Плантаторы и пуритане: два типа английской колонизации Америки в картинках
Оригинал взят у perfume007 в Плантаторы и пуритане: два типа английской колонизации Америки в картинках
Юг и Север современных США колонизировался двумя разными способами. Юг заселялся плантаторами, которым вскоре потребовались «крепостные», а затем и рабы. Север же - религиозными фанатиками и протокапиталистами, разбогатевшими на ловле рыбы. Этот дуализм определяет жизнь США и сегодня. Идея разбить «насаждения» в Америке, как и в Ирландии, относится к эпохе Елизаветы. Как обычно, желание подражать Испании - и боязнь быть превзойденным Францией - убедили корону поддержать это начинание. В 1578 году девонширский дворянин Хамфри Гилберт получил патент от королевы на колонизацию свободных земель к северу от испанской Флориды. Девять лет спустя было основано первое британское поселение в Северной Америке - на острове Роанок, к югу от Чесапикского залива, там, где сейчас стоит город Китти-Хок. К этому времени испанская и португальская колонизация Центральной и Южной Америки шла уже почти сто лет.
Один из самых важных вопросов истории Нового времени таков: почему заселение североевропейцами Северной Америки привело к иным результатам, нежели освоение Южной Америки южноевропейцами? Поиски золота и серебра быстро сменились интересом к сельскохозяйственным культурам. В Новом Свете уже произрастали: кукуруза, картофель, батат, помидоры, ананасы, какао и табак. Там можно было выращивать и культуры, завезенные с других материков: пшеницу, рис, сахарную свеклу, бананы и кофе. Ко всему прочему производительность сельского хозяйства выросла благодаря распространению в Новом Свете неизвестных там прежде свиней, крупного рогатого скота, овец, коз, лошадей, кур. Однако гибель примерно 75% коренного населения (случай Латинской Америки) из-за болезней, принесенных европейцами (оспы, кори, гриппа и сыпного тифа), а после африканцами (особенно желтой лихорадки), создавала хроническую нехватку рабочих рук. Это делало крупномасштабную иммиграцию в Новый Свет не только возможной, но и желательной.
Виргиния вселяла большие надежды. Говорили, например, что она родит «все плоды Европы, Африки и Азии». Поэт Майкл Дрейтон назвал Виргинию «единственным раем на земле». Считали, что земля там будет течь молоком и медом. В отличие от Ирландии сельское хозяйство там нужно было начинать на пустом месте, а прежде чем получить первый урожай, нужно было решить продовольственную проблему.
Колонизация Америки была формой общественно-частного партнерства: правительство диктовало правила посредством выдачи королевских хартий, а частные лица рисковали, причём не только своими деньгами. Первое поселение в Роаноке просуществовало всего год. К июню 1586 года оно было покинуто из-за напряжённых отношений с индейцами. Вторую экспедицию к Роаноку (1587) возглавил Джон Уайт, который, уехав в Англию за помощью, оставил там свою жену и детей. Вернувшись в 1590 году, он не нашел никого: все колонисты исчезли. К услугам Виргинской компании, основанной в апреле 1606 года, прибегали лишь те, кто был готов рисковать.
Сейчас мало что осталось от Джеймстауна - первого американского аванпоста компании в Виргинии. Его по праву можно назвать первой успешной британской колонией в Америке, хотя и он едва избежал гибели в первый же год. Малярия, желтая лихорадка и чума пощадили тогда 38 колонистов примерно из ста. Почти десять лет Джеймстауну грозило исчезновение. Его спас полузабытый сейчас Джон Смит. Бесстрашный солдат и моряк, побывавший в рабстве у турок, Смит видел будущее Британской империи в колонизации Америки. Хотя он прибыл в Виргинию в оковах (его обвинили в попытке мятежа на корабле посреди Атлантики), он сумел навести порядок и, замирив индейцев, предотвратить второй Роанок. Даже в этом случае шанс прожить год в Джеймстауне составлял примерно 50%, и зима 1609 года, в которую Смит должен был получить долгожданные припасы из Англии, запомнилась как голодное время. Только отчаянные люди при таком раскладе рисковали жизнью. Джеймстаун нуждался в умелых ремесленниках и фермерах, а Смит получал отбросы общества. Нужно было нечто большее, чтобы британские «насаждения» в Америке могли укорениться.
