Дэвид Хоффман. Олигархи. Богатство и власть в новой России
http://www.inostranka.ru/ru/book/371/
Дэвид Хоффман проработал в России корреспондентом «Вашингтон пост» 6 лет. За эти годы он взял 200 интервью, собрал документы и написал книгу «Олигархи». Биографии шести олигархов вошли в нее - Александр Смоленский, Юрий Лужков, Анатолий Чубайс, Михаил Ходорковский, Борис Березовский, Владимир Гусинский.
http://www.inostranka.ru/ru/text/3842/
Дэвид Хоффман: «Меня спрашивали: книга об олигархах или преступниках?» Взгляд
Через пять лет после публикации в США, книга впервые вышла на русском языке. О том, как писалась книга, как ее воспринимают русские и как американцы, что изменилось за эти годы в России? Читайте в интервью Дэвида Хоффмана корреспонденту газеты ВЗГЛЯД Юлии Бурмистровой.
- Когда начала читать книгу, первая часть, где главы-биографии показалась мне черезчур гладкой. Как будто хороший коммунистический работник написал характеристику на своего товарища для поездки за границу. И только во второй части пошло размышление о том периоде, почему и как именно так строилась история. Почему вы так построили книгу?
- Мой издатель тоже задал такой вопрос. Я согласен, это необычная структура. Портреты шестерых людей одновременно, требовали того, чтобы сначала я познакомил читателя с ними. Первая часть книги это знакомство. Разделяю вашу критику, понимая, что российскому читателю это странно.
Эти шестеро преуспели в жизни так, как не смог никто. Вы воспринимаете их как часть своей истории, а для меня это исследование. Противоречия были и у меня, но книга не о симпатиях. Я биограф, и хотел узнать сам с чего начали, чего добились, и как.
- В чем разница восприятия российского читателя и американского?
- Сложный вопрос. Американцам свойственно воспринимать Россию через призму своего жизненного опыта. Когда я опубликовал свою первую статью на эту тему, позвонил редактору с вопросом, понравилось ли. Он ответил: «я не понял, герой статьи, капиталист или преступник?»
Для американцев есть только черное и белое, без нюансов. Моя задача была проиллюстрировать, что ситуация была гораздо сложней и многогранней. Единственный способ продемонстрировать это - через количество исследовательской работы. Моя книга не сборник эссе, или моих мнений, это документальная работа. Все документы снабжены ссылками, каждый читатель может сам делать умозаключения.
Я получил комплимент, который мне особенно дорог. Один математик в Принстоне, русский эмигрант, сказал, что только прочитав книгу, он, наконец, понял, что именно происходило в России в 90-е годы.
- Что интересовало американцев после прочтения книги?
- Самое главное я уже сказал - желание узнать имеют они дело с капиталистами или преступниками. Так же интересовались, какие у них дома, какого размера бассейны, есть ли вилы во Франции, и так далее. У нас существует большой интерес к образу жизни состоятельных людей.
- Почему вы выбрали именно этих шестерых?
- Абсолютно произвольно. В августе 95-го года, когда я приехал сюда, эти люди уже играли выдающуюся роль. Но, когда я уже сдал рукопись в издательство, меня уже спрашивали: «как же вы не охватили Абрамовича?» В тот момент он как раз купил «Челси». Звонили коллеги из Лондона, спрашивали, а я ничего не мог сказать.
Это было первое поколение олигархов. Будет еще следующее. Очень хотел про Потанина написать, но редактор сказал, только шесть человек. И Потанина пришлось внедрить в другие главы.
Надеюсь, что следующая книга о втором поколении олигархов будет написана русским журналистом. Никто извне не может так хорошо понять Россию, как русские. Если моя книга нуждается в продолжении, то это должен быть другой автор.
- Вы знаете о реакции героев на книгу?
- Я получил письмо от Анатолия Борисовича Чубайса, где он написал о том, что ему очень понравилось. После выхода книги в США, много раз встречался с Ходорковским. В процессе подготовки, в течении четырех лет я смог взять у него только одно интервью. После прочтения книги он стал более открытым, расположенным к беседе. Я не знаю почему, наверное, ему понравилась моя работа.
Но никаких сигналов от Смоленского, или Лужкова не получал. Я вижу, что Лужков по-прежнему мэр Москвы. Очевидно, это пошло ему на пользу.
- В конце книги вы перечислили всех информаторов и интервьюеров. Это двести человек. Колоссальный труд.
- Я горжусь своей исследовательской работой. Для меня написание биографий, это все равно, что написание истории. Интересны не только сами персонажи, а и те, кто не стал олигархами. Мельников, Сурков. В книге есть описание первой встречи Гайдара и Чубайса - кто их познакомил, как, где. Это биографическая книга, но это и история.
