О культуре на закате империи
Оруэлл в одном из эссе замечает, что единственный в то время (1930е--1940е годы) в Британской империи журнал, полностью посвящённый поэзии, издавался в Индии индийцами. На английском языке. Об английской поэзии.
Это напомнило мне фразу Чехова о том, что почти единственный читатель провинициальных российских библиотек - молодой еврей. Важно понять, что в то время еврей был ещё дальше от русской культуры, чем индиец - от английской. Дед или даже отец этого курчавого читателя говорил только на идиш, да и сам он, скорее всего, говорил по-русски с акцентом. Не меньшим, чем акцент индийца. Местечко было экзотическим, чужим, окраиной.
Это, похоже, общий сюжет: на закате империи "высоколобая" культура метрополии становится куда интереснее для культурных окраин, чем для самого центра. Окраина видит в ней символ прогресса, возможности "стать белым человеком". А сами "белые люди" уже успели разочароваться и устать. Как с игрой в крикет: в колониальные времена это была игра британских офицеров в Индии. Теперь в самой Британии в неё играют с куда меньшим энтузиазмом, чем в Индии, Пакистане, Шри Ланке. А там крикет стал чем-то вроде футбола для европейцев: национальным сумасшествием.
Насколько прочна эта абсорбция культуры окраинами империи? Оруэлл полагал, что вскоре после независимости Индии "англо-индийская" литература исчезнет. Он ошибался: достаточно вспомнить Рашди, Нараяна, Рой, - чтобы понять, что эта литература живёт прекрасно. Кстати, и в крикет жители Вест Индий играют теперь не хуже британских учителей. А о волне еврейских писателей в русской литературе, и прозе, и поэзии, и говорить не приходится.
Почему-то всегда последним героем Рима становится варвар Аэций. Впрочем, чужой "за каких-нибудь триста лет тоже станет Римом" (Елена Михайлик)