Одним из важных стимулов для переселенцев было предложение Виргинской компанией 50-акровых участков (20 гектаров), передаваемых навечно за незначительную арендную плату (подушное право). Причём поселенцу полагалось 50 акров и на каждого иждивенца, которого тот привез с собой. Но одной перспективы получить в Америке землю было мало для привлечения таких людей, в которых нуждался Джон Смит. Столь же важно было открытие, сделанное в 1612 году: здесь было легко выращивать табак. К 1621 году объём экспорта табака из Виргинии увеличился до 350 тысяч фунтов в год. Шесть лет спустя сам король посетовал виргинскому губернатору и совету колонии на то, «что провинция целиком построена на дыме».
На первый взгляд, табак был решением проблемы. Этот бизнес не нуждался в крупных инвестициях: требовалось немного инструментов, пресс и сушильный сарай. Хотя на производство уходило много времени, оно не требовало тяжелого труда. Для него требовались простые навыки вроде умения вершковать растения. То, что табак истощал почву за семь лет культивации, только поощряло продвижение колонистов на запад. Однако лёгкость выращивания табака едва не привела Виргинию к краху. В 1619-1639 годах, когда объём вывоза табака, увеличивавшийся в геометрической прогрессии, достиг полутора миллионов фунтов (примерно 700 тонн), цена фунта табака снизилась с трёх шиллингов до трёх пенсов. Монополистические торговые компании, действовавшие в Азии, не вынесли бы такого спада. Но в Америке, где целью было привлечение переселенцев, таких монополий быть не могло.
Первых английских переселенцев в Америку влекла свобода и дешёвая земля. Но смысл эмиграции был совсем иным для тех, кому нечего было продать, кроме своего труда. Для них переезд за океан означал не свободу, а, напротив, расставание с ней. Не многие из таких мигрантов ехали в колонии за свой счет. Чтобы восполнить постоянную нехватку рабочей силы, в Америку ввозили сервентов, или «законтрактованных слуг» (фактически - крепостных). В обмен на переезд в договор включалось обязательство несколько лет (обычно четыре-пять) работать на своего покупателя. Возможно, при отъезде из Англии они этого не понимали. Когда Молль Флендерс, героиня романа Даниэля Дефо, приехала в качестве невесты плантатора в Виргинию, её мать (и одновременно свекровь) объяснила ей, что:
Большинство жителей этой колонии прибыло из Англии в очень жалком состоянии и что, вообще говоря, их можно разделить на два разряда: одни были завезены хозяевами кораблей и проданы в услужение - «так это называют, дорогая, - сказала она, - на самом же деле они просто рабы», - другие после пребывания в Ньюгейте или иных тюрьмах и смягчения приговора сосланы за преступления, караемые в Англии смертной казнью. Когда они прибывают к нам, - сказала свекровь, - мы не делаем между ними различия: плантаторы покупают их, и они все вместе работают на полях до окончания срока».
От 50 до 65% европейских эмигрантов, уехавших в Америку в 1650-1780 годах, были «законтрактованными слугами». Среди английских эмигрантов на берегах Чесапикского залива пропорция приближалась к 7:10. Сервенты работали не только на табачных плантациях, но и производили разнообразные товары и оказывали услуги зарождающейся колониальной аристократии. Местная «Виргиниа гэзетт» рекламировала «законтрактованных» будто рабов: «Только что прибыли 139 мужчин, женщин и мальчиков. Кузнецы, каменщики, штукатуры, сапожники, стекольщик, портной, печатник, переплётчик, несколько швей».
Чтобы подчеркнуть полную потерю свободы, уже по пути в Америку пассажиров били или заковывали в железо, если они плохо себя вели. Ещё одна особенность, которая сегодня ускользает от внимания: подавляющее большинство эмигрантов в Америку были не англичанами: шотландцы и ирландцы в XVIII веке составили почти 75% всех британских переселенцев. Именно люди из нищих уголков Британских островов менее всего проигрывали, нанимаясь в сервенты. В 1773 году, когда Джонсон и Босуэлл путешествовали по северу Шотландии, они неоднократно наблюдали признаки того, что последний назвал «повальным неистовством эмиграции».
