Предисловие к несуществующему учению акулизма (часть 5-1)
[Я пока остаюсь в режиме присутствия урывками, но продолжить цикл вот пока что удалось. Пятая часть, всё ещё посвящённая проблемам истмата, оказалась ещё больше предыдущих, и я разбиваю её натрое. Первые две трети пятой части публикую сейчас, последняя треть будет в течение нескольких дней, вероятно. Потом переходим от истмата к политэкономии, но вот это совсем неизвестно, когда будет].
3. Недоработанность классовой теории. Классовая теория неотделима от формационной, и проблемы у них похожие. Суть классовой теории такова. Люди, вступая в определённые производственные отношения, образуют вследствие этого большие социальные группы, каждая из которых обладает характерными именно для неё экономическими и иными интересами. Поскольку интересы разных групп различаются, это приводит к конфликтам между ними - конфликтам, которые способствуют изменению производственных отношений и служат главной движущей силой развития общества. Группы эти называются классами, межгрупповые конфликты - классовой борьбой. Довольно общо и неконкретно, не правда ли? А это неспроста - если бы я взялся пересказывать классовую теорию точнее и полнее прямо в этом абзаце, то немедленно наткнулся бы на бесчисленные тёмные места и спорные моменты, что никак не годится для разъяснения существа вопроса тем читателям, кто совсем не в курсе наших коммунистических дел. Увы, общепринятого и всеми понятого в классовой теории едва ли не меньше, чем в формационной, и практической работе это страшно мешает.
а). Неудовлетворительное определение класса. Начать следует с того, что классы и классовую борьбу открыли ещё Смит и Рикардо, и понятие это использовалось экономистами, историками, философами, политиками уже в первой половине XIX века. Поэтому не слишком удивляет, что определения класса у Маркса и Энгельса нет - всю дорогу они пользовались им скорее как интуитивно ясным понятием, уже привычным в общественным науках. Что сделал Маркс, так это объяснил, что классы исторически преходящи и происходят они из материальных условий жизни общества, из способа производства, господствующего в данном обществе. Определения класса как такового можно было бы ожидать в «Капитале», но Маркс только-только к нему подобрался и умер именно на этом месте. И теперь одна страничка главы под названием «Классы» - 52-й главы III тома «Капитала» - завершает каноническое издание этой книги (в финале стоит печальная фраза «Здесь рукопись обрывается»), а талмудисты радостно ныряют в любимое болото - выясняют, что сказал бы в этой главе Маркс, если бы успел. Оставим их за этим занятием, а сами перейдём к более полезным делам.
Существующее ныне в марксизме определение классов дал Ленин. «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают». Нетрудно заметить, что прежде всего это определение не слишком понятное - что подразумевает Ленин под первым признаком, да и под третьим тоже, перечислено ли тут всё в порядке уменьшения важности или ещё в каком порядке, обобщает ли последняя строка первые три признака или нет - короче, широкий простор для всевозможной каббалистики.
[Вот две дискуссии у меня в журнале на эту тему:
https://sch-haifisch.livejournal.com/66165.html
https://sch-haifisch.livejournal.com/72151.html ]
На помощь пытаются прийти учебники. Так, в учебнике Константинова нам поясняют, что первый признак, про «исторически определённую систему», означает класс, характерный для той или иной формации: «каждый класс связан с тем или иным исторически определённым способом производства». Скажем, при рабовладении существует особый класс рабовладельцев, и это даже так называемый «основной класс», а при капитализме либо рабовладение вовсе запрещено, либо рабовладелец есть помещик или капиталист и никакого специального статуса по признаку владения рабами не имеет. Со вторым признаком всё понятно и так, а третий признак либо предполагает дополнительное деление по таким специфическим занятиям, как управление или умственный труд, либо (гораздо чаще) указывает, что господствующие классы забирают себе определённые общественные функции, оставляя угнетённым классам другие функции. Последнюю же строку определения учебник считает просто четвёртым признаком классового деления: например, капиталист получает свой доход в виде прибыли, и он больше, а рабочий - в виде зарплаты, и он меньше, и в этом заключена некая классовая разница. Из всего изложенного в общем-то следует, что «роль в общественной организации труда» и «способы получения общественного богатства» - это некие вспомогательные признаки, нужные лишь для того, чтобы лучше отличать пролетариев от буржуев, и только.
