У насъ пролетаріевъ нѣтъ, и не должны быть допущены
Оригинал взят у civil_disput в У насъ пролетаріевъ нѣтъ, и не должны быть допущены
"Нищета въ Россіи есть нищета цѣлаго государства, отъ царя до пастуха; цари наши не запасаютъ себѣ богатствъ про черный день, какъ дѣлаютъ короли другихъ государствъ; ихъ богатство, ихъ благосостояніе тѣсно связано съ благосостояніемъ народнымъ. Если, къ несчастію, въ Россіи проявляется упадокъ состояній, если ощущается недостатокъ, если государство могло дойти до нищеты,-- то не одинъ народъ, но всѣ сословія вообще, и прежде потерпятъ высшія сословія по положенію, въ которомъ находится народъ. Россія, столь изобилующая всѣми дарами природы, включающая въ себѣ всѣ климаты, всѣ почвы, населенная народомъ трудолюбивымъ, смѣтливымъ, не должна никогда и не можетъ быть доведена до бѣдственнаго состоянія. Если она близка къ сей безднѣ злополучія, то неиначе, какъ способствовалъ къ оному ошибочный взглядъ на государство, незнаніе совершенно царства и, можетъ быть, увлеченіе страстью подражанія безъ соображенія съ положеніемъ государства".
- граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский, российский государственный деятель, генерал-губернатор восточной Сибири в 1847-1861 гг.
Нашел цитату здесь. Кому-то она покажется отлитой в граните, но я надеюсь, что более вдумчивому читателю послужит отправной станцией большого путешествия.
Далее Муравьев подверг критике политику министра финансов Е. Ф. Канкрина:"... со вступленія графа Канкрина въ управленіе Министерствомъ Финансовъ, со времени, когда ему пришла гибельная мысль переродить Русское царство въ мануфактурное, въ 1820 г. вышла первая запретительная система - и Россія предстала предъ удивленною и обрадованною Европою мануфактурнымъ государствомъ! Капиталисты, увлеченные ошибочнымъ понятіемъ министра, употребили капиталы на учрежденіе мануфактуръ; для поддержанія ихъ, ввозъ иностранныхъ произведеній запрещенъ; иностранныя государства начали изыскивать способы обходиться безъ нашихъ произведеній, чрезъ что внѣшняя торговля хлѣба и всѣхъ земледѣльческихъ произведеній упала; съ тѣмъ вмѣстѣ и самое земледѣліе съ его отраслями начало упадать, ибо цѣнность произведеній, по неимѣнію сбыта, не вознаграждала труды хлѣбопашца. Владѣльцы земли годъ отъ года начали бѣднѣть, чрезъ что внутренняя торговля почти уничтожилась; торговцы обанкротились, мануфактуристы завалили свои фабрики произведеніями, по неимѣнію сбыта., и вынужденными нашлись платить рабочимъ единственно для возможнаго только поддержанія фабрикъ съ уменьшеніемъ платы монетою, не стоющею своей цѣнности, чрезъ что работники не имѣли уже возможности заработать ни на содержаніе семействъ, ни на уплату государственныхъ повинностей, и недоимка казенныхъ крестьянъ въ послѣднее двадцатилѣтіе возрасла до огромной величины. Съ 1820 г., т. е. со времени запретительной системы, долгъ государственный значительно ежегодно увеличивался. Требованія государства съ образованіемъ народнымъ необходимо усиливались и усиливаются; источники же Русскаго богатства явно изсякаютъ. Правительство, для пополненія недостающихъ суммъ на расходы, не находитъ другихъ средствъ, кромѣ займовъ заграничныхъ и внутреннихъ, т. е. усиленіемъ бумажныхъ денегъ, но этимъ средствамъ былъ всегда конецъ, и конецъ гибельный - всеобщее банкротство".
Ценность мысли Муравьева не в том, что он прав, отвергая для России фабричный путь за счет деревни.