Приблизительно 40% вновь прибывших умирали в течение нескольких первых лет в Виргинии - обычно от малярии или желудочно-кишечных болезней. Выживание после таких болезней называлось «закалкой». «Закалённых» колонистов можно было легко отличить по нездоровому внешнему виду. В общем, положение Британской Америки оставалось шатким, и благодаря одной экономике она, возможно, не преуспела бы. Ресурса бедных окраин Британских островов, маргиналов и каторжников было недостаточно. Кроме прибыли, для переезда за океан нужен был дополнительный стимул. И им стал религиозный фундаментализм.
После вступления на престол Елизаветы I страна встала на умеренно протестантский «средний путь» Однако для людей, которые нам известны как пуритане, англиканские установления были вздором. Когда стало ясно, что Яков I намеревается поддерживать елизаветинские порядки, несмотря на своё шотландское воспитание, группа «пилигримов» из Скруби в Ноттингемшире решила, что пришло время уехать. Они попробовали обосноваться в Голландии, но спустя десять лет решили оставить и её как страну слишком земную. И тут они услышали об Америке. Именно обстоятельство, отпугивавшее прочих (то, что Америка была глушью), пришлось им по вкусу: где ещё строить действительно благочестивое общество, как не на земле «безвидной и пустой»?
9 ноября 1620 года, спустя почти восемь недель плавания, «пилигримы» пристали к Кейп-Коду. Будто бы специально отыскав для себя самую «чистую доску», они высадились примерно в двухстах милях севернее Виргинии, на холодных берегах, которые Джон Смит окрестил Новой Англией. «Пилигримами» оказались всего около трети из 149 пассажиров, а большинство переселенцев просто откликнулось на рекламные объявления Виргинской компании, так что их мотивы были скорее материальными, чем духовными. Их целью было преуспеть, причем вовсе не в благочестии. И влекло их в Новую Англию не отсутствие епископов и других рудиментов папизма, а рыба.
Большая Ньюфаундлендская банка давно привлекала английских рыбаков - тут было много трески. Но, конечно, намного легче было достичь рыбных мест из Америки. Береговые воды Новой Англии также были богаты рыбой: у Марблхеда, «казалось, можно пройти по рыбьим спинам, не замочив ног». Неутомимый Джон Смит осознал важность этого ресурса, когда впервые обследовал береговую линию. Позже он написал: «Не позволяйте гнусности слова «рыба» отвратить вас, поскольку она обеспечит вас золотом, как и копи Гвианы или Тумбату, с меньшей опасностью и издержками и с большей надёжностью и лёгкостью».
Надгробия на кладбище в Марблхеде на побережье Массачусетса свидетельствуют о существовании на этом месте английского поселения уже в 1628 году. В этом городе не было церкви и проповедника до 1684 года - то есть прошло более шестидесяти лет с тех пор, как «пилигримы» основали Плимут. К тому времени рыболовная промышленность была уже налажена и ежегодно давала на экспорт сотни тысяч бочек трески. Может, «пилигримы» и сбежали в Новый Свет от папистов. Но истинной целью обитателей Марблхеда было стать ловцами не человеков, а рыбы.
Итак, вот формула успеха Новой Англии: пуританство плюс мотив прибыли. Эту формулу институциализировала Компания Массачусетского залива, основанная в 1629 году. Её глава Джон Винтроп удачно объединял в себе стремление к свободе и капитализм. К 1640 году Массачусетс благодаря не только рыболовству, но и меховому промыслу и сельскому хозяйству, стал быстро развиваться. К тому времени в колонии осели около 20 тысяч человек - намного больше, чем всё население побережья Чесапикского залива. Всего через тридцать лет население Бостона утроилось.
Был и другой важный аспект: воспроизводство. В отличие от европейских колонистов, обосновавшихся южнее, население Новой Англии очень быстро начало воспроизводиться, в 1650-1700 годах увеличившись вчетверо. Там был отмечен самый высокий коэффициент рождаемости в мире. В Британии вступали в брак около 75% граждан, а в американских колониях - 90%, и брачный возраст женщин в колониях был значительно ниже - следовательно, была выше и рождаемость.
Юг США процветал за счёт экстенсивной экспансии на новые земли и сверхэксплуатации «чужаков» - сначала рабов из Британии, а затем и из Африки. Север - за счёт капитализма, свободы и религиозного фундаментализма. Эти две Америки существуют до сих пор: одной нужен внешний вызов (силовая и финансовая экспансия в те или иные точки планеты), второй - новаторство в науке и экономике, сосредоточение на внутренней свободе. Они научились идеально взаимодополнять друг друга.