Я бы не сказал, что оказанная учебниками помощь снимает все вопросы. Для меня лично снят лишь один вопрос - как понимать первый признак; а всё остальное более чем дискуссионно. Иначе говоря, вместо более ясного и удачного определения мы видим в учебниках толкование ленинской мудрости; но, простите, для науки определение, которое приходится толковать и которое допускает самые разные толкования, никуда не годится. Естественно, полноценно пользоваться таким определением не удаётся: для иллюстрации можно вспомнить, например, глупые современные интернет-споры о классовой принадлежности топ-менеджера, программиста или футболиста. Хорошо, может быть, это их участники глупые, а умным людям всё понятно: но вот передо мной учебник научного коммунизма Федосеева 1982 года, из которого следует неспособность теории справиться даже с очень простым классовым составом социалистического общества. По мнению учебника, советское общество на тот момент состояло из рабочего класса, кооперированного крестьянства и трудовой интеллигенции, причём последняя, как специально подчёркивается, являла собой не класс, а не пойми что такое - объяснения никакого нет и даже слова «прослойка» не употребляется, что не помешало авторам выделить трудовую интеллигенцию наравне с классами и рассматривать по существу тоже как класс. С таким положением дел жить, безусловно, нельзя.
Подводя первый итог, по факту мы имеем один совершенно несомненный признак класса, он же и главный - отношение к средствам производства. Этот же признак определяет «основные классы» каждой формации - главных угнетателей и главных угнетённых, борьба которых приводит к общественному развитию (на самом деле там тоже всё не так однозначно, но пока что пусть). В самой простой форме этого даже может быть достаточно для наиболее общего понимания исторических процессов и предсказания будущего, но годилось бы это только для инопланетян, живущих по тысяче лет и лениво наблюдающих за Землёй как за совершенно рядовой и ничем не примечательной планетой, к тому же не слишком заинтересованных в точности сделанного прогноза. Для практической же работы этого очень мало. Какое нам нужно определение? Пока что я скажу, что как основа для действительно хорошего определения ленинский вариант годится, но его форма нуждается в серьёзной переделке, да и к содержанию можно кое-что добавить. Итого, нам нужно хорошее определение класса, послужившее бы основой для развития практической марксистской социологии.
б). Забытый смысл выделения классов. Когда я наблюдаю за нашими сетевыми дискуссиями, у меня создаётся полное впечатление, что люди думают, будто понятие класса существует просто для прикола, чтобы можно было на каждого человека навесить ещё один ярлычок (помимо национального, профессионального, гендерного) - классовый. Или что классовое деление - сродни биологическому: вот есть такие-то виды живых существ, и каждую встречную особь, стало быть, надо отнести к какому-то виду, каковые виды существуют плюс-минус объективно, а не просто в сознании биологов.
Непонимание проблемы спорщиками усугубляется тем, что никто её им толком не разъясняет. Ведь ответ на вопрос: «Зачем нужно выделять классы?» в явном виде не встречается и в учебниках. Не то чтобы его не было там совсем - в принципе, вдумчивый читатель как минимум может сообразить, что без выделения классов мы не поймём, по каким законам функционировал и функционирует общественно-экономический механизм человечества - но, судя по текущему состоянию массового сознания, люди, задающие подобные вопросы, должны получать ответ только в чёткой и недвусмысленной форме. Кроме того, неявный ответ учебников ещё и неполон: нам же не просто надо понять, как работает оный механизм, нам надо, поняв, использовать его в своих интересах - для скорейшего построения социалистического общества и победы над империализмом в мировом масштабе.
А вот когда вы поймёте, зачем требуется выделять классы, то не только избавитесь от болезненного стремления запихнуть каждого встречного в классовый шаблон (или же обличить марксистов, что раз вот этот встречный плохо запихивается, то ваша теория никуда не годится), но даже догадаетесь, зачем нужно искать определение поточнее. Ведь чем точнее вы сможете идентифицировать классы, тем лучше сможете понять их интересы, предсказать их поведение и, самое главное, суметь сознательно с ними работать, корректируя своими расчётливыми действиями их поведение в интересах социалистической революции.
в). Упрощённая и неточная модель. Выше уже говорилось, что простое определение класса позволяет установить лишь основные классы (а этого недостаточно), а сложное определение несколько туманно (и, что любопытно, учебники склонны толковать Ленина тоже упрощённо). Как следствие, учебники не проявляют большого желания так уж глубоко проанализировать классовую структуру каждой из формаций, включая капиталистическую, и вполне обходятся моделью с основными классами и парой дополнений. Тем более они не стремятся прилагать свои модели к конкретным странам, обходясь лишь фрагментарными, с мясом выдранными из случайных стран примерами.