В этом он был совершенно не прав. Ценность его почвеннической критики состоит в том, что Муравьев был одним из первых, кто увидел ключевую проблему русского развития, которую правительство (многие правительства, включая и советские правительства) не знало как решить, за чей счет решить, и которую мы до конца так и не решили.
Низкое плодородие почв и неблагоприятный климат исторической России не создали нам ту необходимую подушку безопасности, благодаря которой русская система, при всех ее достоинствах или недостатках, могла бы безболезненно проскочить в промышленный век. Муравьев справедливо указывает на издержки модернизации, писавшейся по словам еще одного его современника "кнутом на спинах русских людей". Но был ли возможен иной путь?
Ответ на этот вопрос мы находим в статистике потребления основных продуктов питания в России в 1913 году. Это наилучший в экономическом отношении год дореволюционной России.
В этом году был собран хороший урожай, промышленность находилась на пике роста. Хозяйство не было подорвано последствиями мировой войны или большевизма, а политика правительства благоприятствовала созданию фермерских хозяйств. Были, таким образом, в наличии мир, торговля, возможность крестьянского обогащения. И каковы же были результаты?
Потребление основных продуктов питания в России в 1913 г.
Источник: http://su90.ru/
Приведенные в таблице цифры показывают, что русская деревня в ее первозданном (на 1913 г.) виде не обеспечивала даже минимальных физиологических норм потребления основных продуктов населением России, включая и собственно крестьянское население, и уже в силу этого должна была подвергнуться реформам, инициатива которых происходила бы не из нее самой, а из города.
Сельскому хозяйству в России объективно были необходимы средства повышения естественного плодородия: машины и удобрения. Но, живущая ниже физиологических норм потребления российская деревня не могла бы эти средства оплатить. Естественный путь аграрного развития в России означал воспроизводство бедности.
Русская интеллектуальная элита разошлась во мнениях не по поводу абстракций западничества и славянофильства, а в способах решения данной проблемы.
Один мой родственник, Николай Алексеевич Милютин, которому были близки взгляды Муравьева, разделявшиеся вообще практиками социального управления того времени, сконцентрированными в губернаторском корпусе и МВД, считал, что скоростью реформ можно пожертвовать ради общественной стабильности. В итоге появилась идея реформы 1861 года, которая изначально планировалась до... 1960-х гг.
И в этой то части план был неверным: не могли планировщики гарантировать России это длительное, спокойное, не прерываемое собственными глупостями и кознями партнеров, безбедное развитие. Потому и духовный наследник милютинской партии в советском правительстве, Н. Бухарин так же, и даже более, ошибался.
Другой мой родственник, Сергей Юльевич Витте, принадлежавший к более широкому клану Фадеевых, и которому были близки взгляды Канкрина, считал, что спокойствием народа можно пожертвовать ради скорости реформ. Эту идею в раннее советское время продвигали выжившие и помирившиеся милютинские и фадеевские спецы в военном и финансовом ведомствах (их научил опыт первой мировой, когда Россия оказалась и без снарядов, и без хлеба, и они не хотели повторить этот опыт в эпоху авиационных и танковых моторов), группа И. Сталина - А. Андреева, куда входил и автор планов советской индустриализации и коллективизации Евгений Алексеевич Преображенский, пожалуй, самый талантливый из экономистов-марксистов, не принявший, впрочем, социальных издержек своих идей ("социалистическое накопление").
Как было отмечено выше, этот великий спор далек от завершения. Мы в нашем климате способны к опережающему другие цивилизационные центры развитию исключительно за счет мобилизации всех наших ресурсов, за счет жертв, за счет выгорания как верхов, так и низов. А, с другой стороны, прекрасно сказал А. Фурсов: "Нельзя лишать человека счастья".
ПРОГРАММА СЕМИНАРА
1 часть. Предмет истории мысли и классическая философия греков
2 часть. Мысль Рима и начало христианской эпохи
3 часть. Развитие мысли Запада в Новое и Новейшее время
4 часть. Основы понимания истории России
Список книг к этому курсу
Друзей и гостей блога приглашаю записываться на занятия в скайпе по вторникам и четвергам, в 21:30. Это стоит 2000 руб. в месяц.
"Нищета въ Россіи есть нищета цѣлаго государства, отъ царя до пастуха; цари наши не запасаютъ себѣ богатствъ про черный день, какъ дѣлаютъ короли другихъ государствъ; ихъ богатство, ихъ благосостояніе тѣсно связано съ благосостояніемъ народнымъ. Если, къ несчастію, въ Россіи проявляется упадокъ состояній, если ощущается недостатокъ, если государство могло дойти до нищеты,-- то не одинъ народъ, но всѣ сословія вообще, и прежде потерпятъ высшія сословія по положенію, въ которомъ находится народъ. Россія, столь изобилующая всѣми дарами природы, включающая въ себѣ всѣ климаты, всѣ почвы, населенная народомъ трудолюбивымъ, смѣтливымъ, не должна никогда и не можетъ быть доведена до бѣдственнаго состоянія. Если она близка къ сей безднѣ злополучія, то неиначе, какъ способствовалъ къ оному ошибочный взглядъ на государство, незнаніе совершенно царства и, можетъ быть, увлеченіе страстью подражанія безъ соображенія съ положеніемъ государства".
- граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский, российский государственный деятель, генерал-губернатор восточной Сибири в 1847-1861 гг.
Нашел цитату здесь. Кому-то она покажется отлитой в граните, но я надеюсь, что более вдумчивому читателю послужит отправной станцией большого путешествия.
Далее Муравьев подверг критике политику министра финансов Е. Ф. Канкрина:"... со вступленія графа Канкрина въ управленіе Министерствомъ Финансовъ, со времени, когда ему пришла гибельная мысль переродить Русское царство въ мануфактурное, въ 1820 г. вышла первая запретительная система - и Россія предстала предъ удивленною и обрадованною Европою мануфактурнымъ государствомъ! Капиталисты, увлеченные ошибочнымъ понятіемъ министра, употребили капиталы на учрежденіе мануфактуръ; для поддержанія ихъ, ввозъ иностранныхъ произведеній запрещенъ; иностранныя государства начали изыскивать способы обходиться безъ нашихъ произведеній, чрезъ что внѣшняя торговля хлѣба и всѣхъ земледѣльческихъ произведеній упала; съ тѣмъ вмѣстѣ и самое земледѣліе съ его отраслями начало упадать, ибо цѣнность произведеній, по неимѣнію сбыта, не вознаграждала труды хлѣбопашца. Владѣльцы земли годъ отъ года начали бѣднѣть, чрезъ что внутренняя торговля почти уничтожилась; торговцы обанкротились, мануфактуристы завалили свои фабрики произведеніями, по неимѣнію сбыта., и вынужденными нашлись платить рабочимъ единственно для возможнаго только поддержанія фабрикъ съ уменьшеніемъ платы монетою, не стоющею своей цѣнности, чрезъ что работники не имѣли уже возможности заработать ни на содержаніе семействъ, ни на уплату государственныхъ повинностей, и недоимка казенныхъ крестьянъ въ послѣднее двадцатилѣтіе возрасла до огромной величины. Съ 1820 г., т. е. со времени запретительной системы, долгъ государственный значительно ежегодно увеличивался. Требованія государства съ образованіемъ народнымъ необходимо усиливались и усиливаются; источники же Русскаго богатства явно изсякаютъ. Правительство, для пополненія недостающихъ суммъ на расходы, не находитъ другихъ средствъ, кромѣ займовъ заграничныхъ и внутреннихъ, т. е. усиленіемъ бумажныхъ денегъ, но этимъ средствамъ былъ всегда конецъ, и конецъ гибельный - всеобщее банкротство".
Ценность мысли Муравьева не в том, что он прав, отвергая для России фабричный путь за счет деревни.
В этом он был совершенно не прав. Ценность его почвеннической критики состоит в том, что Муравьев был одним из первых, кто увидел ключевую проблему русского развития, которую правительство (многие правительства, включая и советские правительства) не знало как решить, за чей счет решить, и которую мы до конца так и не решили.
