Марксизм и Метафизика
Оригинал взят у civil_disput в Марксизм и Метафизика
grigoriy_karpov написал проникновенный текст о коммунистической метафизике.
«Метафизика или предельные основания - важнейшее слагаемое смысловых систем». - пишет автор. - «Если мы хотим создать коммунистическую смысловую систему, нам просто необходимо наполнить ее метафизикой. Я убежден, что корень краха СССР был расположен как раз в нехватке метафизического или идеального содержания. По крайней мере нехватке в среде советских элит, которые принимали решения. Поэтому, ставя целью возрождение нового СССР, необходимо делать шаги в преодолении прошлого недостатка. Поэтому я решил написать небольшую заметку об элементах красной метафизики, которая так же может быть названа предельными основаниями или же идеалами».
Благие намерения, достойные самой высокой похвалы! Действительно, коммунистическое учение советского марксизма, как указано далее у автора, сложилось в итоге «в теорию о том, как лучше (сытнее) жить». Можно согласиться и с тем, что соревнование с капитализмом в сытости было необходимостью на первом этапе становления СССР, но превратилось в причину разрушения СССР, как только сопоставимый с капстранами уровень жизни был достигнут примерно в 1975 году.
В 1975 году страны СЭВ во главе с СССР, располагая всего 9,4 % мирового населения, обладали 25 % мирового дохода и производили 30 % мировой продукции. В 1950 - 75 гг. социалистическое содружество увеличило свою долю в мировом производстве в 1,5 раза, сократив долю развитых капиталистических стран с 80 % до 50 %. Для сравнения, в 2014 году доля России в мировом производстве составляла примерно 3,3%.
«Народ пожил, и будет», - подвел итог этому нашему развитию один политик, тоже марксист, член КПСС В. Черномырдин.
Верно и то, что не разобравшись в феномене гибели СССР (уже сытого), мы никогда не построим СССР 2.0.
Смог ли автор разобраться в причинах поражения Советского Союза и предложить нам «предельные основания» красной метафизики, гарантирующие от будущих неудач?
К сожалению, ни того, ни другого я у автора не увидел. Пожалуй, автор даже ушел от философствования в область фантазирования.
А еще, пожалуй, автор и сам не избежал одной из зловредных марксистских ошибок, которые погубили философскую мысль в СССР и воспитание советской элиты, «перековали» эту элиту таким чудовищным образом, что та сама отдала уже достигнутые нами победы в руки нашего врага. Да, это совершили сами марксисты, а не какие-то там предатели. И как раз с этой «малозначительной» детали, о которой сторонники нового СССР говорить не любят, я и начну.
То ли красного словца ради, то ли по иной причине, автор так и пишет о метафизике, что она «может быть названа предельными основаниями или же идеалами».
Автора не смутило, что «предельные основания» должны - если рассуждать логически - лежать в основе, в нашем прошлом. Тогда как идеалы характеризуют то, к чему мы стремимся, наше будущее.
Как же основания и идеалы могут быть взаимозаменяемыми синонимами слова «метафизика»? Неискушенному философу, вроде меня, смешение прошлого и будущего в одном флаконе представляется чем-то чудовищным.
Не оспаривая авторитета уважаемого С. Кургиняна и его воспитанника grigoriy_karpov (как я могу, ведь это же такие золото-брильянтовые коммунисты!), я все же позволил себе заглянуть в книгу, которая так и называется «Метафизика». Автор - Аристотель. Книга эта, правда, составлена из разных его работ в Риме, уже после смерти философа. Ее название случайно и переводится как «то, что после физики». Римляне любили, чтобы все у них было расставлено in numero. Им это было крайне важно: что за чем. Они не стали бы читать Аристотеля с конца или с середины. Так что названием мы обязаны таланту компилятора.
Тем не менее, содержание этой работы и стало считаться «метафизикой» во всей последующей философии. О чем же эта книга?
Она состоит из 14 частей, в которых излагается 1) критический анализ воззрений натурфилософов, пифагорейцев и платоников 2) учение о четырех первопричинах; 3) теория возможного и действительного; 4) наконец, аристотелевская теория мироустройства (отличная от теории Платона или, во всяком случае, существенно ее дополняющая и развивающая).
Ключевой вопрос Метафизики (книги, да и философии в целом): что есть сущее само по себе? Или, что существует, не имея других предпосылок, кроме себя.
Так что grigoriy_karpov прав, утверждая, что метафизика - это «предельные основания». Или, точнее, самые простые причины (как думал Аристотель), управляющие всеми более сложными причинами. И, главное, это действительно существующие причины - то есть ни в коем случае не фантазии философов.
Уместно ли назвать эти причины также «идеалами»? Нет.
Во всяком случае, нельзя считать причины также идеалами в том смысле, какой этому слову обычно придают пропагандисты.
Если наше тело состоит из молекул, то молекулы в некотором смысле есть причина тела. Нам правильно состоять из молекул в смысле иметь такую причину. Так есть. Но было бы глупо призывать человечество вернуться в молекулярное состояние в качестве идеала.
К сожалению, именно такое смешение понятий было характерной особенностью советской пропаганды и даже шире, советского мировоззрения. Считалось, что если мы предложили некие «идеалы», то тем самым решен вопрос и с «основаниями». Или что про основания можно забыть.
