Емельян Ярославский между Лениным, Троцким и Сталиным
У старого большевика, члена РСДПР с 1898-го года, Емельяна Ярославского в 1920-1930-е годы сложилась вполне определённая репутация. Во время фракционных баталий 1920-1921-го годов -- так называемой "дискуссии о профсоюзах", когда в РКП(б) образовалось 8 платформ -- он поддержал фракцию Ленина. На 10-м съезде РКП(б) в марте 1921-го года ленинская фракция получила большинство голосов и Ленин провёл свой список членов ЦК, в том числе Ярославского, который к тому же стал секретарём ЦК.
После смерти Ленина Ярославский поддержал Сталина против остальных членов Политбюро ленинского периода. В 1920-е годы он был одним из руководителей Центральной Контрольной Коммиссии, через которую Сталин преследовал оппозиционеров, а те, в свою очередь, прозвали его "ищейкой Сталина", что запечатлено на известной карикатуре:
http://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:%D0%9A%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0_%D0%BD%D0%B0_%D0%A1%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B0.jpg
Ярославский также занимался агитационной работой, особенно борьбой с религией, и историей революционного движения: опубликовал выдержавшие 3 издания "Очерки по истории ВКП(б)" (впоследствии заменённые "Кратким курсом истории ВКП(б)") и сделал всё возможное для восхваления Сталина, даже написав он нём специальную книгу. В результате он стал орденоносцем, лауреатом, академиком, депутатом и т.д. Умер Ярославский в декабре 1943-го года в своей постели, а урна с прахом была замурована в Кремлёвскую стену.
Казалось бы, всё ясно. Однако есть в биографии Ярославского один своеобразный эпизод, который выбивается из приведённого стройного ряда. Его мы и рассмотрим.
Итак, в марте 1921-го года после вышеупомянутого 10-го съезда РКП(б) у Ленина было твёрдое большинство в ЦК. Членами его фракции являлись все секретари ЦК и четыре из пяти полных членов Политбюро. Пятым был побитый на съезде Троцкий, который в июле 1921-го года с трудом отбился от попытки Ленина отправить его на Украину наркомом продовольствия (см. документ 315, http://leninism.su/works/99-v-i-lenin-neizvestnye-dokumenty-1891-1922/3665-dokumenty-1921-g-iyul-avgust.html).
В конце 1921-го года Ленин заболевает и постепенно начинает отходить от дел. 27-го марта, на 11-м съезде РКП(б), Ленин говорит, что у него в "[п]оследние месяцы ... не было возможности касаться дела непосредственно, я не работал в Совнаркоме, не был и в ЦК", упоминает свои "временные и редкие наезды в Москву" и предсказывает, что "в ближайшее время мне едва ли придется вернуться к работе" (http://www.uaio.ru/vil/45.htm). Руководство текущей работой переходит к "тройке" в составе Каменева, Сталина и Зиновьева, хотя Ленин по возможности посылает им письма с руководящими указаниями по принципиальным вопросам.
Отношения Ленина с Троцким, как видно из переписки Политбюро 1922-го года, оставались сложными, но это отдельный и запутанный вопрос, о котором я, возможно, когда-нибудь тоже напишу. Пока же отметим, что в самые последние месяцы своей политической жизни, в конце 1922-го и начале 1923-го годов, Ленин всё больше отходил от своего ставленника Сталина -- с которым он под конец порвал личные отношения и которого, в "Письме съезду", он предложил снять с поста Генерального секретаря ЦК -- и всё больше полагался на Троцкого. В декабре 1922-го он попросил Троцкого защитить его взгляды по вопросу о монополии внешней торговли на пленуме ЦК РКП(б), что тот успешно сделал, а в начале марта 1923-го, перед последним ударом, просил выступить от его имени по "грузинскому делу" на предстоящем 12-м съезде РКП(б), чего Троцкий делать не стал.
Нас же в данном случае интересует следующий момент. Когда в конце 1922-го Ленин собрался выступить на пленуме ЦК против "тройки" Каменева, Сталина и Зиновьева по вопросу о монополии внешней торговли, то с Троцким он установил контакт через Емельяна Ярославского.