Учебник Константинова пользуется примерно таким шаблоном: «При рабовладении основными классами являлись рабовладельцы и рабы, ну и ещё там крестьяне с ремесленниками стояли рядом и немножко влияли на процессы». Допустим, пёс с ним, рабовладением - пусть им вплотную занимаются историки (хотя уместно спросить - а разве историки не должны поголовно вырастать на богатой почве истмата?). Но ведь нынешнее положение дел с определением класса само по себе провоцирует обходиться упрощённой моделью вообще всегда, а упрощённый анализ классовой структуры рабовладельческого и феодального общества тоже провоцирует применять упрощённый метод и к капиталистическому обществу, что уж совсем недопустимо с точки зрения практики. Константиновский учебник действительно так и делает («при капитализме, кроме буржуазии и пролетариата, бывают ещё помещики и мелкая буржуазия, городская и сельская»). А мы уже имели возможность неоднократно убедиться, что так примитивно подходить к вопросу нельзя - пока вы у власти, вы бесславно сольёте всю борьбу с капитализмом (как говорил один древний китаец - вместо которого, как и вместо всего остального, конечно же, нужно «изучать Гегеля» - «Если не знаешь ни себя, ни врага, то в каждом сражении будешь терпеть поражение»), а оказавшись на обочине жизни, будете ежедневно выслушивать от граждан поучения об устарелости классового подхода в новом сложном мире и «каверзные» вопросики о классовом статусе профессионального футболиста - и даже не будете знать, что на это ответить.
Впрочем, не всё в теории настолько грустно. Учебник всё же понимает, что реальность несколько сложнее простой модели, а потому делает очень смелый шаг: не только упоминает, что, помимо классов, существуют и «общественные прослойки», но даже рискует дать «прослойкам» нечто похожее на определение («это такие группы, которые не занимают самостоятельного положения в производстве материальных благ, а потому не составляют и особого класса»). Как такое определение стыкуется с ленинским, непонятно, но пока оставим это в сторонке: тут достаточно понимать, что сама попытка определить прослойки - это пик в разработке классовой теории, ведь федосеевский учебник научного коммунизма даже и определение прослойкам давать не стал, и так сойдёт. С конкретикой, однако, всё по-прежнему бедно: в качестве прослоек названы, само собой разумеется, интеллигенция и люмпен-пролетариат, а также говорится, что ещё и какие-то там другие бывают. На этом всё. (У Корнфорта вместо «прослоек» говорится о выделяемых господствующими классами специализированных группах, иногда могущих выдвигать свои особые интересы - и это, я считаю, значительно вернее и ближе к истине; ниже мы поговорим об этом важном вопросе более подробно).
Мне лично кажется, что такая попытка соответствовать сложной реальности по большому счёту только запутывает дело: определения класса и прослойки не стыкуются друг с другом, термин «прослойка» с учётом вкладываемого в него смысла выбран очень неудачно (это ведь не подкласс и не некая междуклассовая прокладка - а лишь в этих случаях в воображении человека вызывались бы нужные образы), суть дела не раскрыта до конца («какие ещё “другие прослойки”? небось класс бюрократов хотите спрятать, грязные изменники делу революции!»). Далее отмечу, что подкласс как отдельное понятие в учебнике не определён вообще, зато как нечто интуитивно ясное присутствуют «слои интеллигенции» и «слои крестьянства» (ни в коем случае не перепутайте «слои» с «прослойками», дорогие товарищи!). Вместе с ленинской цитатой на страницы учебника попал «полупролетарий» - без малейшей попытки объяснить, что это за зверь и как он соответствует «классам», «прослойкам» и «слоям». Наконец, разум почти всякого неофита жестоко пострадает от самого контринтуитивного определения из возможных, которое торчит в классовой теории на самом видном месте: «буржуазия» и «мелкая буржуазия» - это отчего-то никакие не «слои», как совершенно логично было бы подумать, а совершенно разные классы!
Ну а когда даже с терминологией дело швах, не логично ли подумать, что теория в корне неверна и что именно поэтому она не заходит дальше упрощённых и плохо работающих моделей? Ведь кто ясно мыслит, тот ясно излагает, а когда вместо ясной структуры теории вам вываливают как божественное откровение некую туманную полупереваренную мешанину недоработанных идей и начальных набросков, вы либо примете для себя эту мешанину без рассуждений и станете сектантом, либо отвергнете и станете врагом марксизма. Не очень приятный выбор, вам не кажется? И поэтому нам предстоит много сделать, чтобы классовая теория не возбуждала у людей столь ошибочные мысли.
3. Недоработанность классовой теории. Классовая теория неотделима от формационной, и проблемы у них похожие. Суть классовой теории такова. Люди, вступая в определённые производственные отношения, образуют вследствие этого большие социальные группы, каждая из которых обладает характерными именно для неё экономическими и иными интересами. Поскольку интересы разных групп различаются, это приводит к конфликтам между ними - конфликтам, которые способствуют изменению производственных отношений и служат главной движущей силой развития общества. Группы эти называются классами, межгрупповые конфликты - классовой борьбой. Довольно общо и неконкретно, не правда ли? А это неспроста - если бы я взялся пересказывать классовую теорию точнее и полнее прямо в этом абзаце, то немедленно наткнулся бы на бесчисленные тёмные места и спорные моменты, что никак не годится для разъяснения существа вопроса тем читателям, кто совсем не в курсе наших коммунистических дел. Увы, общепринятого и всеми понятого в классовой теории едва ли не меньше, чем в формационной, и практической работе это страшно мешает.
а). Неудовлетворительное определение класса. Начать следует с того, что классы и классовую борьбу открыли ещё Смит и Рикардо, и понятие это использовалось экономистами, историками, философами, политиками уже в первой половине XIX века. Поэтому не слишком удивляет, что определения класса у Маркса и Энгельса нет - всю дорогу они пользовались им скорее как интуитивно ясным понятием, уже привычным в общественным науках. Что сделал Маркс, так это объяснил, что классы исторически преходящи и происходят они из материальных условий жизни общества, из способа производства, господствующего в данном обществе. Определения класса как такового можно было бы ожидать в «Капитале», но Маркс только-только к нему подобрался и умер именно на этом месте. И теперь одна страничка главы под названием «Классы» - 52-й главы III тома «Капитала» - завершает каноническое издание этой книги (в финале стоит печальная фраза «Здесь рукопись обрывается»), а талмудисты радостно ныряют в любимое болото - выясняют, что сказал бы в этой главе Маркс, если бы успел. Оставим их за этим занятием, а сами перейдём к более полезным делам.
Существующее ныне в марксизме определение классов дал Ленин. «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают». Нетрудно заметить, что прежде всего это определение не слишком понятное - что подразумевает Ленин под первым признаком, да и под третьим тоже, перечислено ли тут всё в порядке уменьшения важности или ещё в каком порядке, обобщает ли последняя строка первые три признака или нет - короче, широкий простор для всевозможной каббалистики.
[Вот две дискуссии у меня в журнале на эту тему:
https://sch-haifisch.livejournal.com/66165.html
https://sch-haifisch.livejournal.com/72151.html ]
На помощь пытаются прийти учебники. Так, в учебнике Константинова нам поясняют, что первый признак, про «исторически определённую систему», означает класс, характерный для той или иной формации: «каждый класс связан с тем или иным исторически определённым способом производства». Скажем, при рабовладении существует особый класс рабовладельцев, и это даже так называемый «основной класс», а при капитализме либо рабовладение вовсе запрещено, либо рабовладелец есть помещик или капиталист и никакого специального статуса по признаку владения рабами не имеет. Со вторым признаком всё понятно и так, а третий признак либо предполагает дополнительное деление по таким специфическим занятиям, как управление или умственный труд, либо (гораздо чаще) указывает, что господствующие классы забирают себе определённые общественные функции, оставляя угнетённым классам другие функции. Последнюю же строку определения учебник считает просто четвёртым признаком классового деления: например, капиталист получает свой доход в виде прибыли, и он больше, а рабочий - в виде зарплаты, и он меньше, и в этом заключена некая классовая разница. Из всего изложенного в общем-то следует, что «роль в общественной организации труда» и «способы получения общественного богатства» - это некие вспомогательные признаки, нужные лишь для того, чтобы лучше отличать пролетариев от буржуев, и только.
