Медоваров - К 125-летию со дня рождения Дж. Р. Р. Толкиена
Властелин смыслов
3 января 2017 года исполняется 125 лет со дня рождения небезызвестного профессора Дж.Р.Р. Толкиена, поэтому мы считаем важным продолжить знакомить русских читателей с циклом статей об английских традиционалистах, начатых нашими заметками о якобитах, Уильяме Моррисе и Клайве Льюисе. Разговор об авторе "Властелина Колец" осложняется, однако, тем, что уровень его узнаваемости в широких массах несравненно выше, а наша книга "Дж.Р.Р. Толкиен - христианин, консерватор, традиционалист" успела отчасти устареть.
Тем не менее снова и снова говорить о Толкиене нас вынуждает острое противоречие между двумя обстоятельствами. С одной стороны, в последние годы количество переведенных на русский язык произведений писателя значительно выросло. Сегодня нам доступны и поэмы на эддические сюжеты о Сигурде и Гудрун, и сказание о Куллерво по мотивам "Калевалы", и неоконченная "Гибель Артура", которую Толкиен писал очень долго и которая наглядно опровергает расхожее мнение о том, что артуровский мифологический цикл якобы был ему чужд. Наконец-то появился на русском языке и ключевой для понимания внутренней духовной эволюции Толкиена и всего кружка "Инклингов" текст - "Записки клуба "Мнение". В целом доступные, опубликованные и обработанные тексты Толкиена давно уже достигли огромного количества, позволяющего представлять себе мировоззрение писателя более-менее четко.
С другой стороны, это количество переходит в качество очень медленно, причем как в России, так и в англоязычном мире. Автору этих строк приходилось разговаривать с зарубежными толкиеноведами и анализировать их труды. Этого было достаточно, чтобы понять, в каком глубоком тупике давно уже находится западное толкиеноведение, из боязни крупных обобщающих выводов скатившееся в плоскость расхожих архивно-источниковых и фактологических изысканий. Жалобы на недоступность целого ряда важных рукописей Толкиена, хранящихся у его поныне здравствующих сына и дочери, конечно, можно принять во внимание - дневник писателя и часть его писем не публикуют по политическим причинам, - но и без этих ограничений англоязычные исследователи давно уже не являли миру качественно новые плоды своих исследований.
В России же главной проблемой, к сожалению, остается профессиональная и мировоззренческая неадекватность большинства переводчиков и издателей Толкиена. За исключением книги Сергея Алексеева 2013 года, которую в качестве общего руководства по творчеству Толкиена и его месту в английской и мировой литературной традиции смело можно рекомендовать любому читателю, а также нескольких миниатюрных заметок отдельных авторов в Интернете, русскому толкиеноведению похвастаться сейчас особо нечем. На причины этого прискорбного явления мы уже указывали в нашей книге около 10 лет назад и придется еще раз акцентировать на этом внимание.
Во-первых, все творчество Толкиена в совокупности (и сочинения "средиземского" цикла, и иные произведения, и научные труды по лингвистике, ныне тоже почти целиком доступные русскому читателю) является органической частью собственно английской (валлийской, шотландской, ирландской) литературной традиции. Без прекрасного знания творчества всех значимых писателей и поэтов с раннего Средневековья и до XX века включительно Толкиен будет ошибочно казаться "выдранным" из контекста, в рамках которого он мыслил и писал. В этом плане появление на русском языке трех томов романов Уильяма Морриса (2015-2017) заполняет огромную лакуну, не позволявшую доселе отечественному читателю проникнуть в истоки литературного мышления Толкиена.
Во-вторых, внутри британской литературы и мысли Толкиен принадлежал к традиционалистскому, "ультраправому" крылу, которое восходит ко временам стюартовской контрреволюции и якобитского движения. От Филмора и Кларендона, Драйдена и Свифта эта линия - как ни странно, отчасти через Бёрка - вела в XIX век, к "феодальному социализму" Кольриджа, Вордсворта и Саути, к острой социальной позиции Карлейля и Рёскина, Кэрролла и Морриса, чтобы в XX веке блеснуть ослепительным фейерверком из Френсиса Томпсона и Уильяма Йейтса, Кристофера Доусона и Ивлина Во, Гилберта Честертона и Хилари Беллока, Томаса Элиота и Эзры Паунда… В то же время место как лично Толкиена, так и всех "Инклингов" в целом внутри этой традиции весьма специфично. Достаточно вспомнить острую литературную конкуренцию и даже вражду между "Инклингами" и кругом Элиота - Паунда, снятую только с примирением Льюиса и Элиота в 1950-е годы.