На деле же картина нашего будущего развития (идеалы) должна вытекать из нашей причины, лежащей в основании, действующей (и сейчас) вне прочих предпосылок. Лишь тогда можно говорить о научном мировоззрении. Иначе получается произвольное фантазирование, как у grigoriy_karpov: «решить все задачи», «условно, задачу остывания вселенной или любую другую», «осуществить мечту Федорова - воскрешение всех умерших», «необходимы также коммуны»…, и т.д.
Это вообще о чем? И в какой связи? Смех разбирает от того, что все названное предлагается произвольно, вне связи с «предельными основаниями». Но нет совсем ничего смешного в том, что таким видится более молодому поколению решение проблемы СССР 2.0. Мне, пережившему катастрофу прежней версии СССР, совсем не смешно, что такую чушь вновь вдалбливают в юные умы под видом «метафизики».
Я уже знаю, к чему это привело нас в прошлом.
Конечно, подкованная в какой-то очередной идеологии личность вправе меня упрекнуть: не критикуйте, предлагайте!
Если вы утверждаете, что причины должны формировать идеалы, то как нам от молекулярной природы тела прийти к необходимости также «иметь коммуны»?
В том то и вопрос, который интересовал уже Аристотеля.
Ответ, данный греком, создал первую в истории систему философии - аристотелизм.
Эта система базируется на четырех основаниях, известных как четыре причины каждой вещи: «одной такой причиной мы считаем сущность, или суть бытия вещи (ведь каждое «почему» сводится в конечном счете к определению вещи, а первое «почему» и есть причина и начало); другой причиной мы считаем материю, или субстрат [hypokeitmenon]; третьей - то, откуда начало движения; четвертой - причину, противолежащую последней, а именно «то, ради чего», или благо (ибо благо есть цель всякого возникновения и движения)».
Это не простое перечисление факторов, а связь факторов. Вот как эту связь поясняет философ:
«О том, что существует или возникает естественным путем, мы еще не говорим, что оно имеет естество (physis), если у него еще нет формы, или образа».
Сложно не согласиться, ведь никто еще не видел какой-либо бесформенной материи. Материю мы знаем только как совокупность вещных форм.
«Формой я называю суть бытия каждой вещи и ее первую сущность. Ищут причину для материи, а она есть форма, в силу которой материя есть нечто определенное. Ведь слог - это не [отдельные] звуки речи, и слог «ба» - не тоже самое, что «б» и «а».
А что же тогда материя сама по себе?
Аристотель дает гениальный ответ: возможность! Только возможность иметь некую форму. «Я разумею здесь под материей то, что, не будучи определенным нечто в действительности, таково в возможности».
Но что тогда действительно, если это не материя? Это основной вопрос философии: что действительно существует само по себе, не имея предпосылок, кроме себя?
Ответ: знание, формула, а применительно к «материальной» вещи, ее замысел. Например: «у дома то, откуда движение - строительное искусство и строитель; то, ради чего - сооружение; материя - земля и камни; форма - замысел дома (logos)».
Получается, что последователь Кургиняна grigoriy_karpov кое в чем прав: идеал - это и есть начало!
Но лишь при одном условии: если этот идеал представляет собой действительное знание. Формулу!
Эта формула, по выражению Аристотеля, «сказывается о подлежащем», то есть о материальном субстрате. Или, что то же самое, что формула осуществляет себя как замысел в материи, переводя часть материи из возможности в действительность.
Аристотель полагал, что форма и материя как таковые вечны, но вечны по-разному. Форма неподвижна, всегда существует в действительности, но всегда бестелесна. Материя всегда (вечно) существует в возможности, но временное телесное существование приобретает только через форму.
Таким образом, форма имеет только одну ипостась - бестелесную вечность, а материя - две ипостаси, вечной свободной возможности, и подлежащего осуществлению субстрата - временного состояния в ограниченном пространстве.
Так это или не так, рассмотрим на примере электрона, проходящего через две щели одновременно и сталкивающегося с препятствием в виде экрана. В этот момент электрон выходит из состояния неопределенности, позволявшего ему проходить в двух местах одновременно, быть левым и, в той же степени, правым, орлом и решкой, и вместо полной свободы электрон обретает высокоорганизованную форму маленького мячика, оставляющего след на стене только в одном месте. Немедленно после этого происходит возврат электрона в привычное состояние беспорядочной неопределенности, потеря формы.
Думаю, вы согласитесь с тем, что пока теория Аристотеля у нас работает безотказно, а ведь мы забрались в область квантовой физики, изумляющей, в первую очередь, самих квантовых физиков.
В тексте, от которого я отталкиваюсь, и который я критикую, есть слабый намек на знание «чего-то такого»:
«Коммунизм означает развитие высшего начала в каждом человеке. Или же «родовой сущности» как называл это начало Маркс. Т.е. той разности, которая остается, если вычесть из человека его низшее, природное или звериное начало. При этом высшей ценностью объявляется сама История, как процесс восхождения человека. Под восхождением понимается развитие в человеке его высшего начала. История - это путь из царства природной обусловленности в царство подлинной человеческой свободы. Вот что такое подлинный коммунизм, а не то, чем его постоянно пытаются подменять (например, экономическими теориями)».