Впоследствии, после смерти Ленина, Троцкий использовал эту встречу, состоявшуюся 14-го декабря 1922-го года, в качестве доказательства того, что в конце жизни Ленин был близок именно к нему, а не к другим членам Политбюро, и что он хотел сделать Троцкого своим наследником. В ответ на это в конце декабря 1924-го года Ярославский, к тому времени сторонник "тройки", написал записку под названием "К вопросу о роли Л. Д. Троцкого", в которой он утверждал, что:
"Троцкий здесь явно обобщает факт отдельного обращения Ильича к нему по отдельному поводу. Все, что я сам наблюдал в отношениях между Лениным и Троцким, отнюдь не давало повод допустить возможность серьезной опоры Ленина на Троцкого. Наоборот, Ленин неоднократно выражал крайнее недовольство Троцким, говорил, что он "смертельно устал" от истерики Троцкого." (см. "Известия ЦК КПСС", 4/1989, с. 189)
В чём тут прав Троцкий, а в чём Ярославский -- вопрос сложный и мы его, как было сказано выше, сейчас в деталях рассматривать не будет. Но сам факт того, что Ленин, как пишет Ярославский, "просил меня сговориться с тов. Троцким и вместе защищать вопрос в пленуме ЦК", наводит на интересные мысли. Почему Ленин решил обратиться именно к Ярославскому для "сговора" с Троцким против “тройки”? Почему он выбрал Ярославского, а не другого члена ЦК, которых тогда было уже много?
Тут можно выдвинуть два предположения. Первое заключается в том, что это был чисто ситуативный альянс, связанный с тем, что Ярославский занимал схожую позицию по вопросу о монополии внешней торговли и был "под рукой". Второе заключается в том, что у Ленина были причины полагать, что Ярославский был в тот момент дальше от Сталина-Каменева-Зиновьева, чем другие люди в его фракции.
Смотрим документы и мемуары, относящиеся к данному периоду и наталкиваемся на следующую сцену в воспоминаниях Микояна, глава 12, "В Сибирь по поручению Ленина" (http://militera.lib.ru/memo/russian/mikoyan/02.html):
После моего возвращения из Москвы [в Нижний Новгород] прошло всего несколько дней. И вот неожиданно 12 января [1922-го года] на мое имя пришла телеграмма с предложением немедленно выехать в ЦК. ... В тот же день вечерним поездом я выехал в Москву и 13 января был в столице. В ЦК мне сказали, что меня хочет видеть Сталин и что мне следует пойти к нему на квартиру в Кремль. Сталин занимал две комнаты на втором этаже.
Принял он меня приветливо. Сказал, что вызвал и беседует со мной по поручению Ленина. Речь идет о работе по подготовке к очередному XI съезду партии. Условия, сказал Сталин, в которых идет подготовка к XI съезду, коренным образом отличаются от тех, которые были накануне Х съезда. На горизонте не видно никаких разногласий и открытых группировок или политических платформ. Главная опасность может идти от Троцкого и его сторонников. Пока они ведут себя тихо. Но от Троцкого можно всего ожидать. До съезда остается еще два месяца. Он может выкинуть какой-нибудь политический трюк, хотя, судя по всему, это теперь маловероятно. Надо полагать, что он пойдет на съезд без разногласий, без платформ, демонстрируя полное единство.
При отсутствии платформ и разногласий делегаты будут отдавать свои голоса за кандидатов в центральные органы партии по соображениям только их персональных достоинств, предавая забвению прошлые принципиальные разногласия. И если в таких условиях в ЦК будет избрано относительно много бывших троцкистов, то это представит опасность для дальнейшей работы ЦК. Потом Троцкий сможет всячески затруднять работу ЦК. "Поэтому, - сказал Сталин, - мы озабочены тем, какие делегаты приедут на предстоящий партийный съезд и много ли среди них будет троцкистов. В этом отношении нас беспокоит Сибирь. Там еще довольно много троцкистов, они пользуются определенным доверием и влиянием в своих организациях, и поэтому есть опасность, что многие из них окажутся в числе избранных делегатов съезда. Вот почему, - сказал он в заключение, - Ленин поручил мне вызвать вас, рассказать об этой обстановке, и если вы разделяете такой взгляд на положение дел в партии, то попросить вас съездить в Ново-Николаевск (ныне Новосибирск. - А.М.) к Лашевичу, чтобы передать ему от имени Ленина все, что я вам здесь сказал".
... Кроме того, он сказал, что ехать в Сибирь мне следует как бы по личным, семейным делам, и особо предупредил, что обо всем, сказанном им, следует передать только лично Лашевичу. "Дело в том, - сказал Сталин, - что секретарем Сибирского бюро ЦК сейчас работает Емельян Ярославский. Во время профсоюзной дискуссии он выступал против Троцкого, занимая правильные, ленинские позиции. Его нынешние настроения и позиции нам пока неизвестны. Поэтому, - сказал Сталин, - передайте поручение ЦК только Лашевичу: он сообщит, кому найдет нужным, и сделает практические выводы, чтобы среди сибирских делегатов оказалось поменьше троцкистов".
Я собрался было уходить, как вдруг дверь тихо открылась (это было вечером, уже темнело) и вошел Ленин. Поздоровался и, улыбаясь, смотря на Сталина и на меня с присущим ему одному прищуром глаз, в шутку сказал: "Вы что, все свои кавказские дела обсуждаете?"
Сталин ответил, что передал мне все, о чем было условлено, что я согласен и поеду через день к Лашевичу.
Итак, мы получаем косвенное подтверждение второй гипотезы: оказывается, что в начале 1922-го года руководители ленинской фракции Ярославскому не доверяли и подозревали, что он близок к Троцкому. Причём относились к этому настолько серьёзно, что пользовались тайными методами фракционной борьбы, которые были запрещены на 10-м съезде -- если бы информация об этой "семейной" поездке Микояна стала известна сторонникам других фракций, то мог бы быть скандал.
И всё же, почему Ленин и Сталин в начале 1922-го года подозревали, что Ярославский, бывший видным деятелем ленинской фракции в конце 1920-начале 1921-го годов -- то есть буквально за несколько месяцев до описанных событий -- и избранный за это в ЦК и сделанный секретарём ЦК, вдруг стал их потенциальным противником, а то и сторонником Троцкого?
Смотрим дальше и находим в беседах Молотова, самого близкого к Сталину человека в руководстве РКП(б) в 1920-е годы, с Чуевым следующее описание того, что произошло в Секретариате ЦК РКП(б) в 1921-м году после 10-го съезда (который в тексте называется 11-м; таких ошибок в книге Чуева много и похоже, что большая часть их идёт от Молотова, которому тогда было 80-90+ лет) (http://grachev62.narod.ru/molotov_140/chapt07.htm , 228-й страница):
... я стал Ответственным секретарем и еще Ярославский и Михайлов стали секретарями. ...
Через некоторое время я прямо взмолился, попросился к Ленину на прием: «Мне надо с вами поговорить по некоторым вопросам». Согласился, назначил день. Ярославский - всякие просьбы, кому штаны надо, кому ботинки, - мелочи. Правда, время было такое, люди нуждались во всем. Но надо же на главных вопросах сосредоточить внимание. А тут просьбы всякие - кому какие-нибудь продукты нужны, не могут достать, и вот мы сидим, обсуждаем, кому дать, кому не дать, ерундой занимаемся. Я говорю: «Невозможно работать, Владимир Ильич, время уходит на ерунду». Ленин помолчал, ничего определенного мне не сказал. [...]
И вот в августе, на пленуме, после доклада Ярославского, когда пленум кончился, Ленин говорит: «У меня еще есть вопрос. - И вдруг заявляет: - Я насчет товарища Ярославского. Я предлагаю его послать в Сибирь. Здесь мы найдем вместо него человека, члена ЦК, а в Сибири - там не хватает людей, надо подсобить. Кто против? Никого нет. Значит, решение принято».
После пленума я пошел на работу, мы тогда были напротив нынешнего Военторга, иду в свой кабинет, вдруг за мной в кабинет влетает Ярославский и набрасывается на меня: «Вы, карьерист! Это все ваших рук дело! Вы интриган!» И прочее. А куда мне деваться?
«Да что вы ругаетесь, - говорю. - Я просто хочу, чтоб вы работали где-нибудь в другом месте».
Он меня изругал, но уже поздно. Ленин сразу провел постановление. Пленум утвердил. Конечно, все это было мое дело, я и не жалею, что его в Сибирь отправили. Он там два-три года поработал.
А прошло больше двух месяцев после того моего разговора с Лениным."
Ну вот, картина наконец проясняется. Не исключено, правда, что у Молотова могли быть и другие причины избавиться от Ярославского -- как и большинство мемуаристов, он старался свои поступки выставить в лучшем свете -- но в данном случае это не приципиально. Достаточно того, что эта история объясняет, как Ярославский оказался осенью 1921-го года в Сибири и почему Ленин и Сталин в январе 1922-го года не были уверены в его лояльности.
Как оказалось, Ярославский никакой деятельности, направленной против ленинской фракции, в Сибири не вёл и был переизбран в ЦК на следующем съезде. Но на Молотова обиду он затаил:
Когда накануне войны, в мае 1941 года на посту Председателя Совнаркома меня [Молотова] сменил Сталин, Ярославский решил, что меня сильно понизили, а это было совсем не так: перед войной надо было сконцентрировать руководство в одних руках. Он написал обо мне ругательную статью для «Правды». Но Сталин ее прочитал в гранках и сказал: «Это что ж, при Молотове у нас и Советской власти не было?
Понятно, что в декабре 1922-го года Ленин помнил об этом деле и принимал его в расчёт, когда поручал именно Ярославскому наладить контакт с Троцким.
Такая вот история.