Следует признать, что некоторые детали социально-политического поведения Толкиена и по сей день умышленно покрыты туманом. К счастью, публикация записей школьных дебатов, в которых участвовал Толкиен-старшеклассник, позволила понять, что уже в юности он отличался крайне "реакционными" взглядами практически по всем вопросам (само собой напрашивается сравнение с его русским ровесником - Алексеем Федоровичем Лосевым). В то же время в связи с засекреченностью дневников Толкиена лишь по косвенным данным (например, по списку выписанных им книг и журналов, по отдельным цитатам и упоминаниям) мы можем сказать, что и в 1930-е годы, и после Второй мировой войны профессор интересовался крайне правыми радикальными движениями в Англии, симпатизировал "дистрибутизму" Гилберта Честертона, испанскому франкизму и, видимо, даже "британскому фашизму" Мосли (ключевым идеологом которого был Артур Честертон, двоюродный брат Гилберта). Здесь, правда, следует оговориться, что пик популярности БСФ пришелся на первую половину 1930-х годов, когда Мосли предлагал политическую программу, во многом близкую к идеям русских славянофилов или корпоративизму Льва Тихомирова. Когда же Мосли связал свою судьбу со странами Оси, популярность его движения быстро стала стремиться к нулю, и глубоко презиравший немецких нацистов Толкиен отреагировал соответствующим образом.
То, что нам известно о социально-политических взглядах Толкиена после 1945 года, позволяет ставить его в один ряд с такими европейскими правыми мыслителями, как Юлиус Эвола и Гвидо де Джорджо, Кнут Гамсун и Ханс Фрайер, Эрнст и Фридрих-Георг Юнгеры, Мартин Хайдеггер и Карл Шмитт. Их всех, в той или иной мере, объединяло:
• общее ощущение страшного разгрома прежнего мира, острая враждебность как к СССР и коммунистическому блоку, так и - еще более! - к американскому империализму с его бескультурьем и атомной бомбой;
• враждебность к новому витку глобализации, доходившая у Толкиена до желания отказаться от современного "испорченного" английского языка и перейти на древнеанглийский;
• идеал изолированных от современного общества личностей - носителей традиционных ценностей, описываемых в категориях "ухода в лес", "блуждания по тропам", "анарха";
• размышления о подрыве духовного потенциала христианских церквей и их сохраняющихся возможностях (в случае с Толкиеном это выразилось в его категорическом неприятии Второго Ватиканского собора).
Мы не задаемся сейчас вопросом о том, были ли правы или же ошибались европейские ультраправые послевоенного времени; мы лишь констатируем факт принадлежности Толкиена именно к этому ряду. Имеющиеся сведения о наличии у писателя журналов, выпускаемых близкими к Отто Штрассеру и Жану Тириару кругами, не позволяют закрывать глаза на этот факт.