Это дано в начале, и это совсем не так плохо, как оказалось в конце. Только автор зря приписывает коммунистам взгляды Георга Гегеля. Это совершенно незаслуженная коммунистами похвала. Поэтому я все же процитирую здесь Гегеля, чтобы было понятно, о формуле развития чего именно идет речь. Что это за высшее начало в человеке?
«изначальное, в себе сущее находится лишь во внутренней глубине духа, или, иначе говоря, оно имеется в нем как его назначение; непосредственно человек есть лишь живое существо, которое хотя имеет возможность стать духом, все же этот дух не существует от природы. Человек, следовательно, не от природы есть тот, в котором живет и обитает божий дух, вообще человек не от природы таков, каков он должен быть. Животное от природы таково, каково оно должно быть. Но в этом отношении мы должны заметить, что природные вещи остаются только в их в себе сущем понятии… В том-то именно состоит несчастье природных вещей, что они не идут дальше, что их сущность не существует для себя, благодаря чему получается, что они не доходят до бесконечности, не приходят к освобождению от своей непосредственной единичности, т.е. не доходят до свободы, а остаются лишь в рамках необходимости, представляющей собою связь единичного с некоторым другим, так что если это другое соединяется с природными вещами, последние гибнут, так как они не могут вынести противоречия. Но так как для человека как сознания существует истинное и он имеет в нем предназначение к свободе, то он способен созерцать в себе и для себя сущее, поставить себя в отношение к последнему, иметь своей целью знание, и от этого зависит освобождение духа, то обстоятельство, что сознание не остается природным, и становится духовным, и происходит примирение конечного как данного субъекта с бесконечным.
Сознание состоит, следовательно, в том, чтобы не оставаться в природном, а быть процессом, посредством которого всеобщее делается для человека предметом, целью. Человек делает себя божественным, но духовным, т.е. не непосредственным образом. Так как дух не природен, а есть лишь то, чем он себя делает, то только процесс создания этого единства (конечного и бесконечного) есть впервые дух. Для появления этого духовного единства нужно, чтобы произошло отрицание природности, плоти…»
В этом фрагменте Гегель излагает христианскую идею, воспринявшую от Аристотеля представление о том, что мысль есть первая сущность человека, его формула, знание, которое само себя строит. Развертывание этого строительства во времени, есть ничто иное как история философии и История вообще.
Возникает вопрос о связи этих метафизических представлений с марксизмом. Уверен, что каждый человек, давший себе труд проследить историю мысли с античности до наших дней, должен согласиться, что такая история объективна, научна, и что высшее начало, которое в человеке развивается, и есть эта мысль.
Но вот беда: марксисты с этим не согласны. Отодвинув идеализм в сторону, марксизм предложил взамен создание общества справедливости в ближайшем будущем. Такой перспектива коммунизма виделась уже классикам марксистской теории, а вслед за ними многие поколения марксистов обосновывали близкий переход к коммунизму гигантскими производительными силами науки и техники, уже имевшимися в наличии в буржуазном обществе, но которые более не служат развитию буржуазных отношений собственности, стали непомерно велики для этих отношений, и потому вынуждены взламывать свою оболочку, чтобы обрести больший простор. Если выразить этот главный тезис марксизма иначе, то не сознание человека должно было пережить коммунистическую трансформацию, но те вещи, которые производил труд человека на фабрике или в лаборатории - новые машины, средства сообщения, или керосин, или кринолин, и т. д. делали попросту ненужными старую форму сознания собственности, опровергали ее подобно тому, как завязь опровергается цветком.
Онтологическая связь вещного изобилия и коммунизма была постоянным лейтмотивом советской пропаганды. Подсчитанные к каждому съезду партии новые тысячи комбайнов или метров жилья признавались новым шагом в коммунистическом строительстве, а не просто расширением советской техносферы. До сих пор марксисты с характерным упорством указывают на все новые вещи, достигнутые человеческим трудом и умом, в качестве доказательства правоты и своей теории, и ее материалистической основы, но крайне мало занимаются сферой коллективного сознания, как будто в ней ничего не происходит и не должно происходить.
Более того, марксист, если он хочет быть последовательным марксистом, должен согласиться с тем, что в области мысли нет и не может быть ничего истинного, так как мысли всех людей детерминированы их положением на всемирной фабрике.
«Идеология - это процесс, который совершает так называемый мыслитель, хотя и с сознанием, но с сознанием ложным. Истинные побудительные силы, которые приводят его в движение, остаются ему неизвестными, в противном случае это не было бы идеологическим процессом. Он создаёт себе, следовательно, представления о ложных или кажущихся побудительных силах». - Ф. Энгельс в письме Францу Мерингу.
Эта мысль отсылает к написанной Энгельсом совместно с Марксом большой работе «Немецкая идеология», где вся наличествующая в обществе совокупность социального знания понимается как выражение интересов эксплуататорского, либо эксплуатируемого классов. Или - или.
Получается, что право, религии, философии лишены объективного содержания.