Я бы не сказал, что оказанная учебниками помощь снимает все вопросы. Для меня лично снят лишь один вопрос - как понимать первый признак; а всё остальное более чем дискуссионно. Иначе говоря, вместо более ясного и удачного определения мы видим в учебниках толкование ленинской мудрости; но, простите, для науки определение, которое приходится толковать и которое допускает самые разные толкования, никуда не годится. Естественно, полноценно пользоваться таким определением не удаётся: для иллюстрации можно вспомнить, например, глупые современные интернет-споры о классовой принадлежности топ-менеджера, программиста или футболиста. Хорошо, может быть, это их участники глупые, а умным людям всё понятно: но вот передо мной учебник научного коммунизма Федосеева 1982 года, из которого следует неспособность теории справиться даже с очень простым классовым составом социалистического общества. По мнению учебника, советское общество на тот момент состояло из рабочего класса, кооперированного крестьянства и трудовой интеллигенции, причём последняя, как специально подчёркивается, являла собой не класс, а не пойми что такое - объяснения никакого нет и даже слова «прослойка» не употребляется, что не помешало авторам выделить трудовую интеллигенцию наравне с классами и рассматривать по существу тоже как класс. С таким положением дел жить, безусловно, нельзя.
Подводя первый итог, по факту мы имеем один совершенно несомненный признак класса, он же и главный - отношение к средствам производства. Этот же признак определяет «основные классы» каждой формации - главных угнетателей и главных угнетённых, борьба которых приводит к общественному развитию (на самом деле там тоже всё не так однозначно, но пока что пусть). В самой простой форме этого даже может быть достаточно для наиболее общего понимания исторических процессов и предсказания будущего, но годилось бы это только для инопланетян, живущих по тысяче лет и лениво наблюдающих за Землёй как за совершенно рядовой и ничем не примечательной планетой, к тому же не слишком заинтересованных в точности сделанного прогноза. Для практической же работы этого очень мало. Какое нам нужно определение? Пока что я скажу, что как основа для действительно хорошего определения ленинский вариант годится, но его форма нуждается в серьёзной переделке, да и к содержанию можно кое-что добавить. Итого, нам нужно хорошее определение класса, послужившее бы основой для развития практической марксистской социологии.
б). Забытый смысл выделения классов. Когда я наблюдаю за нашими сетевыми дискуссиями, у меня создаётся полное впечатление, что люди думают, будто понятие класса существует просто для прикола, чтобы можно было на каждого человека навесить ещё один ярлычок (помимо национального, профессионального, гендерного) - классовый. Или что классовое деление - сродни биологическому: вот есть такие-то виды живых существ, и каждую встречную особь, стало быть, надо отнести к какому-то виду, каковые виды существуют плюс-минус объективно, а не просто в сознании биологов.
Непонимание проблемы спорщиками усугубляется тем, что никто её им толком не разъясняет. Ведь ответ на вопрос: «Зачем нужно выделять классы?» в явном виде не встречается и в учебниках. Не то чтобы его не было там совсем - в принципе, вдумчивый читатель как минимум может сообразить, что без выделения классов мы не поймём, по каким законам функционировал и функционирует общественно-экономический механизм человечества - но, судя по текущему состоянию массового сознания, люди, задающие подобные вопросы, должны получать ответ только в чёткой и недвусмысленной форме. Кроме того, неявный ответ учебников ещё и неполон: нам же не просто надо понять, как работает оный механизм, нам надо, поняв, использовать его в своих интересах - для скорейшего построения социалистического общества и победы над империализмом в мировом масштабе.
А вот когда вы поймёте, зачем требуется выделять классы, то не только избавитесь от болезненного стремления запихнуть каждого встречного в классовый шаблон (или же обличить марксистов, что раз вот этот встречный плохо запихивается, то ваша теория никуда не годится), но даже догадаетесь, зачем нужно искать определение поточнее. Ведь чем точнее вы сможете идентифицировать классы, тем лучше сможете понять их интересы, предсказать их поведение и, самое главное, суметь сознательно с ними работать, корректируя своими расчётливыми действиями их поведение в интересах социалистической революции.
в). Упрощённая и неточная модель. Выше уже говорилось, что простое определение класса позволяет установить лишь основные классы (а этого недостаточно), а сложное определение несколько туманно (и, что любопытно, учебники склонны толковать Ленина тоже упрощённо). Как следствие, учебники не проявляют большого желания так уж глубоко проанализировать классовую структуру каждой из формаций, включая капиталистическую, и вполне обходятся моделью с основными классами и парой дополнений. Тем более они не стремятся прилагать свои модели к конкретным странам, обходясь лишь фрагментарными, с мясом выдранными из случайных стран примерами.