Каковы же важнейшие черты той линии в британской традиции, к которой принадлежал Толкиен? Сразу оговоримся, что его воинствующий католицизм был отнюдь не главным специфичным признаком этой линии - среди предтеч, единомышленников и соратников писателя были и англикане, хотя, конечно, к католикам вроде Томпсона и Честертона, Доусона и Во Толкиен был особенно близок по духу. Однако все-таки эта традиция, одним из последних великих представителей которой оказался автор "Сильмариллиона", значительно отличалась от католического традиционализма во Франции, Испании или немецких землях. Это была традиция, сформировавшаяся именно на почве Британских островов в многовековом противостоянии утвердившемуся здесь либерализму, капитализму, индустриализму и вообще Модерну. Если политический консерватизм и метафизический традиционализм в континентальной Европе, начав складываться в XVIII веке, окончательно оформились только после французской революции и в виде ответа на нее, то на островах эти процессы начались гораздо раньше и уже в качестве реакции на Реформацию XVI века, революции XVII века и пуританский террор. Каковы же особенности британской разновидности традиционализма, юбилей одного из последних и крупнейших представителей которого мы празднуем сегодня? Перечислим их кратко:
• в сфере теологии и метафизики - приверженность к неоплатонизму и доктринам православных Отцов Церкви в противовес как современной либеральной, так и томистской католической философии;
• специфическая антропология - учение о человеке, его творении, грехопадении, искуплении и обожении, во многом близкое православной традиции и противопоставленное официальным кальвинистским и даже католическим доктринам;
• определенная, хотя и незавершенная, склонность к постулированию непрерывной Традиции от Адама до наших дней;
• приоритетное внимание к философии языка - черта, роднящая британский традиционализм с французским и немецким, но особенно - с русским имяславием;
• акцент на сакральности власти идеального монарха (часто - сокрытого до эсхатологических времен в режиме "ожидания"), которая ставится превыше церковно-конфессиональных разделений и противопоставляется господствующим либеральным теориями "разделения властей" и "общественного договора"; при этом особое внимание уделяется династической непрерывности с древнейших времен;
• категорическое отрицание буржуазного капитализма, программа "феодального социализма" (в двух конкурирующих разновидностях - аристократической и плебейской), предусматривавшая построение аграрного Платонополиса;
• апология бедных слоев населения и попытки создания альтернативных теорий денежного обращения и общих экономических концепций, основанных на более справедливом и прямом распределении продукции;
• в качестве реакции на начавшийся именно в Англии промышленный переворот - острая критика загрязнения окружающей среды, индустриализации и урбанизации, своеобразный консервативный "экологизм".
Перечисленного достаточно, чтобы понять, что именно в Англии (Шотландии, Ирландии), где язвы буржуазно-либерального Нового Времени (Модерна) проявились раньше, чем в континентальной Европе и тем более в России, гораздо быстрее сформировалась и солидная традиция борьбы с ними. Опыт многовековой британской традиции, противостоявшей, казалось бы, типично "британским" либерализму, позитивизму, агностицизму, и при этом достигшей невероятного высокого уровня духовной культуры, тем самым оказывается поистине бесценным. Россия пережила кровавые и варварские процессы насильственной модернизации в основном в XIX-XX веках, в то время как в Англии они имели место уже в XVI-XVIII веках. Невероятный взлет русской мысли в конце XIX - начале XX века был во многом обусловлен лихорадочным поиском ответов на вызов небывалой ломки традиционных устоев русской жизни - ответов политических, экономических, социальных, религиозных, психологических. В конечном счете ответов человеческих, которые могли бы затронуть сердце каждого, попавшего в жернова Модерна.
Сегодня, в начале XXI века, эти роковые вопросы снова свободно ставятся и обсуждаются в России. Сейчас мы уже можем позволить себе делать это на качественно ином уровне, нам доступна роскошь извлечения уроков из всего, что наработали мыслители Запада и Востока. Не хватает, пожалуй, где-то квалификации, где-то кругозора, а где-то просто вдумчивости и усидчивости.
Однако без глубокого, самостоятельного и ответственного продумывания проблем, поставленных зарубежными традиционалистами, в их сопоставлении с величайшим богатством русской мысли, мы будем обречены продвигаться вперед наощупь и спотыкаясь на каждом шагу. Если мы хотим спасти себя от горькой и прискорбной участи глубоко "модернизировавшихся" стран, то такое продумывание проблематики того же Толкиена просто необходимо. Пора уже раз и навсегда прекратить ассоциировать его с развлекательными или, того хуже, "ролевыми" моментами. Но столь же бесплодным было бы удариться и в иную крайность, превознося уникальность Толкиена. Он был лишь одним, хотя и невероятно важным, звеном в длинной златой цепи истории европейского и в первую очередь британского традиционализма.
http://tsargrad.tv/article/2017/01/03/vlastelin-smyslov
3 января 2017 года исполняется 125 лет со дня рождения небезызвестного профессора Дж.Р.Р. Толкиена, поэтому мы считаем важным продолжить знакомить русских читателей с циклом статей об английских традиционалистах, начатых нашими заметками о якобитах, Уильяме Моррисе и Клайве Льюисе. Разговор об авторе "Властелина Колец" осложняется, однако, тем, что уровень его узнаваемости в широких массах несравненно выше, а наша книга "Дж.Р.Р. Толкиен - христианин, консерватор, традиционалист" успела отчасти устареть.