Таким содержанием обладает только конкретный опыт. Съел курицу - это истина. Факт. Но неужели курица, которую вы едите каждый день должна думать, что ваша потребность ее сожрать есть нечто истинное? Нет, эта потребность продиктована вашим антагонизмом по отношению к курице. Курица так и скажет: сволочь ты, раз меня съел!
А как быть с социологией, психологией, экономикой, то есть науками о мыслях людей? Если все мысли - так это вытекает из «Немецкой идеологии»
и даже утверждается там прямо - продиктованы бытием (знаменитое «бытие определяет сознание»), тогда социальные науки, включая и науки о мышлении, изучать должны только материальные факты бытия, но, ни в коем случае, не мышление.
Получается, что науки о мышлении, с марксистской точки зрения, не только несостоятельны, но даже и невозможны. Конечно, такой радикальный материализм нанес страшный урон делу коммунистического строительства в СССР, так как это строительство осуществлялось вслепую, «не знало общества в котором мы живем и трудимся» - из выступления генерального секретаря ЦК КПСС Ю. Андропова. И потому пошло в итоге строить по западным формулам и замыслам, но в соответствии с решениями съездов партии.
Советская философия, можно сказать, родилась и прожила свой недолгий век в муках, одолеваемая толпой фарисеев от идеологии.
«Извращение» (марксизма), «рецидив меньшевиствующего идеализма», «отрыв философии от практики коммунистического строительства» - такими эпитетами, в частности, наградили тезисы молодых марксистов идеалистов Э. Ильенкова и В. Коровикова именно те «верные марксисты», которые в перестроечный период стали проповедовать плюрализм мнений и взгляды К. Поппера.
Но и в этом они не изменили себе, так как и у Поппера в числе «врагов открытого общества» оказались идеалисты, то есть Наука о мысли. Фарисей фарисею глаз не выклюет!
Как бы ни хотелось кому-то (мне например) подружить идеализм и марксизм, памятуя о несчастливом прошлом таких попыток, я всегда настаиваю на одном принципе: быть на стороне Науки.
Нижеследующий фрагмент из Гегеля дает представление о том, что такое наука истории мысли:
«Можно находить интерес к истории философии с разных сторон. Если мы желаем найти сердцевину этого интереса, мы должны ее искать в существенной связи между тем, что кажется отошедшим в прошлое, и той ступенью, которой философия достигла в настоящее время. … сама эта связь не есть одно из внешних соображений, принимаемых во внимание при изложении истории этой науки, а скорее выражает ее внутреннюю природу; [связь событий философской истории] обладает своеобразной творческой силой, - именно это мы намерены здесь точнее разъяснить.
История философии показывает нам ряд благородных умов, галерею героев мыслящего разума, которые силой этого разума проникли в сущность вещей, в сущность природы и духа, в сущность бога, и добыли для нас величайшее сокровище, сокровище разумного познания. События и деяния, составляющие предмет этой истории, такого рода, что в их содержание и состав входят не столько личность и индивидуальный характер этих героев, сколько то, что они создали, и их создания тем превосходнее, чем меньше эти создания можно вменять в вину или заслугу отдельному индивидууму, чем больше они, напротив, представляют собой составную часть области свободной мысли…, чем в большей степени сама эта лишенная своеобразия мысль и есть творческий субъект. Она в этом отношении противоположна политической истории, в которой индивидуум является субъектом деяний со стороны силы или слабости своего характера и вообще со стороны того, благодаря чему он является именно данным индивидуумом.
На первый взгляд кажется, что эти акты мышления принадлежат истории, отошли в область прошлого и лежат по ту сторону нашей действительности. Но на самом деле то, что мы есть, являет собой нечто историческое, что мы представляем собой как принадлежащие истории.
Обладание самосознательной разумностью, присущее нам, современному миру, не возникло сразу и не выросло лишь на почве современности, а его существенной чертой является то, что оно есть наследие.
Подобно тому, как масса средств и сноровок, учреждения и привычки общежития и политической жизни суть … результат предшествовавшей нашей современности истории, точно так же и то, что мы являем собой в науке и, ближе, в философии, тоже обязано своим существованием традиции…
Традиция не есть неподвижная статуя; она живая и растет подобно могучему потоку, который тем больше расширяется, чем больше он отходит от своего истока.
[духовное содержание традиции] является душой каждого последующего поколения, его духовной субстанцией, ставшей чем-то привычным, его принципами, предрассудками и богатствами; и, вместе с тем, это полученное наследство низводится получившим его поколением на степень предлежащего материала, видоизменяемого духом. Полученное, таким образом, изменяется, и обработанный материал, именно потому, что он подвергается обработке, обогащается и вместе с тем сохраняется.
Природа [такого] творчества заключается в том, что оно имеет предпосылкой наличный духовный мир и что, усваивая его себе, [творческая мысль] вместе с тем и преобразовывает его, - от этой природы творчества и зависит то, … что ход истории показывает нам не становление чуждых нам вещей, а наше становление, становление нашей науки».
Если бы ученикам Кургиняна давали примерно такое представление о метафизике, какое я даю сам в «Зеленой Лампе» всем желающим, я был бы спокоен за их партийное будущее. Но нет, значит нет. Значит, в СССР 2.0 они добредут последними.
grigoriy_karpov написал проникновенный текст о коммунистической метафизике.
«Метафизика или предельные основания - важнейшее слагаемое смысловых систем». - пишет автор. - «Если мы хотим создать коммунистическую смысловую систему, нам просто необходимо наполнить ее метафизикой. Я убежден, что корень краха СССР был расположен как раз в нехватке метафизического или идеального содержания. По крайней мере нехватке в среде советских элит, которые принимали решения. Поэтому, ставя целью возрождение нового СССР, необходимо делать шаги в преодолении прошлого недостатка. Поэтому я решил написать небольшую заметку об элементах красной метафизики, которая так же может быть названа предельными основаниями или же идеалами».
Благие намерения, достойные самой высокой похвалы! Действительно, коммунистическое учение советского марксизма, как указано далее у автора, сложилось в итоге «в теорию о том, как лучше (сытнее) жить». Можно согласиться и с тем, что соревнование с капитализмом в сытости было необходимостью на первом этапе становления СССР, но превратилось в причину разрушения СССР, как только сопоставимый с капстранами уровень жизни был достигнут примерно в 1975 году.
В 1975 году страны СЭВ во главе с СССР, располагая всего 9,4 % мирового населения, обладали 25 % мирового дохода и производили 30 % мировой продукции. В 1950 - 75 гг. социалистическое содружество увеличило свою долю в мировом производстве в 1,5 раза, сократив долю развитых капиталистических стран с 80 % до 50 %. Для сравнения, в 2014 году доля России в мировом производстве составляла примерно 3,3%.
«Народ пожил, и будет», - подвел итог этому нашему развитию один политик, тоже марксист, член КПСС В. Черномырдин.
Верно и то, что не разобравшись в феномене гибели СССР (уже сытого), мы никогда не построим СССР 2.0.
Смог ли автор разобраться в причинах поражения Советского Союза и предложить нам «предельные основания» красной метафизики, гарантирующие от будущих неудач?
К сожалению, ни того, ни другого я у автора не увидел. Пожалуй, автор даже ушел от философствования в область фантазирования.
А еще, пожалуй, автор и сам не избежал одной из зловредных марксистских ошибок, которые погубили философскую мысль в СССР и воспитание советской элиты, «перековали» эту элиту таким чудовищным образом, что та сама отдала уже достигнутые нами победы в руки нашего врага. Да, это совершили сами марксисты, а не какие-то там предатели. И как раз с этой «малозначительной» детали, о которой сторонники нового СССР говорить не любят, я и начну.
То ли красного словца ради, то ли по иной причине, автор так и пишет о метафизике, что она «может быть названа предельными основаниями или же идеалами».
Автора не смутило, что «предельные основания» должны - если рассуждать логически - лежать в основе, в нашем прошлом. Тогда как идеалы характеризуют то, к чему мы стремимся, наше будущее.
Как же основания и идеалы могут быть взаимозаменяемыми синонимами слова «метафизика»? Неискушенному философу, вроде меня, смешение прошлого и будущего в одном флаконе представляется чем-то чудовищным.
Не оспаривая авторитета уважаемого С. Кургиняна и его воспитанника grigoriy_karpov (как я могу, ведь это же такие золото-брильянтовые коммунисты!), я все же позволил себе заглянуть в книгу, которая так и называется «Метафизика». Автор - Аристотель. Книга эта, правда, составлена из разных его работ в Риме, уже после смерти философа. Ее название случайно и переводится как «то, что после физики». Римляне любили, чтобы все у них было расставлено in numero. Им это было крайне важно: что за чем. Они не стали бы читать Аристотеля с конца или с середины. Так что названием мы обязаны таланту компилятора.
Тем не менее, содержание этой работы и стало считаться «метафизикой» во всей последующей философии. О чем же эта книга?
Она состоит из 14 частей, в которых излагается 1) критический анализ воззрений натурфилософов, пифагорейцев и платоников 2) учение о четырех первопричинах; 3) теория возможного и действительного; 4) наконец, аристотелевская теория мироустройства (отличная от теории Платона или, во всяком случае, существенно ее дополняющая и развивающая).
Ключевой вопрос Метафизики (книги, да и философии в целом): что есть сущее само по себе? Или, что существует, не имея других предпосылок, кроме себя.
Так что grigoriy_karpov прав, утверждая, что метафизика - это «предельные основания». Или, точнее, самые простые причины (как думал Аристотель), управляющие всеми более сложными причинами. И, главное, это действительно существующие причины - то есть ни в коем случае не фантазии философов.
Уместно ли назвать эти причины также «идеалами»? Нет.
Во всяком случае, нельзя считать причины также идеалами в том смысле, какой этому слову обычно придают пропагандисты.
Если наше тело состоит из молекул, то молекулы в некотором смысле есть причина тела. Нам правильно состоять из молекул в смысле иметь такую причину. Так есть. Но было бы глупо призывать человечество вернуться в молекулярное состояние в качестве идеала.
К сожалению, именно такое смешение понятий было характерной особенностью советской пропаганды и даже шире, советского мировоззрения. Считалось, что если мы предложили некие «идеалы», то тем самым решен вопрос и с «основаниями». Или что про основания можно забыть.