Учебник Константинова пользуется примерно таким шаблоном: «При рабовладении основными классами являлись рабовладельцы и рабы, ну и ещё там крестьяне с ремесленниками стояли рядом и немножко влияли на процессы». Допустим, пёс с ним, рабовладением - пусть им вплотную занимаются историки (хотя уместно спросить - а разве историки не должны поголовно вырастать на богатой почве истмата?). Но ведь нынешнее положение дел с определением класса само по себе провоцирует обходиться упрощённой моделью вообще всегда, а упрощённый анализ классовой структуры рабовладельческого и феодального общества тоже провоцирует применять упрощённый метод и к капиталистическому обществу, что уж совсем недопустимо с точки зрения практики. Константиновский учебник действительно так и делает («при капитализме, кроме буржуазии и пролетариата, бывают ещё помещики и мелкая буржуазия, городская и сельская»). А мы уже имели возможность неоднократно убедиться, что так примитивно подходить к вопросу нельзя - пока вы у власти, вы бесславно сольёте всю борьбу с капитализмом (как говорил один древний китаец - вместо которого, как и вместо всего остального, конечно же, нужно «изучать Гегеля» - «Если не знаешь ни себя, ни врага, то в каждом сражении будешь терпеть поражение»), а оказавшись на обочине жизни, будете ежедневно выслушивать от граждан поучения об устарелости классового подхода в новом сложном мире и «каверзные» вопросики о классовом статусе профессионального футболиста - и даже не будете знать, что на это ответить.
Впрочем, не всё в теории настолько грустно. Учебник всё же понимает, что реальность несколько сложнее простой модели, а потому делает очень смелый шаг: не только упоминает, что, помимо классов, существуют и «общественные прослойки», но даже рискует дать «прослойкам» нечто похожее на определение («это такие группы, которые не занимают самостоятельного положения в производстве материальных благ, а потому не составляют и особого класса»). Как такое определение стыкуется с ленинским, непонятно, но пока оставим это в сторонке: тут достаточно понимать, что сама попытка определить прослойки - это пик в разработке классовой теории, ведь федосеевский учебник научного коммунизма даже и определение прослойкам давать не стал, и так сойдёт. С конкретикой, однако, всё по-прежнему бедно: в качестве прослоек названы, само собой разумеется, интеллигенция и люмпен-пролетариат, а также говорится, что ещё и какие-то там другие бывают. На этом всё. (У Корнфорта вместо «прослоек» говорится о выделяемых господствующими классами специализированных группах, иногда могущих выдвигать свои особые интересы - и это, я считаю, значительно вернее и ближе к истине; ниже мы поговорим об этом важном вопросе более подробно).
Мне лично кажется, что такая попытка соответствовать сложной реальности по большому счёту только запутывает дело: определения класса и прослойки не стыкуются друг с другом, термин «прослойка» с учётом вкладываемого в него смысла выбран очень неудачно (это ведь не подкласс и не некая междуклассовая прокладка - а лишь в этих случаях в воображении человека вызывались бы нужные образы), суть дела не раскрыта до конца («какие ещё “другие прослойки”? небось класс бюрократов хотите спрятать, грязные изменники делу революции!»). Далее отмечу, что подкласс как отдельное понятие в учебнике не определён вообще, зато как нечто интуитивно ясное присутствуют «слои интеллигенции» и «слои крестьянства» (ни в коем случае не перепутайте «слои» с «прослойками», дорогие товарищи!). Вместе с ленинской цитатой на страницы учебника попал «полупролетарий» - без малейшей попытки объяснить, что это за зверь и как он соответствует «классам», «прослойкам» и «слоям». Наконец, разум почти всякого неофита жестоко пострадает от самого контринтуитивного определения из возможных, которое торчит в классовой теории на самом видном месте: «буржуазия» и «мелкая буржуазия» - это отчего-то никакие не «слои», как совершенно логично было бы подумать, а совершенно разные классы!
Ну а когда даже с терминологией дело швах, не логично ли подумать, что теория в корне неверна и что именно поэтому она не заходит дальше упрощённых и плохо работающих моделей? Ведь кто ясно мыслит, тот ясно излагает, а когда вместо ясной структуры теории вам вываливают как божественное откровение некую туманную полупереваренную мешанину недоработанных идей и начальных набросков, вы либо примете для себя эту мешанину без рассуждений и станете сектантом, либо отвергнете и станете врагом марксизма. Не очень приятный выбор, вам не кажется? И поэтому нам предстоит много сделать, чтобы классовая теория не возбуждала у людей столь ошибочные мысли.