Источник
Добавиться в друзья можно вот тут
Понравился пост? Расскажите о нём друзьям, нажав на кнопочку ниже:
Юг и Север современных США колонизировался двумя разными способами. Юг заселялся плантаторами, которым вскоре потребовались «крепостные», а затем и рабы. Север же - религиозными фанатиками и протокапиталистами, разбогатевшими на ловле рыбы. Этот дуализм определяет жизнь США и сегодня. Идея разбить «насаждения» в Америке, как и в Ирландии, относится к эпохе Елизаветы. Как обычно, желание подражать Испании - и боязнь быть превзойденным Францией - убедили корону поддержать это начинание. В 1578 году девонширский дворянин Хамфри Гилберт получил патент от королевы на колонизацию свободных земель к северу от испанской Флориды. Девять лет спустя было основано первое британское поселение в Северной Америке - на острове Роанок, к югу от Чесапикского залива, там, где сейчас стоит город Китти-Хок. К этому времени испанская и португальская колонизация Центральной и Южной Америки шла уже почти сто лет.
Один из самых важных вопросов истории Нового времени таков: почему заселение североевропейцами Северной Америки привело к иным результатам, нежели освоение Южной Америки южноевропейцами? Поиски золота и серебра быстро сменились интересом к сельскохозяйственным культурам. В Новом Свете уже произрастали: кукуруза, картофель, батат, помидоры, ананасы, какао и табак. Там можно было выращивать и культуры, завезенные с других материков: пшеницу, рис, сахарную свеклу, бананы и кофе. Ко всему прочему производительность сельского хозяйства выросла благодаря распространению в Новом Свете неизвестных там прежде свиней, крупного рогатого скота, овец, коз, лошадей, кур. Однако гибель примерно 75% коренного населения (случай Латинской Америки) из-за болезней, принесенных европейцами (оспы, кори, гриппа и сыпного тифа), а после африканцами (особенно желтой лихорадки), создавала хроническую нехватку рабочих рук. Это делало крупномасштабную иммиграцию в Новый Свет не только возможной, но и желательной.
Виргиния вселяла большие надежды. Говорили, например, что она родит «все плоды Европы, Африки и Азии». Поэт Майкл Дрейтон назвал Виргинию «единственным раем на земле». Считали, что земля там будет течь молоком и медом. В отличие от Ирландии сельское хозяйство там нужно было начинать на пустом месте, а прежде чем получить первый урожай, нужно было решить продовольственную проблему.
Колонизация Америки была формой общественно-частного партнерства: правительство диктовало правила посредством выдачи королевских хартий, а частные лица рисковали, причём не только своими деньгами. Первое поселение в Роаноке просуществовало всего год. К июню 1586 года оно было покинуто из-за напряжённых отношений с индейцами. Вторую экспедицию к Роаноку (1587) возглавил Джон Уайт, который, уехав в Англию за помощью, оставил там свою жену и детей. Вернувшись в 1590 году, он не нашел никого: все колонисты исчезли. К услугам Виргинской компании, основанной в апреле 1606 года, прибегали лишь те, кто был готов рисковать.
Сейчас мало что осталось от Джеймстауна - первого американского аванпоста компании в Виргинии. Его по праву можно назвать первой успешной британской колонией в Америке, хотя и он едва избежал гибели в первый же год. Малярия, желтая лихорадка и чума пощадили тогда 38 колонистов примерно из ста. Почти десять лет Джеймстауну грозило исчезновение. Его спас полузабытый сейчас Джон Смит. Бесстрашный солдат и моряк, побывавший в рабстве у турок, Смит видел будущее Британской империи в колонизации Америки. Хотя он прибыл в Виргинию в оковах (его обвинили в попытке мятежа на корабле посреди Атлантики), он сумел навести порядок и, замирив индейцев, предотвратить второй Роанок. Даже в этом случае шанс прожить год в Джеймстауне составлял примерно 50%, и зима 1609 года, в которую Смит должен был получить долгожданные припасы из Англии, запомнилась как голодное время. Только отчаянные люди при таком раскладе рисковали жизнью. Джеймстаун нуждался в умелых ремесленниках и фермерах, а Смит получал отбросы общества. Нужно было нечто большее, чтобы британские «насаждения» в Америке могли укорениться.