На деле же картина нашего будущего развития (идеалы) должна вытекать из нашей причины, лежащей в основании, действующей (и сейчас) вне прочих предпосылок. Лишь тогда можно говорить о научном мировоззрении. Иначе получается произвольное фантазирование, как у grigoriy_karpov: «решить все задачи», «условно, задачу остывания вселенной или любую другую», «осуществить мечту Федорова - воскрешение всех умерших», «необходимы также коммуны»…, и т.д.
Это вообще о чем? И в какой связи? Смех разбирает от того, что все названное предлагается произвольно, вне связи с «предельными основаниями». Но нет совсем ничего смешного в том, что таким видится более молодому поколению решение проблемы СССР 2.0. Мне, пережившему катастрофу прежней версии СССР, совсем не смешно, что такую чушь вновь вдалбливают в юные умы под видом «метафизики».
Я уже знаю, к чему это привело нас в прошлом.
Конечно, подкованная в какой-то очередной идеологии личность вправе меня упрекнуть: не критикуйте, предлагайте!
Если вы утверждаете, что причины должны формировать идеалы, то как нам от молекулярной природы тела прийти к необходимости также «иметь коммуны»?
В том то и вопрос, который интересовал уже Аристотеля.
Ответ, данный греком, создал первую в истории систему философии - аристотелизм.
Эта система базируется на четырех основаниях, известных как четыре причины каждой вещи: «одной такой причиной мы считаем сущность, или суть бытия вещи (ведь каждое «почему» сводится в конечном счете к определению вещи, а первое «почему» и есть причина и начало); другой причиной мы считаем материю, или субстрат [hypokeitmenon]; третьей - то, откуда начало движения; четвертой - причину, противолежащую последней, а именно «то, ради чего», или благо (ибо благо есть цель всякого возникновения и движения)».
Это не простое перечисление факторов, а связь факторов. Вот как эту связь поясняет философ:
«О том, что существует или возникает естественным путем, мы еще не говорим, что оно имеет естество (physis), если у него еще нет формы, или образа».
Сложно не согласиться, ведь никто еще не видел какой-либо бесформенной материи. Материю мы знаем только как совокупность вещных форм.
«Формой я называю суть бытия каждой вещи и ее первую сущность. Ищут причину для материи, а она есть форма, в силу которой материя есть нечто определенное. Ведь слог - это не [отдельные] звуки речи, и слог «ба» - не тоже самое, что «б» и «а».
А что же тогда материя сама по себе?
Аристотель дает гениальный ответ: возможность! Только возможность иметь некую форму. «Я разумею здесь под материей то, что, не будучи определенным нечто в действительности, таково в возможности».
Но что тогда действительно, если это не материя? Это основной вопрос философии: что действительно существует само по себе, не имея предпосылок, кроме себя?
Ответ: знание, формула, а применительно к «материальной» вещи, ее замысел. Например: «у дома то, откуда движение - строительное искусство и строитель; то, ради чего - сооружение; материя - земля и камни; форма - замысел дома (logos)».
Получается, что последователь Кургиняна grigoriy_karpov кое в чем прав: идеал - это и есть начало!
Но лишь при одном условии: если этот идеал представляет собой действительное знание. Формулу!
Эта формула, по выражению Аристотеля, «сказывается о подлежащем», то есть о материальном субстрате. Или, что то же самое, что формула осуществляет себя как замысел в материи, переводя часть материи из возможности в действительность.
Аристотель полагал, что форма и материя как таковые вечны, но вечны по-разному. Форма неподвижна, всегда существует в действительности, но всегда бестелесна. Материя всегда (вечно) существует в возможности, но временное телесное существование приобретает только через форму.
Таким образом, форма имеет только одну ипостась - бестелесную вечность, а материя - две ипостаси, вечной свободной возможности, и подлежащего осуществлению субстрата - временного состояния в ограниченном пространстве.
Так это или не так, рассмотрим на примере электрона, проходящего через две щели одновременно и сталкивающегося с препятствием в виде экрана. В этот момент электрон выходит из состояния неопределенности, позволявшего ему проходить в двух местах одновременно, быть левым и, в той же степени, правым, орлом и решкой, и вместо полной свободы электрон обретает высокоорганизованную форму маленького мячика, оставляющего след на стене только в одном месте. Немедленно после этого происходит возврат электрона в привычное состояние беспорядочной неопределенности, потеря формы.
Думаю, вы согласитесь с тем, что пока теория Аристотеля у нас работает безотказно, а ведь мы забрались в область квантовой физики, изумляющей, в первую очередь, самих квантовых физиков.
В тексте, от которого я отталкиваюсь, и который я критикую, есть слабый намек на знание «чего-то такого»:
«Коммунизм означает развитие высшего начала в каждом человеке. Или же «родовой сущности» как называл это начало Маркс. Т.е. той разности, которая остается, если вычесть из человека его низшее, природное или звериное начало. При этом высшей ценностью объявляется сама История, как процесс восхождения человека. Под восхождением понимается развитие в человеке его высшего начала. История - это путь из царства природной обусловленности в царство подлинной человеческой свободы. Вот что такое подлинный коммунизм, а не то, чем его постоянно пытаются подменять (например, экономическими теориями)».