- Какая была самая интересная встреча для вас?
- В течении четырех лет я добивался встречи с Ходорковским. Звонил всем его секретарям, но они менялись, увольнялись, мне приходилось начинать с начала. Наконец, когда встреча состоялось, я задал вопрос: «Михаил Борисович, я не могу понять, как удавалось переводить безналичные деньги в наличные, как такое возможно?». К моей большой радости, он изложил всю схему в интервью.
- В финале вы пишите, что эпоха олигархического капитализма на этом закончилось. Что последовало за этим на ваш взгляд?
- Сознаюсь, что как корреспондент, я опубликовал три статьи под этим заголовком. И три раза ошибся. Примите мои извинения, эпоха олигархов не закончилась. Может быть, пришел конец, когда олигархи могли ходить по Кремлю, и назначать премьер-министров.
- Как журналист, вы своего отношения в книге естественно не показали, представив только документы. Но может, сейчас ответите, чем на ваш взгляд отличается эпоха Ельцина от эпохи Путина?
- (смеется) Сколько у нас есть времени?
Я был корреспондентом «Вашингтон пост» в Москве на протяжении шести лет начиная с 1995 года. Эта книга - история. Понимаю, что многие хотели бы спросить о сегодняшних события, но с 2001 года не жил в России. Как журналист, могу говорить только о том, что знаю, а вы можете сравнивать.
Было ли при Ельцине господство права? Нет. Что сейчас - вы знаете ответ на этот вопрос. Была ли свободная пресса? Была. Был ли капитализм? Да, но дикий, необузданный. Была ли система социальной поддержки? Нет. Слабая, ее практически не существовало. Я помню встречу с доктором наук, который зарабатывал на хлеб, починяя видео аппаратуру. Эпоха Ельцина - время большого неравенства между богатыми и бедными.
Еще один контраст. Очень важный. Капитализм, как и демократия, нуждаются в одном важном ингредиенте - конкурентности. Это необходимо как воздух, чтобы расти и развиваться. Нужны правила. При Ельцине была свобода, но без правил. Поэтому олигархи и стали тем, кем стали. Сойдя с политической сцены, Ельцин оставил в наследство необходимость появления этих правил.
Есть еще одно, весьма важное различие. Помните падение рубля в 1998 году? Помните сколько стоила нефть? Пятнадцать долларов за баррель, а сегодня семьдесят долларов. Если бы при Ельцине нефть стоила так высоко, разве были бы тогда зрелища людей без зарплаты и пустые магазины? Государство было разорено, а сегодня государство богато. В этом тоже большая разница.
Книги я пишу в свободное от работы время. Это такое трудное хобби
- Почему именно эти персонажи смогли занять свое место в истории? Что повлияло?
- Помните красных директоров. Уралмаш, Магнитогорск... Они не стали олигархами. Потому что у них был другой образ мышления. А мои персонажи обладали нужным мышлением. Что я имею в виду? Когда Ходорковский сообразил, как можно переводить безналичные в наличные, а вы думаете, директору Уралмаш пришло бы это в голову? Нет, никогда. Эти люди думали быстро, быстро менялись. Они были молоды и восприимчивы к переменам. Когда изменилась экономика и стали возникать кооперативы, они быстрее включились в новую жизнь, чем старая элита.
- Такое ощущение, что вы ими восхищаетесь.
- Их ошибки здесь тоже упомянуты. Если бы это были только ошибки, стоило бы писать об этом. Я считаю, что когда в истории наступает перелом, то участники революции становятся главные герои. Не может существовать капитализма без капиталиста.
- На какие языки переведена книга?
- Испанский, китайский, венгерский, эстонский, иврит.
- На китайский? Как восприняли в Китае? Это же коммунистическая страна.
- Очень интересно. Приехав в Китай, я попросил издателя не сокращать, чтобы книга была такой же толстой. Я не читаю по-китайски, но она там в три раза тоньше. На обложке они поместили объявление - «Прочитайте, это может случится и у нас».
- Почему прошло пять лет между американским и русским изданием?
- Перевод на русский язык занял два года. Трудно обратно переводить цитаты. Все должно было соответствовать. Я не знаю какой перевод был на китайский, но на русский должно было быть безупречно. Для меня очень важно было донести книгу российскому читателю. Чтобы они могли сравнивать свой жизненный опыт с изложенными фактами.
- Над каким проектом сейчас работаете?
- Моя следующая книжка выходит в 2009 году. Она посвящена истории конца холодной войны и гонки вооружения, охватывая период с 1983 года по 1996.
