О Леониде Блехере и моей теще
При обсуждении новости о погибшем в Крыму сенаторе РФ, leonid_b заметил следующее:
Дело не в морали, а в более общих человеческих характеристиках. В степени освинения, что ли... Вернее, так: раньше, если человек так реагировал на гибель другого в результате несчастного случая, его точно считали либо свиньёй, либо совсем одуревшим от какого-то воздействия, внешнего или внутреннего. И одёргивали. Но сейчас это не так. Вполне приличные люди, по крайней мере с виду, могут на голубом глазу публично говорить, что им погибшего не жалко, и их никто ниоткуда не гонит ссаными тряпками. Нравы, как мы видим, сильно изменились.
Я в ответ привел историю про мою тещу, которая радовалась смерти Сталина и призывала радоваться друзей и родственников. Правда, Иосиф Виссарионович сдох не от несчастного случая, а от болезни - но мне кажется, что моя теща реагировала бы точно так же, ежели бы ему кирпич на голову упал. Так что Леонид Блехер тут не совсем прав: в данной области нравы не особенно изменились по крайней мере с 1953 года.
Это напомнило мне еще одну историю про Сталина и мою тещу. Кажется, я ее рассказывал уже, но можно и повторить. Так вот, после того, как объявили о смерти Сталина, траурные митинги проводили везде, в том числе и в школе, где работала будущая теща. Всех собрали в зале. И вдруг директор попросил подняться молоденькую учительницу - как вы уже догадались, именно ее. Зачем он вызвал на трибуну, да еще без подготовки, совсем зеленую девушку, - не могу сказать. А у нее, как я уже сказал, настроение было совсем не траурное.
Она поднялась на трибуну и хорошо поставленным преподавательским голосом сказала: "Наше горе велико. Оно настолько велико, что я не нахожу слов". И ушла обратно в зал.