Одним из важных стимулов для переселенцев было предложение Виргинской компанией 50-акровых участков (20 гектаров), передаваемых навечно за незначительную арендную плату (подушное право). Причём поселенцу полагалось 50 акров и на каждого иждивенца, которого тот привез с собой. Но одной перспективы получить в Америке землю было мало для привлечения таких людей, в которых нуждался Джон Смит. Столь же важно было открытие, сделанное в 1612 году: здесь было легко выращивать табак. К 1621 году объём экспорта табака из Виргинии увеличился до 350 тысяч фунтов в год. Шесть лет спустя сам король посетовал виргинскому губернатору и совету колонии на то, «что провинция целиком построена на дыме».
На первый взгляд, табак был решением проблемы. Этот бизнес не нуждался в крупных инвестициях: требовалось немного инструментов, пресс и сушильный сарай. Хотя на производство уходило много времени, оно не требовало тяжелого труда. Для него требовались простые навыки вроде умения вершковать растения. То, что табак истощал почву за семь лет культивации, только поощряло продвижение колонистов на запад. Однако лёгкость выращивания табака едва не привела Виргинию к краху. В 1619-1639 годах, когда объём вывоза табака, увеличивавшийся в геометрической прогрессии, достиг полутора миллионов фунтов (примерно 700 тонн), цена фунта табака снизилась с трёх шиллингов до трёх пенсов. Монополистические торговые компании, действовавшие в Азии, не вынесли бы такого спада. Но в Америке, где целью было привлечение переселенцев, таких монополий быть не могло.
Первых английских переселенцев в Америку влекла свобода и дешёвая земля. Но смысл эмиграции был совсем иным для тех, кому нечего было продать, кроме своего труда. Для них переезд за океан означал не свободу, а, напротив, расставание с ней. Не многие из таких мигрантов ехали в колонии за свой счет. Чтобы восполнить постоянную нехватку рабочей силы, в Америку ввозили сервентов, или «законтрактованных слуг» (фактически - крепостных). В обмен на переезд в договор включалось обязательство несколько лет (обычно четыре-пять) работать на своего покупателя. Возможно, при отъезде из Англии они этого не понимали. Когда Молль Флендерс, героиня романа Даниэля Дефо, приехала в качестве невесты плантатора в Виргинию, её мать (и одновременно свекровь) объяснила ей, что:
Большинство жителей этой колонии прибыло из Англии в очень жалком состоянии и что, вообще говоря, их можно разделить на два разряда: одни были завезены хозяевами кораблей и проданы в услужение - «так это называют, дорогая, - сказала она, - на самом же деле они просто рабы», - другие после пребывания в Ньюгейте или иных тюрьмах и смягчения приговора сосланы за преступления, караемые в Англии смертной казнью. Когда они прибывают к нам, - сказала свекровь, - мы не делаем между ними различия: плантаторы покупают их, и они все вместе работают на полях до окончания срока».
От 50 до 65% европейских эмигрантов, уехавших в Америку в 1650-1780 годах, были «законтрактованными слугами». Среди английских эмигрантов на берегах Чесапикского залива пропорция приближалась к 7:10. Сервенты работали не только на табачных плантациях, но и производили разнообразные товары и оказывали услуги зарождающейся колониальной аристократии. Местная «Виргиниа гэзетт» рекламировала «законтрактованных» будто рабов: «Только что прибыли 139 мужчин, женщин и мальчиков. Кузнецы, каменщики, штукатуры, сапожники, стекольщик, портной, печатник, переплётчик, несколько швей».
Чтобы подчеркнуть полную потерю свободы, уже по пути в Америку пассажиров били или заковывали в железо, если они плохо себя вели. Ещё одна особенность, которая сегодня ускользает от внимания: подавляющее большинство эмигрантов в Америку были не англичанами: шотландцы и ирландцы в XVIII веке составили почти 75% всех британских переселенцев. Именно люди из нищих уголков Британских островов менее всего проигрывали, нанимаясь в сервенты. В 1773 году, когда Джонсон и Босуэлл путешествовали по северу Шотландии, они неоднократно наблюдали признаки того, что последний назвал «повальным неистовством эмиграции».
Приблизительно 40% вновь прибывших умирали в течение нескольких первых лет в Виргинии - обычно от малярии или желудочно-кишечных болезней. Выживание после таких болезней называлось «закалкой». «Закалённых» колонистов можно было легко отличить по нездоровому внешнему виду. В общем, положение Британской Америки оставалось шатким, и благодаря одной экономике она, возможно, не преуспела бы. Ресурса бедных окраин Британских островов, маргиналов и каторжников было недостаточно. Кроме прибыли, для переезда за океан нужен был дополнительный стимул. И им стал религиозный фундаментализм.
