Перечитывая Шендеровича.
http://tvoygolos.narod.ru/klio/text.htm
1. Встреча журналистов НТВ с Путиным.
Они в 2001 году ходили просить "за Гусинского" и не закрывать НТВ.
Как поступает человек, которому раз за разом лгут в лицо? В самом тихом случае - он просто встает и уходит. Наверное, так и надо было сделать, но никто не решился (всё-таки президент России!), и мы просидели три с половиной часа. Пару раз, кажется, я терял дистанцию и срывался. Я устал так, будто на мне все эти три часа возили воду; ребята сидели подавленные; на Светлане лица не было. А Президент был бодр, корректен и обаятелен - и прощаясь, всех еще раз обошел и за руку попрощался.
Путин высидел один три с половиной часа против всей этой кодлы - и сохранял спокойствие. Респект
2. О патриотизме шендеровичей.
http://tvoygolos.narod.ru/klio/text.htm
Первый тревожный звонок был именно звонком, раздавшимся у меня дома после очередной программы «Итого». В программе прошел очень смешной сюжет про армию, его написали мои коллеги, Юра Исаков и Саша Каряев; их перу принадлежали и «Газеты будущего», и все сюжеты из рубрики «Зоология», но тот удался особенно. До сих пор помню описание призывников, которые «кося влажным глазом, уходят от призыва на длинных плоскостопых ногах». Чудо! Добродеев позвонил сразу после программы.
- Витя, - сказал он. - Ты знаешь, я никогда не вмешивался - но мы не имеем права так говорить о своей армии. Идет война...
Я много раз слышал подобное от генералов, считающих образцом гражданской позиции журналиста газету «Красная Звезда», но не думал, что придётся объясняться по этому поводу со своими. Я был неприятно удивлён.
- Ты звонишь как начальство, - уточнил я, - или мы разговариваем?
- Разговариваем, - ответил Олег.
Тогда я (Шендерович) сказал, что армия эта - не моя, и война не моя. Я спросил Олега, служил ли он. И, поскольку ответ на этот вопрос знал, вкратце рассказал Добродееву, что думаю об этом рабовладельческом институте.
- Нас тут шесть человек, - мягко прервал меня Добродеев. - Вполне референтная группа. И всем очень не понравилось.
Я ответил Олегу, что, видимо, у нас не совпадают референтные группы, - и мы договорились обсудить проблему при встрече. Мы оба были расстроены, и не зря. При встрече выяснилось, что наши позиции разнятся не только по «чеченскому вопросу». Добродеев видел главную угрозу России в центробежных тенденциях - а мне всегда казалось, что главная угроза ей - распад нравов в Кремле и тамошняя имперская практика, благодаря которой центробежные тенденции, разумеется, нарастают.
3. Кох.
Альфред Рейнгольдович, конечно, - отдельная статья. Может быть, даже несколько. Не в добрый час Гусинский с Киселёвым «топили» этого господина в 1997 году... Власть знала, кому поручить уничтожение НТВ.
Мы встретились с ним в день моего возвращения в Москву. «Алик» был корректен и мил, уверял в своей совершенной независимости от Кремля, сетовал на излишнюю резкость полемики (и я был вынужден извиниться за некоторые полемические срывы моих коллег). «Алик» рассказывал о своих планах в медиа-бизнесе, описывал светлое будущее НТВ, предлагал сотрудничество. Надо отдать ему должное - покупать меня Кох не пытался. Я был в неловком положении - меня мучило существование презумпции невиновности, и мой тонкий собеседник это понимал.
Беседа закончилась диалогом в дверях.
- Пока вы не попробуете мне поверить, вы не можете утверждать, что я вас обманываю, - подытожил Кох.
Я попытался еще раз объяснить разницу наших рисков:
- Для вас это - бизнес. А у нас нет ничего, кроме репутации.
И тут случилось удивительное. Услышав слово «репутация», «Алик» вдруг перешел на инглиш.
- Mother fucker! - крикнул он. - «Репутация!» Mother fucker!
Кажется, я сказал что-то не то.
Наш разговор о доверии происходил вечером одиннадцатого апреля, меньше чем за три дня до ночной операции по захвату телекомпании. Через полгода сделавшего свое дело «Алика» поперли с НТВ, дав возможность соорудить на лице выражение обманутой невинности... Случилось именно то, о чем я писал ему в том апрельском письме. Впрочем, для того, чтобы видеть такие двухходовки, каспаровым быть не обязательно.
За все сделанное Кохом в борьбе с НТВ Родина выдала ему кусок себя в его родной Ленинградской области. Разобравшись с медиа-бизнесом, многосторонний Альфред Рейнгольдович переключился на строительство торгового порта в Усть-Луге. В настоящее время он рубит окно в Европу, счастливым образом являясь совладельцем этого окна. Большие перспективы, федеральное финансирование, разумеется... И прокуратура Альфредом Рейнгольдовичем больше не интересуется.
Впрочем, конечно, нельзя утверждать, что всё это как-то связано с его ролью в развале нашей телекомпании.
1. Встреча журналистов НТВ с Путиным.
Они в 2001 году ходили просить "за Гусинского" и не закрывать НТВ.
Как поступает человек, которому раз за разом лгут в лицо? В самом тихом случае - он просто встает и уходит. Наверное, так и надо было сделать, но никто не решился (всё-таки президент России!), и мы просидели три с половиной часа. Пару раз, кажется, я терял дистанцию и срывался. Я устал так, будто на мне все эти три часа возили воду; ребята сидели подавленные; на Светлане лица не было. А Президент был бодр, корректен и обаятелен - и прощаясь, всех еще раз обошел и за руку попрощался.
Путин высидел один три с половиной часа против всей этой кодлы - и сохранял спокойствие. Респект
2. О патриотизме шендеровичей.
http://tvoygolos.narod.ru/klio/text.htm
Первый тревожный звонок был именно звонком, раздавшимся у меня дома после очередной программы «Итого». В программе прошел очень смешной сюжет про армию, его написали мои коллеги, Юра Исаков и Саша Каряев; их перу принадлежали и «Газеты будущего», и все сюжеты из рубрики «Зоология», но тот удался особенно. До сих пор помню описание призывников, которые «кося влажным глазом, уходят от призыва на длинных плоскостопых ногах». Чудо! Добродеев позвонил сразу после программы.
- Витя, - сказал он. - Ты знаешь, я никогда не вмешивался - но мы не имеем права так говорить о своей армии. Идет война...
Я много раз слышал подобное от генералов, считающих образцом гражданской позиции журналиста газету «Красная Звезда», но не думал, что придётся объясняться по этому поводу со своими. Я был неприятно удивлён.
- Ты звонишь как начальство, - уточнил я, - или мы разговариваем?
- Разговариваем, - ответил Олег.
Тогда я (Шендерович) сказал, что армия эта - не моя, и война не моя. Я спросил Олега, служил ли он. И, поскольку ответ на этот вопрос знал, вкратце рассказал Добродееву, что думаю об этом рабовладельческом институте.
- Нас тут шесть человек, - мягко прервал меня Добродеев. - Вполне референтная группа. И всем очень не понравилось.
Я ответил Олегу, что, видимо, у нас не совпадают референтные группы, - и мы договорились обсудить проблему при встрече. Мы оба были расстроены, и не зря. При встрече выяснилось, что наши позиции разнятся не только по «чеченскому вопросу». Добродеев видел главную угрозу России в центробежных тенденциях - а мне всегда казалось, что главная угроза ей - распад нравов в Кремле и тамошняя имперская практика, благодаря которой центробежные тенденции, разумеется, нарастают.
3. Кох.
Альфред Рейнгольдович, конечно, - отдельная статья. Может быть, даже несколько. Не в добрый час Гусинский с Киселёвым «топили» этого господина в 1997 году... Власть знала, кому поручить уничтожение НТВ.
Мы встретились с ним в день моего возвращения в Москву. «Алик» был корректен и мил, уверял в своей совершенной независимости от Кремля, сетовал на излишнюю резкость полемики (и я был вынужден извиниться за некоторые полемические срывы моих коллег). «Алик» рассказывал о своих планах в медиа-бизнесе, описывал светлое будущее НТВ, предлагал сотрудничество. Надо отдать ему должное - покупать меня Кох не пытался. Я был в неловком положении - меня мучило существование презумпции невиновности, и мой тонкий собеседник это понимал.
Беседа закончилась диалогом в дверях.
- Пока вы не попробуете мне поверить, вы не можете утверждать, что я вас обманываю, - подытожил Кох.
Я попытался еще раз объяснить разницу наших рисков:
- Для вас это - бизнес. А у нас нет ничего, кроме репутации.
И тут случилось удивительное. Услышав слово «репутация», «Алик» вдруг перешел на инглиш.
- Mother fucker! - крикнул он. - «Репутация!» Mother fucker!
Кажется, я сказал что-то не то.
Наш разговор о доверии происходил вечером одиннадцатого апреля, меньше чем за три дня до ночной операции по захвату телекомпании. Через полгода сделавшего свое дело «Алика» поперли с НТВ, дав возможность соорудить на лице выражение обманутой невинности... Случилось именно то, о чем я писал ему в том апрельском письме. Впрочем, для того, чтобы видеть такие двухходовки, каспаровым быть не обязательно.
За все сделанное Кохом в борьбе с НТВ Родина выдала ему кусок себя в его родной Ленинградской области. Разобравшись с медиа-бизнесом, многосторонний Альфред Рейнгольдович переключился на строительство торгового порта в Усть-Луге. В настоящее время он рубит окно в Европу, счастливым образом являясь совладельцем этого окна. Большие перспективы, федеральное финансирование, разумеется... И прокуратура Альфредом Рейнгольдовичем больше не интересуется.
Впрочем, конечно, нельзя утверждать, что всё это как-то связано с его ролью в развале нашей телекомпании.