Это дано в начале, и это совсем не так плохо, как оказалось в конце. Только автор зря приписывает коммунистам взгляды Георга Гегеля. Это совершенно незаслуженная коммунистами похвала. Поэтому я все же процитирую здесь Гегеля, чтобы было понятно, о формуле развития чего именно идет речь. Что это за высшее начало в человеке?
«изначальное, в себе сущее находится лишь во внутренней глубине духа, или, иначе говоря, оно имеется в нем как его назначение; непосредственно человек есть лишь живое существо, которое хотя имеет возможность стать духом, все же этот дух не существует от природы. Человек, следовательно, не от природы есть тот, в котором живет и обитает божий дух, вообще человек не от природы таков, каков он должен быть. Животное от природы таково, каково оно должно быть. Но в этом отношении мы должны заметить, что природные вещи остаются только в их в себе сущем понятии… В том-то именно состоит несчастье природных вещей, что они не идут дальше, что их сущность не существует для себя, благодаря чему получается, что они не доходят до бесконечности, не приходят к освобождению от своей непосредственной единичности, т.е. не доходят до свободы, а остаются лишь в рамках необходимости, представляющей собою связь единичного с некоторым другим, так что если это другое соединяется с природными вещами, последние гибнут, так как они не могут вынести противоречия. Но так как для человека как сознания существует истинное и он имеет в нем предназначение к свободе, то он способен созерцать в себе и для себя сущее, поставить себя в отношение к последнему, иметь своей целью знание, и от этого зависит освобождение духа, то обстоятельство, что сознание не остается природным, и становится духовным, и происходит примирение конечного как данного субъекта с бесконечным.
Сознание состоит, следовательно, в том, чтобы не оставаться в природном, а быть процессом, посредством которого всеобщее делается для человека предметом, целью. Человек делает себя божественным, но духовным, т.е. не непосредственным образом. Так как дух не природен, а есть лишь то, чем он себя делает, то только процесс создания этого единства (конечного и бесконечного) есть впервые дух. Для появления этого духовного единства нужно, чтобы произошло отрицание природности, плоти…»
В этом фрагменте Гегель излагает христианскую идею, воспринявшую от Аристотеля представление о том, что мысль есть первая сущность человека, его формула, знание, которое само себя строит. Развертывание этого строительства во времени, есть ничто иное как история философии и История вообще.
Возникает вопрос о связи этих метафизических представлений с марксизмом. Уверен, что каждый человек, давший себе труд проследить историю мысли с античности до наших дней, должен согласиться, что такая история объективна, научна, и что высшее начало, которое в человеке развивается, и есть эта мысль.
Но вот беда: марксисты с этим не согласны. Отодвинув идеализм в сторону, марксизм предложил взамен создание общества справедливости в ближайшем будущем. Такой перспектива коммунизма виделась уже классикам марксистской теории, а вслед за ними многие поколения марксистов обосновывали близкий переход к коммунизму гигантскими производительными силами науки и техники, уже имевшимися в наличии в буржуазном обществе, но которые более не служат развитию буржуазных отношений собственности, стали непомерно велики для этих отношений, и потому вынуждены взламывать свою оболочку, чтобы обрести больший простор. Если выразить этот главный тезис марксизма иначе, то не сознание человека должно было пережить коммунистическую трансформацию, но те вещи, которые производил труд человека на фабрике или в лаборатории - новые машины, средства сообщения, или керосин, или кринолин, и т. д. делали попросту ненужными старую форму сознания собственности, опровергали ее подобно тому, как завязь опровергается цветком.
Онтологическая связь вещного изобилия и коммунизма была постоянным лейтмотивом советской пропаганды. Подсчитанные к каждому съезду партии новые тысячи комбайнов или метров жилья признавались новым шагом в коммунистическом строительстве, а не просто расширением советской техносферы. До сих пор марксисты с характерным упорством указывают на все новые вещи, достигнутые человеческим трудом и умом, в качестве доказательства правоты и своей теории, и ее материалистической основы, но крайне мало занимаются сферой коллективного сознания, как будто в ней ничего не происходит и не должно происходить.
Более того, марксист, если он хочет быть последовательным марксистом, должен согласиться с тем, что в области мысли нет и не может быть ничего истинного, так как мысли всех людей детерминированы их положением на всемирной фабрике.
«Идеология - это процесс, который совершает так называемый мыслитель, хотя и с сознанием, но с сознанием ложным. Истинные побудительные силы, которые приводят его в движение, остаются ему неизвестными, в противном случае это не было бы идеологическим процессом. Он создаёт себе, следовательно, представления о ложных или кажущихся побудительных силах». - Ф. Энгельс в письме Францу Мерингу.
Эта мысль отсылает к написанной Энгельсом совместно с Марксом большой работе «Немецкая идеология», где вся наличествующая в обществе совокупность социального знания понимается как выражение интересов эксплуататорского, либо эксплуатируемого классов. Или - или.
Получается, что право, религии, философии лишены объективного содержания.