Низкое плодородие почв и неблагоприятный климат исторической России не создали нам ту необходимую подушку безопасности, благодаря которой русская система, при всех ее достоинствах или недостатках, могла бы безболезненно проскочить в промышленный век. Муравьев справедливо указывает на издержки модернизации, писавшейся по словам еще одного его современника "кнутом на спинах русских людей". Но был ли возможен иной путь?
Ответ на этот вопрос мы находим в статистике потребления основных продуктов питания в России в 1913 году. Это наилучший в экономическом отношении год дореволюционной России.
В этом году был собран хороший урожай, промышленность находилась на пике роста. Хозяйство не было подорвано последствиями мировой войны или большевизма, а политика правительства благоприятствовала созданию фермерских хозяйств. Были, таким образом, в наличии мир, торговля, возможность крестьянского обогащения. И каковы же были результаты?
Потребление основных продуктов питания в России в 1913 г.
Источник: http://su90.ru/
Приведенные в таблице цифры показывают, что русская деревня в ее первозданном (на 1913 г.) виде не обеспечивала даже минимальных физиологических норм потребления основных продуктов населением России, включая и собственно крестьянское население, и уже в силу этого должна была подвергнуться реформам, инициатива которых происходила бы не из нее самой, а из города.
Сельскому хозяйству в России объективно были необходимы средства повышения естественного плодородия: машины и удобрения. Но, живущая ниже физиологических норм потребления российская деревня не могла бы эти средства оплатить. Естественный путь аграрного развития в России означал воспроизводство бедности.
Русская интеллектуальная элита разошлась во мнениях не по поводу абстракций западничества и славянофильства, а в способах решения данной проблемы.
Один мой родственник, Николай Алексеевич Милютин, которому были близки взгляды Муравьева, разделявшиеся вообще практиками социального управления того времени, сконцентрированными в губернаторском корпусе и МВД, считал, что скоростью реформ можно пожертвовать ради общественной стабильности. В итоге появилась идея реформы 1861 года, которая изначально планировалась до... 1960-х гг.
И в этой то части план был неверным: не могли планировщики гарантировать России это длительное, спокойное, не прерываемое собственными глупостями и кознями партнеров, безбедное развитие. Потому и духовный наследник милютинской партии в советском правительстве, Н. Бухарин так же, и даже более, ошибался.
Другой мой родственник, Сергей Юльевич Витте, принадлежавший к более широкому клану Фадеевых, и которому были близки взгляды Канкрина, считал, что спокойствием народа можно пожертвовать ради скорости реформ. Эту идею в раннее советское время продвигали выжившие и помирившиеся милютинские и фадеевские спецы в военном и финансовом ведомствах (их научил опыт первой мировой, когда Россия оказалась и без снарядов, и без хлеба, и они не хотели повторить этот опыт в эпоху авиационных и танковых моторов), группа И. Сталина - А. Андреева, куда входил и автор планов советской индустриализации и коллективизации Евгений Алексеевич Преображенский, пожалуй, самый талантливый из экономистов-марксистов, не принявший, впрочем, социальных издержек своих идей ("социалистическое накопление").
Как было отмечено выше, этот великий спор далек от завершения. Мы в нашем климате способны к опережающему другие цивилизационные центры развитию исключительно за счет мобилизации всех наших ресурсов, за счет жертв, за счет выгорания как верхов, так и низов. А, с другой стороны, прекрасно сказал А. Фурсов: "Нельзя лишать человека счастья".
ПРОГРАММА СЕМИНАРА
1 часть. Предмет истории мысли и классическая философия греков
2 часть. Мысль Рима и начало христианской эпохи
3 часть. Развитие мысли Запада в Новое и Новейшее время
4 часть. Основы понимания истории России
Список книг к этому курсу
Друзей и гостей блога приглашаю записываться на занятия в скайпе по вторникам и четвергам, в 21:30. Это стоит 2000 руб. в месяц.