После вступления на престол Елизаветы I страна встала на умеренно протестантский «средний путь» Однако для людей, которые нам известны как пуритане, англиканские установления были вздором. Когда стало ясно, что Яков I намеревается поддерживать елизаветинские порядки, несмотря на своё шотландское воспитание, группа «пилигримов» из Скруби в Ноттингемшире решила, что пришло время уехать. Они попробовали обосноваться в Голландии, но спустя десять лет решили оставить и её как страну слишком земную. И тут они услышали об Америке. Именно обстоятельство, отпугивавшее прочих (то, что Америка была глушью), пришлось им по вкусу: где ещё строить действительно благочестивое общество, как не на земле «безвидной и пустой»?
9 ноября 1620 года, спустя почти восемь недель плавания, «пилигримы» пристали к Кейп-Коду. Будто бы специально отыскав для себя самую «чистую доску», они высадились примерно в двухстах милях севернее Виргинии, на холодных берегах, которые Джон Смит окрестил Новой Англией. «Пилигримами» оказались всего около трети из 149 пассажиров, а большинство переселенцев просто откликнулось на рекламные объявления Виргинской компании, так что их мотивы были скорее материальными, чем духовными. Их целью было преуспеть, причем вовсе не в благочестии. И влекло их в Новую Англию не отсутствие епископов и других рудиментов папизма, а рыба.
Большая Ньюфаундлендская банка давно привлекала английских рыбаков - тут было много трески. Но, конечно, намного легче было достичь рыбных мест из Америки. Береговые воды Новой Англии также были богаты рыбой: у Марблхеда, «казалось, можно пройти по рыбьим спинам, не замочив ног». Неутомимый Джон Смит осознал важность этого ресурса, когда впервые обследовал береговую линию. Позже он написал: «Не позволяйте гнусности слова «рыба» отвратить вас, поскольку она обеспечит вас золотом, как и копи Гвианы или Тумбату, с меньшей опасностью и издержками и с большей надёжностью и лёгкостью».
Надгробия на кладбище в Марблхеде на побережье Массачусетса свидетельствуют о существовании на этом месте английского поселения уже в 1628 году. В этом городе не было церкви и проповедника до 1684 года - то есть прошло более шестидесяти лет с тех пор, как «пилигримы» основали Плимут. К тому времени рыболовная промышленность была уже налажена и ежегодно давала на экспорт сотни тысяч бочек трески. Может, «пилигримы» и сбежали в Новый Свет от папистов. Но истинной целью обитателей Марблхеда было стать ловцами не человеков, а рыбы.
Итак, вот формула успеха Новой Англии: пуританство плюс мотив прибыли. Эту формулу институциализировала Компания Массачусетского залива, основанная в 1629 году. Её глава Джон Винтроп удачно объединял в себе стремление к свободе и капитализм. К 1640 году Массачусетс благодаря не только рыболовству, но и меховому промыслу и сельскому хозяйству, стал быстро развиваться. К тому времени в колонии осели около 20 тысяч человек - намного больше, чем всё население побережья Чесапикского залива. Всего через тридцать лет население Бостона утроилось.
Был и другой важный аспект: воспроизводство. В отличие от европейских колонистов, обосновавшихся южнее, население Новой Англии очень быстро начало воспроизводиться, в 1650-1700 годах увеличившись вчетверо. Там был отмечен самый высокий коэффициент рождаемости в мире. В Британии вступали в брак около 75% граждан, а в американских колониях - 90%, и брачный возраст женщин в колониях был значительно ниже - следовательно, была выше и рождаемость.
Юг США процветал за счёт экстенсивной экспансии на новые земли и сверхэксплуатации «чужаков» - сначала рабов из Британии, а затем и из Африки. Север - за счёт капитализма, свободы и религиозного фундаментализма. Эти две Америки существуют до сих пор: одной нужен внешний вызов (силовая и финансовая экспансия в те или иные точки планеты), второй - новаторство в науке и экономике, сосредоточение на внутренней свободе. Они научились идеально взаимодополнять друг друга.
Источник
Добавиться в друзья можно вот тут
Понравился пост? Расскажите о нём друзьям, нажав на кнопочку ниже: