью с участником Великой Отечественной войны, тружеником тыла Любимовым Александром Владимировичем.
Автор - Вашуркин Владислав, 10-А класс МБОУ СОШ № 12 г.о. Самара
Вашуркин Владислав (далее - В.В.): Александр Владимирович, последний бой - он действительно оказался трудный самый?
Любимов Александр Владимирович (далее - Л.А.): Это - истинная правда, тонко подмеченная поэтом. Для моего огнеметного взвода такой бой произошел в Австрии, когда до Победы оставалось менее двух недель. Он был самым тяжелым и кровавым в его боевой истории. Я буду говорить только о бое 1-го взвода 1-ой роты 7-го ООБ (отдельный огнеметный батальон), командиром которого я в то время был. В военно-исторической литературе об огнеметчиках мало что сказано. Поэтому необходимо дать небольшое пояснение. Воинская часть - ООБ имел на вооружении фугасные огнеметы (ФОГи), ружья ПТР, противотанковые гранаты, автоматы ППД и по две грузовые автомашины на каждый взвод.
В.В.: Александр Владимирович, у вас довольно редкая воинская специальность. Расскажите о предназначении этого рода войск.
Л.А.: По Уставу основная задача ООБ: создание прочной противотанковой обороны, как в боевых порядках пехоты, так и самостоятельно. ООБ, как и противотанковая артиллерия, обладая высокой маневренностью, входил в резерв Командующих армией и оперативно направлялся ими на прикрытие танкоопасных направлений, возникающих в ходе сражения.
В.В.: Александр Владимирович, вы воевали в составе 3-гоУкраинского фронта?
Л.А.: К концу апреля 1945 года 3-й Украинский фронт выполнил все свои стратегические задачи:
-освободил Белград (октябрь 1944 г.);
-вместе со 2-м Украинским фронтом после тяжелых боев овладел Будапештом (февраль 1945 г.);
- в районе озер Балатон и Веленце отразил самое последнее (как утверждают историки) контрнаступление вермахта (март 1945 г.);
- вместе со 2-м Украинским фронтом взял Вену (апрель 1945 г.)
В.В.: Прошло 70 лет после событий победной весны 1945 года. Как они сохранились в Вашей памяти?
Л.А.: Хорошо сохранились! После взятия Вены несколько дней шла зачистка города от мелких очагов сопротивления. Завершив ее, войска двинулись на Запад, и наш ООБ тоже. На марше мой взвод ехал на машинах во главе колонны (как это принято на марше). На первой машине - личный состав, на второй - ФОГи. Мы уже переехали перевал и спускались по длинной, узкой и извилистой серпантине в сторону Линца, куда устремились и американцы.
Вдруг колонну обгоняет на Виллисе наш начальник штаба и приказывает немедленно повернуть колонну обратно. На узкой дороге машину повернуть обратно можно было только на очередном крутом изгибе серпантины. Мы спешились, и водитель сумел быстро развернуть машину. Сев в кузов, взвод последовал за начальником штаба. Машина с ФОГами задержалась на развороте. На перевале Начштаба приказал последней шедшей в колонне машине с ФОГами следовать за нами и не отставать ни на секунду.
«Ого! - мелькнуло в голове, - значит где-то прорвались немецкие танки». Виллис Начштаба увеличил скорость, и мы понеслись обратно на восток в сторону Дуная. Придунайская природа, просыпаясь, уже зеленела, но сейчас не радовала - в душе нарастала затаенная тревога. Если весь батальон повернули, значит, будет дело… На горизонте появилась голубая полоска - Дунай. Почти влетаем в населенный пункт и к берегу. У причала пыхтят катера, а на поверхности воды Дуная возникают фонтаны. Их много - фашисты рьяно обстреливают переправу. Пока Начштаба разговаривал с дежурным офицером, мы, оглядываясь, оценивали обстановку.
Вернувшись, Начштаба отдает мне приказ: «Твой взвод поступает в полное распоряжение командира стрелкового полка (номер которого я забыл) до конца боя. На той стороне от дежурного офицера получишь карту и задание - в каком батальоне и где займешь оборону в его боевом порядке. Снимите с машины по два ФОГа на отделение и марш вон на тот катер». Хотя Дунай был намного уже Волги у нашего города, и катер шел быстро, но эти минуты переправы казались бесконечно долгими. На берегу - огромный вздох облегчения и натянутые улыбки: случись что, на берегу хоть похоронят в земле, а там …. Я доложил дежурному офицеру о прибытии. Он спросил: «Вы знаете, что поступаете в полное распоряжение нашего полка?» «Да, знаю», - ответил я. Он дал мне карту, нанес на нее расположение батальона, с которым нам вместе предстоит держать оборону от прорвавшегося из окружения противника.
Мы двинулись в путь. И вскоре вышли на окраину городка, прямо на КП комбата. К сожалению, фамилию майора я не запомнил, как и номер его полка. После боя наградные листы на меня и солдат взвода писал именно он. Так было положено в те времена. Познакомились. Он крепко пожал мне руку, как-то по-особенному улыбнулся и сразу расположил к себе (чувствовался боевой опыт).
Спросил по-деловому: «Сколько у тебя народу?».
- «Тридцать три».
- «Ребята, смотрите, - он обратился к своим, - у «младшого» - 33, а у майора - чуть больше роты. Ну, молодцы, вот это удружили, вовремя подоспели».
А дальше пошел деловой разговор. Из него я узнал, что мы сейчас в зоне действий 2-го Украинского фронта, захлопываем «мешок» для двух или трех-четырех дивизий противника. По радиоперехвату было установлено, что они, сгруппировавшись, создали ударный кулак для форсирования Дуная в этом месте, и дальше через перевал спустятся в долину рядом с городом Линц и там сдадутся в плен американцам.
Ночью разведрота полка переправилась втихую через Дунай, где нужно - сняла часовых, подала светосигнал. Затемно переправилось несколько рот, С рассветом завязался скоротечный жаркий бой с потерями и у нас. Фашистский гарнизон был выбит. Остатки его бежали, а стрелковый полк стал занимать круговую оборону до подхода войск 2-го украинского фронта.
Когда рассвело, противник открыл артобстрел переправы. Комбат указал мне участок обороны. Мы выбрали огневые позиции, установили ФОГи и приготовились к отражению атак. Долго ждать не пришлось. И нам, и противнику было одинаково ясно - если он сегодня или наступающей ночью не разрушит нашу пока еще не окрепшую оборону, ему из «мешка» не выбраться.
В разных местах послышались короткие перестрелки - искали слабые места в обороне. Дошло и до нас. Пока без потерь. Сообщили место, где будут собирать тяжелораненых. Нанес его на карту.
Ближе к вечеру далеко вправо от нас вспыхнула сильная стрельба. Звуки ее нарастали, значит, двигаются к нам. Вскоре на дороге появился вражеский бронетранспортер. Он, огрызаясь пулеметами, мчался прямо на нас и приближался к зоне огня ФОга, ближайшего к его ходу. Подорвали ФОГ, но на секунду раньше. Пламя пролетело перед носом БТР. Тот мгновенно повернул в сторону и стал удаляться от нас. Били по нему из ПТР, но безуспешно. Наступила тишина, а комбат отдает команду: «Приготовиться к бою, патроны беречь, магазины дозаправить». Что я мог сказать майору? По штатному расписанию во взводе 50 ФОГов - это 100-150 метров дороги покрывается сплошной линией огня. У нас их только 6, а бой еще впереди. Мы уже понесли первую потерю: убит Королев, рядовой, ему было за 50 - самый пожилой во взводе. Вечерело. Майор не ошибся. Остатки гарнизона сгруппировались и пошли в лобовую атаку. Местность на окраине городка была в рытвинах, удобная для сближения. Вот и ринулись на нас.
В жаркой перестрелке отбились. ФОГи берегли. Бывший около меня солдат, узбек по прозвищу «Навои» был ранен в голову. Перевязав его, я отдал распоряжение двум «сынам полка» нашего взвода сопроводить раненого на сборный пункт, и у дежурного офицера на переправе узнать, где наше руководство и передать ему, что нам нужно питание и ФОГи. У нас у всех уже «сосало под ложечкой». Завтрак был в 6.30, потом марш на машинах и … приплыли сюда. Чуть-чуть успокаивало то, что и батальон тоже без обеда, но патроны и гранаты им уже доставили, ведь они с утра в бою.
Стемнело. Затихла стрельба. Ночь прошла тревожно - все ждали ночной атаки.
С утра перестрелка возобновилась, но чувствовалось, что враг уже не сможет атаковать. Увы, появился снайпер (или снайперы). Уже есть жертвы и в батальоне, и у нас. Убит рядовой Хацкилев. Нет и Суворова - крепыша, учившегося грамоте в окопах Карелии. Да, да. Там он научился читать и писать - житель Мещерской глубинки. Не буду в деталях повторять события дня. Они схожи со вчерашними. Были факты и фактики. Была кровь и слезы. Да, на опаленных войной мужских лицах были слезы: на их глазах погибали фронтовые друзья, их многолетние друзья по окопам. И была злоба до скрежета зубов. Не подходили только войска 2-го Украинского фронта. Мы их очень ждали.
Когда солнце давно уже пошло на убыль, в батальон принесли ведра с супом. Комбат распорядился дать огнеметчикам полтора ведра - по половинке на отделение. Хлеба не было. Конечно, маловато было, но и за это спасибо - ведь почти 2 дня без еды.
…Уже более 3-х часов молчал противник. Майор забеспокоился: что враг задумал? Нужна разведка. Мой помкомвзвода Кузнецов попросил направить его. Дали ему людей. Уходили они осторожно, перебежками. Долго их не было. Наконец, разведка появилась. Они шли открыто, что-то разглядывая в руках. Значит, противник ушел. Подходя к нам, они остановились, опять что-то разглядывая. Вдруг из строения, которое они уже миновали, раздался выстрел. Старший сержант упал. Солдаты сбросили с плеча автоматы и залпом дали короткие очереди по строению. Двое подхватили раненого на руки и побежали к нам. Не дожидаясь какой-либо команды, двое других солдат на позиции подхватили Кузнецова из рук запыхавшихся, и еще двое побежали за ними к медпункту. Чередуясь на ходу, быстро доставили его на место. Там оказали ему первую помощь. Вернувшись на передовую, солдаты доложили, что пуля пробила старшему сержанту обе щеки, повредила язык - потому так много крови. Из медпункта его сразу же отправили на катере на другой берег в госпиталь. Позже мы узнали, что спасти жизнь старшему сержанту Кузнецову врачи не смогли. Знаю, что комбат представил его к награждению орденом «Боевого Красного Знамени». Старший сержант Кузнецов - помощник (и заместитель) командира взвода был призван в РККА перед войной. Прошел всю Отечественную и погиб, чуть-чуть не дотянув до Победы.
В боевой истории 1-го взвода 1-ой роты 7-го Отдельного огнеметного батальона смерть Кузнецова, вчера еще отличившегося в бою, стала последней жертвой в Великой Отечественной войне в бою за переправу между городами Корнейбург и Клостернейбург.
… Каждый раз 9 мая, когда я молча, стоя, поднимаю стопку горькой в память о тех, кто не пришел с войны, в моей памяти всплывает окровавленное лицо и одежда Кузнецова. С годами облик его затушевался, но кровавое пятно никогда не сотрется, не поблекнет, не исчезнет. Ведь это была последняя жертва войны на моих глазах. Больше нам стрелять не пришлось.
В.В.: Александр Владимирович, я очень надеюсь, что запись нашей беседы найдёт своего читателя. Что бы вы хотели ему передать?
Л.А.: Дорогой мой читатель! Знай, что все это я рассказал потому, что в сегодняшнем 70-летии мира есть частичка, нет, микрочастичка труда и вся жизнь солдат моего взвода, в 45-м не вернувшихся домой с фронта.
Вспоминай о них в День Победы, ведь мое поколение уже на финише!
Принимай эстафету!
Честь имею.
ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА
(апрель сорок пятого).
Интервью с участником Великой Отечественной войны, тружеником тыла Любимовым Александром Владимировичем.
Автор - Вашуркин Владислав, 10-А класс МБОУ СОШ № 12 г.о. Самара
Вашуркин Владислав (далее - В.В.): Александр Владимирович, последний бой - он действительно оказался трудный самый?
Любимов Александр Владимирович (далее - Л.А.): Это - истинная правда, тонко подмеченная поэтом. Для моего огнеметного взвода такой бой произошел в Австрии, когда до Победы оставалось менее двух недель. Он был самым тяжелым и кровавым в его боевой истории. Я буду говорить только о бое 1-го взвода 1-ой роты 7-го ООБ (отдельный огнеметный батальон), командиром которого я в то время был. В военно-исторической литературе об огнеметчиках мало что сказано. Поэтому необходимо дать небольшое пояснение. Воинская часть - ООБ имел на вооружении фугасные огнеметы (ФОГи), ружья ПТР, противотанковые гранаты, автоматы ППД и по две грузовые автомашины на каждый взвод.
В.В.: Александр Владимирович, у вас довольно редкая воинская специальность. Расскажите о предназначении этого рода войск.
Л.А.: По Уставу основная задача ООБ: создание прочной противотанковой обороны, как в боевых порядках пехоты, так и самостоятельно. ООБ, как и противотанковая артиллерия, обладая высокой маневренностью, входил в резерв Командующих армией и оперативно направлялся ими на прикрытие танкоопасных направлений, возникающих в ходе сражения.
В.В.: Александр Владимирович, вы воевали в составе 3-гоУкраинского фронта?
Л.А.: К концу апреля 1945 года 3-й Украинский фронт выполнил все свои стратегические задачи:
-освободил Белград (октябрь 1944 г.);
-вместе со 2-м Украинским фронтом после тяжелых боев овладел Будапештом (февраль 1945 г.);
- в районе озер Балатон и Веленце отразил самое последнее (как утверждают историки) контрнаступление вермахта (март 1945 г.);
- вместе со 2-м Украинским фронтом взял Вену (апрель 1945 г.)
В.В.: Прошло 70 лет после событий победной весны 1945 года. Как они сохранились в Вашей памяти?
Л.А.: Хорошо сохранились! После взятия Вены несколько дней шла зачистка города от мелких очагов сопротивления. Завершив ее, войска двинулись на Запад, и наш ООБ тоже. На марше мой взвод ехал на машинах во главе колонны (как это принято на марше). На первой машине - личный состав, на второй - ФОГи. Мы уже переехали перевал и спускались по длинной, узкой и извилистой серпантине в сторону Линца, куда устремились и американцы.
Вдруг колонну обгоняет на Виллисе наш начальник штаба и приказывает немедленно повернуть колонну обратно. На узкой дороге машину повернуть обратно можно было только на очередном крутом изгибе серпантины. Мы спешились, и водитель сумел быстро развернуть машину. Сев в кузов, взвод последовал за начальником штаба. Машина с ФОГами задержалась на развороте. На перевале Начштаба приказал последней шедшей в колонне машине с ФОГами следовать за нами и не отставать ни на секунду.
«Ого! - мелькнуло в голове, - значит где-то прорвались немецкие танки». Виллис Начштаба увеличил скорость, и мы понеслись обратно на восток в сторону Дуная. Придунайская природа, просыпаясь, уже зеленела, но сейчас не радовала - в душе нарастала затаенная тревога. Если весь батальон повернули, значит, будет дело… На горизонте появилась голубая полоска - Дунай. Почти влетаем в населенный пункт и к берегу. У причала пыхтят катера, а на поверхности воды Дуная возникают фонтаны. Их много - фашисты рьяно обстреливают переправу. Пока Начштаба разговаривал с дежурным офицером, мы, оглядываясь, оценивали обстановку.
Вернувшись, Начштаба отдает мне приказ: «Твой взвод поступает в полное распоряжение командира стрелкового полка (номер которого я забыл) до конца боя. На той стороне от дежурного офицера получишь карту и задание - в каком батальоне и где займешь оборону в его боевом порядке. Снимите с машины по два ФОГа на отделение и марш вон на тот катер». Хотя Дунай был намного уже Волги у нашего города, и катер шел быстро, но эти минуты переправы казались бесконечно долгими. На берегу - огромный вздох облегчения и натянутые улыбки: случись что, на берегу хоть похоронят в земле, а там …. Я доложил дежурному офицеру о прибытии. Он спросил: «Вы знаете, что поступаете в полное распоряжение нашего полка?» «Да, знаю», - ответил я. Он дал мне карту, нанес на нее расположение батальона, с которым нам вместе предстоит держать оборону от прорвавшегося из окружения противника.
Мы двинулись в путь. И вскоре вышли на окраину городка, прямо на КП комбата. К сожалению, фамилию майора я не запомнил, как и номер его полка. После боя наградные листы на меня и солдат взвода писал именно он. Так было положено в те времена. Познакомились. Он крепко пожал мне руку, как-то по-особенному улыбнулся и сразу расположил к себе (чувствовался боевой опыт).
Спросил по-деловому: «Сколько у тебя народу?».
- «Тридцать три».
- «Ребята, смотрите, - он обратился к своим, - у «младшого» - 33, а у майора - чуть больше роты. Ну, молодцы, вот это удружили, вовремя подоспели».
А дальше пошел деловой разговор. Из него я узнал, что мы сейчас в зоне действий 2-го Украинского фронта, захлопываем «мешок» для двух или трех-четырех дивизий противника. По радиоперехвату было установлено, что они, сгруппировавшись, создали ударный кулак для форсирования Дуная в этом месте, и дальше через перевал спустятся в долину рядом с городом Линц и там сдадутся в плен американцам.
Ночью разведрота полка переправилась втихую через Дунай, где нужно - сняла часовых, подала светосигнал. Затемно переправилось несколько рот, С рассветом завязался скоротечный жаркий бой с потерями и у нас. Фашистский гарнизон был выбит. Остатки его бежали, а стрелковый полк стал занимать круговую оборону до подхода войск 2-го украинского фронта.
Когда рассвело, противник открыл артобстрел переправы. Комбат указал мне участок обороны. Мы выбрали огневые позиции, установили ФОГи и приготовились к отражению атак. Долго ждать не пришлось. И нам, и противнику было одинаково ясно - если он сегодня или наступающей ночью не разрушит нашу пока еще не окрепшую оборону, ему из «мешка» не выбраться.
В разных местах послышались короткие перестрелки - искали слабые места в обороне. Дошло и до нас. Пока без потерь. Сообщили место, где будут собирать тяжелораненых. Нанес его на карту.
Ближе к вечеру далеко вправо от нас вспыхнула сильная стрельба. Звуки ее нарастали, значит, двигаются к нам. Вскоре на дороге появился вражеский бронетранспортер. Он, огрызаясь пулеметами, мчался прямо на нас и приближался к зоне огня ФОга, ближайшего к его ходу. Подорвали ФОГ, но на секунду раньше. Пламя пролетело перед носом БТР. Тот мгновенно повернул в сторону и стал удаляться от нас. Били по нему из ПТР, но безуспешно. Наступила тишина, а комбат отдает команду: «Приготовиться к бою, патроны беречь, магазины дозаправить». Что я мог сказать майору? По штатному расписанию во взводе 50 ФОГов - это 100-150 метров дороги покрывается сплошной линией огня. У нас их только 6, а бой еще впереди. Мы уже понесли первую потерю: убит Королев, рядовой, ему было за 50 - самый пожилой во взводе. Вечерело. Майор не ошибся. Остатки гарнизона сгруппировались и пошли в лобовую атаку. Местность на окраине городка была в рытвинах, удобная для сближения. Вот и ринулись на нас.