- Сложнее быть журналистом или редактором?
- Редактором. Но это закономерный переход. Редактор должен быть смиренным перед корреспондентом, к написанному материалу относится с почтением.
- Кого из русских писателей любите?
- Мой любимый писатель Виктор Пелевин, его книги «Поколение Пи» и «Оман Ра». Владимир Маканин и его книга «Лаз». Шишкин мой любимый живописец.
Юлия Бурмистрова
Взгляд
http://marounov.livejournal.com/38461.html#cutid1
Рецензия на книгу Дэвида Хоффмана ‘’The Oligarchs, wealth and power in the modern Russia’’ (part 2)
История российских реформ тесно переплетает политику и экономику. Первоначальной целью команды молодых реформаторов без сомнения было создание конкурентного рынка, конкуретная и прозрачная приватизация. Но борьба за политическое выживание постоянно вносила существенные коррективы в изначальный курс. Не бывает экономической политики, исходящей исключительно из соображений экономической эффективности, такое явление в принципе утопия. Одной из ключевых целей реформ 90-х являлась их политическая устойчивость - необходимость сделать реформы а) политически возможными и б) необратимыми. И в ходе этого процесса неизбежна жертва экономической эффективности соображениям политической устойчивости. Первым эпизодом такой жертвы стала ваучерная приватизация и приватизация в пользу инсайдеров, в частности ‘’красных директоров’’. Как ввести процесс захватившей и разорявшей страну стихийной приватизации в правовое русло ?
Наиболее эффективным и логичным было бы продать предприятия с аукциона, на конкурентной основе, тому кто готов за них заплатить самую высокую цену. Дэвид Хоффман приводит успешный пример такой приватизации : аукцион, организованный 4 апреля 1992-го в Нижнем Новгороде. Но за дверьми аукциона, реформаторы столкнулись с недовольной толпой рабочих и служащих, требующих приватизации в пользу сотрудников предприятий : ‘’As they arrived at a back entrance of the hall, the two reformers were confronted by shouting, hissing, and screaming crowds. Chubais lost his cool and got into a shoving match with some of them as he and Gaidar tried to break through toward the door’’ (p.187-188). Стало ясно что для обеспечения политической устойчивости приватизации, аукционы не подходят : ‘’what if all the property was bought up in auctions by a tiny percentage of the population? The rest of the country would be left behind, and that could spark a political time bomb of envy and resentment ’’ (p.189). Кроме того, на инсайдерской и «всенародной» приватизации настаивал и возглявляемый Р.И. Хасбулатовым Верховный Совет. Стало ясно, что выбор не между эффективной и инсайдерской приватизацией, а между инсайдерской приватизацией и отсутствием приватизации вообще. ‘’We understood there would be no privatization if the directors didn’t support it’’, ‘’He [Chubais] gave up one of his most cherished ideas at the time, the importance of outside owners, to achieve his larger goal of transferring the property out of the hands of the state’’ (p.192).
Следующим этапом такого политэкономического хитросплетения стали залоговые аукционы. Их целью было, с одной стороны, вырвать собственность из рук ‘’красных директоров’’, с другой - создать слой собственников, напрямую заинтересованных в победе Ельцина на президентских выборах в 1996-м. ‘’One reason was that in mass privatization, Chubais had compromised by giving insiders, the Soviet factory directors, a chance to keep control of their factories. (…) The ‘’red directors’’ still ruled Russian industry. This, coupled with public discontent, was what made Zyuganov a powerful figure and worried Chubais’’ (p. 311). Everything about loans for shares was the opposite of what the reformers once stood for. It reeked of picking winners and losers arbitrarily instead of letting the market decide. It meant that the new owners were being selected, once again, by politicians not by market competition (…). And the loans for shares deals were carried out not in the open but largely in secret, by offshore shell companies and hidden accounts. Even the auctions were corrupt: the auctioneer himself, in most cases, turned out to be the winning bidder. The auctions were rigged, and Chubais let it happen’’ (p.310). “Kokh (...) hinted that Khodorkovsky had indeed exploited his connection with Yukos to raise cash to buy Yukos. He suggested Khodorkovsky pledged future oil deliveries for loans’’ (p.318). Экономическая эффективность, интересы государства были снова принесены в жертву политической устойчивости реформ; последствия были катастрофическими ‘’Potanin (...) sold the 51 percent of Sidanco, the oil company, for which he loaned the government $130 million. The winner of the stake : Potanin (again). He paid $129.8 million. Within a year, Potanin sold just 10 percent of Sidanco to British Petroleum for $571 million! Later in 1997, he sold the 38 percent of Norilsk Nickel to himself, for $250 million, an improvement over the $170 million he had loaned the government, but a pittance considering the billions of dollars in revenues Norilsk was to produce annually in the next few years’’ (p.362). Впрочем, главную свою задачу - переизбрание Ельцина - залоговые аукционы выполнили.
После переизбрания Ельцина на второй срок, реформаторы, во главе с Чубайсом и популярным тогда Немцовым попытались поменять правила игры. Разумеется, это не входило в планы олигархов, которые - Березовский в частности - видели себя как ‘’board of directors’’ страны, отводя Чубайсу лишь роль наёмного менеджера. Их наёмного менеджера. Период с 1996-го по август 1998 - апофеоз олигархии. ‘’Russia offered the spectacle of an elite in Moscow that had become stronger than the state, protected by their own private armies, strong-arming the government into relinquishing its riches, threatening and coercing anyone who stood in their way’’ (p.234). Государство, по сути, перестало быть государством. Нельзя сказать что стратегия всех олигархов заключалась исключительно в перераспределении. Гусинский создал свою медиа-империю ex-nihilo, собрав команду из наиболее талантливых журналистов. Жемчужиной в короне этой империи стало НТВ - канал созданный с нуля и единственным в России достигший западных стандартов качества. ‘’At the core of Gusinsky’s dream was an incredibly optimistic vision of Russia. He believed in the birth of a new middle class. If it developed, the middle class would fuel demand for consumer goods, (…), and the advertising would be carried by NTV’’ (p.373). Михаил Ходорковский, в свою очередь, в начале 2000-х начал эволюцию из олигарха в бизнесмена : ‘’He switched from tough guy to gentleman, realizing that his fortune could be multiplied if he played by more open and honest Western rules. He paid dividends to shareholders for the first time, published accounts by international standards, and reinvested profits into his oil business’’ (p.491).
Искрой, зажегшей пожар борьбы реформаторов с олигархами стала приватизация «Связьинвеста». Победа Потанина на аукционе, который первые считали прозрачным, а Гусинский и Березовский подтасованным, подняла волну компромата на принадлежащих олигархам каналах. Результаты аукциона пересмотрены не были, но инициатива реформаторов на исправление курса потерпела крах. В благополучном 1997-м, ни те ни другие не чувствовали размаха крыл азиатских драконов, которые уже скоро снесут воздушные замки из лёгких денег.
После того как центробанк перестал монетизировать бюджетный дефицит, конвертируя его в гиперинфляцию, российское государства стало финансировать дефицит путём выпуска государственных краткосрочных облигаций (ГКО). Принцип действия ГКО был схож с финансовой пирамидой - новые инвесторы необходимы для выплат предыдущим. Поскольку ГКО были деноминированы в рублях, многие «коммерческие банки» - СБС Агро, Инкомбанк ... - предоставляли иностранным инвесторам dollar-forwards, страхуя их от возможного падения курса рубля. Пока курс рубля оставался стабильным, эти контракты были весьма прибыльными. Азиатский кризис и сопутствующий отток инвесторов с рынка ГКО, деградация российского торгового баланса вследствие понижения цен на нефть сделали неизбежными девальвацию рубля или дефолт по ГКО. Чубайс и некоторые из олигархов были жёстко против девальвации. Привязка рубля к доллару символизировала дорогой ценой добытую стабильность; девальвация означала крах банковской системы. Но мировым колебаниям оказались неинтересны политические резоны Чубайса и корыстные интересы олигархов. Государство одновременно объявило о девальвации и дефолту по ГКО. Лёгкие деньги оказались воздушными. Воздушные замки рухнули. Олигархам удалось всё же выбить у премьер-министра Кириенко мораторий по их долгам иностранным инвесторам : ‘’across Russia, the millions of people who would feel the impact of devaluation and default got no warning, while a handful of businessmen, who had gathered at the villa on Sparrow Hills, were invited to witness the final act and even shape it to save their own skins’’ (p.431). Государство, ценой своей репутации, участвовало в ограблении иностранных инвесторов в угоду частным интересам олигархов.
Войны олигархов продолжились, пережив неблагоприятное премьерство Примакова, похоронив опасные президентские амбиции Лужкова. Кingmaker Березовский даже сумел обеспечить преемственность власти, посадив на место Ельцина своего человека. Как известно, преемственность оказалась иллюзорной. Судьба современных кавалеров ордена золотого руна оказалась разной. Кого-то ждала сума (Виноградов) и тюрьма (Ходорковский). Смоленский потерял свой воздушный замок из лёгких денег, но остался богатым. Медиа-Карфаген Гусинского пал под ударами кремлёвских сципионов. Березовский оказался в изгнании, потеряв свой главный бизнес - kingmaking.