"Шаги мои легче пуха, я умею скользить как змея
прикосновения мои нежны, словно лепестки роз..."
Так можно сказать о любом человеке в этом мире, даже если он- Коля Валуев, но никак не обо мне.
Кукусики!
Не волнуйтесь, я кратенько: сегодня, собираясь на работу, я элегантным жестом натягивала чулок на свое левое копыто. Ничто не предвещало.Но все же в последний момент несчастные двадцать дэн не выдержали моей страсти, громко треснули в районе резинки, образовав неприглядного вида дырень размером с пятак, и дали стрекача вниз до щиколотки.
- Твваю мать- подумала я злобным шепотом и приступила к натягиванию белых штанов, специально накануне стописятпятый раз тщательно постиранных мною в отбеливателе "для плезиру". Ничто не предвещало.
-КРКККККЦЦЦЦ- сказали штаны и подразнили меня свежей дырой аккурат над левым задним карманом.
-Епишкин пулемет-резюмировала я, заправляя водолазку в трусы, давая тем самым понять, что красоту ничем не испортишь и белому быть.
Потом я решила накрасить глаза черным карандашом. Все указывало на то, что глаз должен быть выколот. Но нет. Карандаш выпал из моей цепкой культяпки, развил приличную скорость и сделал мне очень неприятно в области костяшки правого указательного пальца. Спасибо, не убил. Поклон.
Как ни странно, больше я сегодня ничего не порвала ни себе, ни на себе, так, пару синяков на проходной поставила об железный пандус, но это пустяки, даже приятно, что после десятиминутной прогулки этим жарким июльским полднем моя бесчулочная нога не потеряла чувствительность, в отличие от, к примеру, лица.
Однако, на всякий случай все равно ни к чему не прикасаюсь. Ну мало ли чо.
Пис.
Так можно сказать о любом человеке в этом мире, даже если он- Коля Валуев, но никак не обо мне.
Кукусики!
Не волнуйтесь, я кратенько: сегодня, собираясь на работу, я элегантным жестом натягивала чулок на свое левое копыто. Ничто не предвещало.Но все же в последний момент несчастные двадцать дэн не выдержали моей страсти, громко треснули в районе резинки, образовав неприглядного вида дырень размером с пятак, и дали стрекача вниз до щиколотки.
- Твваю мать- подумала я злобным шепотом и приступила к натягиванию белых штанов, специально накануне стописятпятый раз тщательно постиранных мною в отбеливателе "для плезиру". Ничто не предвещало.
-КРКККККЦЦЦЦ- сказали штаны и подразнили меня свежей дырой аккурат над левым задним карманом.
-Епишкин пулемет-резюмировала я, заправляя водолазку в трусы, давая тем самым понять, что красоту ничем не испортишь и белому быть.
Потом я решила накрасить глаза черным карандашом. Все указывало на то, что глаз должен быть выколот. Но нет. Карандаш выпал из моей цепкой культяпки, развил приличную скорость и сделал мне очень неприятно в области костяшки правого указательного пальца. Спасибо, не убил. Поклон.
Как ни странно, больше я сегодня ничего не порвала ни себе, ни на себе, так, пару синяков на проходной поставила об железный пандус, но это пустяки, даже приятно, что после десятиминутной прогулки этим жарким июльским полднем моя бесчулочная нога не потеряла чувствительность, в отличие от, к примеру, лица.
Однако, на всякий случай все равно ни к чему не прикасаюсь. Ну мало ли чо.
Пис.