Таким содержанием обладает только конкретный опыт. Съел курицу - это истина. Факт. Но неужели курица, которую вы едите каждый день должна думать, что ваша потребность ее сожрать есть нечто истинное? Нет, эта потребность продиктована вашим антагонизмом по отношению к курице. Курица так и скажет: сволочь ты, раз меня съел!
А как быть с социологией, психологией, экономикой, то есть науками о мыслях людей? Если все мысли - так это вытекает из «Немецкой идеологии»
и даже утверждается там прямо - продиктованы бытием (знаменитое «бытие определяет сознание»), тогда социальные науки, включая и науки о мышлении, изучать должны только материальные факты бытия, но, ни в коем случае, не мышление.
Получается, что науки о мышлении, с марксистской точки зрения, не только несостоятельны, но даже и невозможны. Конечно, такой радикальный материализм нанес страшный урон делу коммунистического строительства в СССР, так как это строительство осуществлялось вслепую, «не знало общества в котором мы живем и трудимся» - из выступления генерального секретаря ЦК КПСС Ю. Андропова. И потому пошло в итоге строить по западным формулам и замыслам, но в соответствии с решениями съездов партии.
Советская философия, можно сказать, родилась и прожила свой недолгий век в муках, одолеваемая толпой фарисеев от идеологии.
«Извращение» (марксизма), «рецидив меньшевиствующего идеализма», «отрыв философии от практики коммунистического строительства» - такими эпитетами, в частности, наградили тезисы молодых марксистов идеалистов Э. Ильенкова и В. Коровикова именно те «верные марксисты», которые в перестроечный период стали проповедовать плюрализм мнений и взгляды К. Поппера.
Но и в этом они не изменили себе, так как и у Поппера в числе «врагов открытого общества» оказались идеалисты, то есть Наука о мысли. Фарисей фарисею глаз не выклюет!
Как бы ни хотелось кому-то (мне например) подружить идеализм и марксизм, памятуя о несчастливом прошлом таких попыток, я всегда настаиваю на одном принципе: быть на стороне Науки.
Нижеследующий фрагмент из Гегеля дает представление о том, что такое наука истории мысли:
«Можно находить интерес к истории философии с разных сторон. Если мы желаем найти сердцевину этого интереса, мы должны ее искать в существенной связи между тем, что кажется отошедшим в прошлое, и той ступенью, которой философия достигла в настоящее время. … сама эта связь не есть одно из внешних соображений, принимаемых во внимание при изложении истории этой науки, а скорее выражает ее внутреннюю природу; [связь событий философской истории] обладает своеобразной творческой силой, - именно это мы намерены здесь точнее разъяснить.
История философии показывает нам ряд благородных умов, галерею героев мыслящего разума, которые силой этого разума проникли в сущность вещей, в сущность природы и духа, в сущность бога, и добыли для нас величайшее сокровище, сокровище разумного познания. События и деяния, составляющие предмет этой истории, такого рода, что в их содержание и состав входят не столько личность и индивидуальный характер этих героев, сколько то, что они создали, и их создания тем превосходнее, чем меньше эти создания можно вменять в вину или заслугу отдельному индивидууму, чем больше они, напротив, представляют собой составную часть области свободной мысли…, чем в большей степени сама эта лишенная своеобразия мысль и есть творческий субъект. Она в этом отношении противоположна политической истории, в которой индивидуум является субъектом деяний со стороны силы или слабости своего характера и вообще со стороны того, благодаря чему он является именно данным индивидуумом.
На первый взгляд кажется, что эти акты мышления принадлежат истории, отошли в область прошлого и лежат по ту сторону нашей действительности. Но на самом деле то, что мы есть, являет собой нечто историческое, что мы представляем собой как принадлежащие истории.
Обладание самосознательной разумностью, присущее нам, современному миру, не возникло сразу и не выросло лишь на почве современности, а его существенной чертой является то, что оно есть наследие.
Подобно тому, как масса средств и сноровок, учреждения и привычки общежития и политической жизни суть … результат предшествовавшей нашей современности истории, точно так же и то, что мы являем собой в науке и, ближе, в философии, тоже обязано своим существованием традиции…
Традиция не есть неподвижная статуя; она живая и растет подобно могучему потоку, который тем больше расширяется, чем больше он отходит от своего истока.
[духовное содержание традиции] является душой каждого последующего поколения, его духовной субстанцией, ставшей чем-то привычным, его принципами, предрассудками и богатствами; и, вместе с тем, это полученное наследство низводится получившим его поколением на степень предлежащего материала, видоизменяемого духом. Полученное, таким образом, изменяется, и обработанный материал, именно потому, что он подвергается обработке, обогащается и вместе с тем сохраняется.
Природа [такого] творчества заключается в том, что оно имеет предпосылкой наличный духовный мир и что, усваивая его себе, [творческая мысль] вместе с тем и преобразовывает его, - от этой природы творчества и зависит то, … что ход истории показывает нам не становление чуждых нам вещей, а наше становление, становление нашей науки».
Если бы ученикам Кургиняна давали примерно такое представление о метафизике, какое я даю сам в «Зеленой Лампе» всем желающим, я был бы спокоен за их партийное будущее. Но нет, значит нет. Значит, в СССР 2.0 они добредут последними.