В жаркой перестрелке отбились. ФОГи берегли. Бывший около меня солдат, узбек по прозвищу «Навои» был ранен в голову. Перевязав его, я отдал распоряжение двум «сынам полка» нашего взвода сопроводить раненого на сборный пункт, и у дежурного офицера на переправе узнать, где наше руководство и передать ему, что нам нужно питание и ФОГи. У нас у всех уже «сосало под ложечкой». Завтрак был в 6.30, потом марш на машинах и … приплыли сюда. Чуть-чуть успокаивало то, что и батальон тоже без обеда, но патроны и гранаты им уже доставили, ведь они с утра в бою.
Стемнело. Затихла стрельба. Ночь прошла тревожно - все ждали ночной атаки.
С утра перестрелка возобновилась, но чувствовалось, что враг уже не сможет атаковать. Увы, появился снайпер (или снайперы). Уже есть жертвы и в батальоне, и у нас. Убит рядовой Хацкилев. Нет и Суворова - крепыша, учившегося грамоте в окопах Карелии. Да, да. Там он научился читать и писать - житель Мещерской глубинки. Не буду в деталях повторять события дня. Они схожи со вчерашними. Были факты и фактики. Была кровь и слезы. Да, на опаленных войной мужских лицах были слезы: на их глазах погибали фронтовые друзья, их многолетние друзья по окопам. И была злоба до скрежета зубов. Не подходили только войска 2-го Украинского фронта. Мы их очень ждали.
Когда солнце давно уже пошло на убыль, в батальон принесли ведра с супом. Комбат распорядился дать огнеметчикам полтора ведра - по половинке на отделение. Хлеба не было. Конечно, маловато было, но и за это спасибо - ведь почти 2 дня без еды.
…Уже более 3-х часов молчал противник. Майор забеспокоился: что враг задумал? Нужна разведка. Мой помкомвзвода Кузнецов попросил направить его. Дали ему людей. Уходили они осторожно, перебежками. Долго их не было. Наконец, разведка появилась. Они шли открыто, что-то разглядывая в руках. Значит, противник ушел. Подходя к нам, они остановились, опять что-то разглядывая. Вдруг из строения, которое они уже миновали, раздался выстрел. Старший сержант упал. Солдаты сбросили с плеча автоматы и залпом дали короткие очереди по строению. Двое подхватили раненого на руки и побежали к нам. Не дожидаясь какой-либо команды, двое других солдат на позиции подхватили Кузнецова из рук запыхавшихся, и еще двое побежали за ними к медпункту. Чередуясь на ходу, быстро доставили его на место. Там оказали ему первую помощь. Вернувшись на передовую, солдаты доложили, что пуля пробила старшему сержанту обе щеки, повредила язык - потому так много крови. Из медпункта его сразу же отправили на катере на другой берег в госпиталь. Позже мы узнали, что спасти жизнь старшему сержанту Кузнецову врачи не смогли. Знаю, что комбат представил его к награждению орденом «Боевого Красного Знамени». Старший сержант Кузнецов - помощник (и заместитель) командира взвода был призван в РККА перед войной. Прошел всю Отечественную и погиб, чуть-чуть не дотянув до Победы.
В боевой истории 1-го взвода 1-ой роты 7-го Отдельного огнеметного батальона смерть Кузнецова, вчера еще отличившегося в бою, стала последней жертвой в Великой Отечественной войне в бою за переправу между городами Корнейбург и Клостернейбург.
… Каждый раз 9 мая, когда я молча, стоя, поднимаю стопку горькой в память о тех, кто не пришел с войны, в моей памяти всплывает окровавленное лицо и одежда Кузнецова. С годами облик его затушевался, но кровавое пятно никогда не сотрется, не поблекнет, не исчезнет. Ведь это была последняя жертва войны на моих глазах. Больше нам стрелять не пришлось.
В.В.: Александр Владимирович, я очень надеюсь, что запись нашей беседы найдёт своего читателя. Что бы вы хотели ему передать?
Л.А.: Дорогой мой читатель! Знай, что все это я рассказал потому, что в сегодняшнем 70-летии мира есть частичка, нет, микрочастичка труда и вся жизнь солдат моего взвода, в 45-м не вернувшихся домой с фронта.
Вспоминай о них в День Победы, ведь мое поколение уже на финише!
Принимай эстафету!
Честь имею.