Тем не менее снова и снова говорить о Толкиене нас вынуждает острое противоречие между двумя обстоятельствами. С одной стороны, в последние годы количество переведенных на русский язык произведений писателя значительно выросло. Сегодня нам доступны и поэмы на эддические сюжеты о Сигурде и Гудрун, и сказание о Куллерво по мотивам "Калевалы", и неоконченная "Гибель Артура", которую Толкиен писал очень долго и которая наглядно опровергает расхожее мнение о том, что артуровский мифологический цикл якобы был ему чужд. Наконец-то появился на русском языке и ключевой для понимания внутренней духовной эволюции Толкиена и всего кружка "Инклингов" текст - "Записки клуба "Мнение". В целом доступные, опубликованные и обработанные тексты Толкиена давно уже достигли огромного количества, позволяющего представлять себе мировоззрение писателя более-менее четко.
С другой стороны, это количество переходит в качество очень медленно, причем как в России, так и в англоязычном мире. Автору этих строк приходилось разговаривать с зарубежными толкиеноведами и анализировать их труды. Этого было достаточно, чтобы понять, в каком глубоком тупике давно уже находится западное толкиеноведение, из боязни крупных обобщающих выводов скатившееся в плоскость расхожих архивно-источниковых и фактологических изысканий. Жалобы на недоступность целого ряда важных рукописей Толкиена, хранящихся у его поныне здравствующих сына и дочери, конечно, можно принять во внимание - дневник писателя и часть его писем не публикуют по политическим причинам, - но и без этих ограничений англоязычные исследователи давно уже не являли миру качественно новые плоды своих исследований.
В России же главной проблемой, к сожалению, остается профессиональная и мировоззренческая неадекватность большинства переводчиков и издателей Толкиена. За исключением книги Сергея Алексеева 2013 года, которую в качестве общего руководства по творчеству Толкиена и его месту в английской и мировой литературной традиции смело можно рекомендовать любому читателю, а также нескольких миниатюрных заметок отдельных авторов в Интернете, русскому толкиеноведению похвастаться сейчас особо нечем. На причины этого прискорбного явления мы уже указывали в нашей книге около 10 лет назад и придется еще раз акцентировать на этом внимание.
Во-первых, все творчество Толкиена в совокупности (и сочинения "средиземского" цикла, и иные произведения, и научные труды по лингвистике, ныне тоже почти целиком доступные русскому читателю) является органической частью собственно английской (валлийской, шотландской, ирландской) литературной традиции. Без прекрасного знания творчества всех значимых писателей и поэтов с раннего Средневековья и до XX века включительно Толкиен будет ошибочно казаться "выдранным" из контекста, в рамках которого он мыслил и писал. В этом плане появление на русском языке трех томов романов Уильяма Морриса (2015-2017) заполняет огромную лакуну, не позволявшую доселе отечественному читателю проникнуть в истоки литературного мышления Толкиена.
Во-вторых, внутри британской литературы и мысли Толкиен принадлежал к традиционалистскому, "ультраправому" крылу, которое восходит ко временам стюартовской контрреволюции и якобитского движения. От Филмора и Кларендона, Драйдена и Свифта эта линия - как ни странно, отчасти через Бёрка - вела в XIX век, к "феодальному социализму" Кольриджа, Вордсворта и Саути, к острой социальной позиции Карлейля и Рёскина, Кэрролла и Морриса, чтобы в XX веке блеснуть ослепительным фейерверком из Френсиса Томпсона и Уильяма Йейтса, Кристофера Доусона и Ивлина Во, Гилберта Честертона и Хилари Беллока, Томаса Элиота и Эзры Паунда… В то же время место как лично Толкиена, так и всех "Инклингов" в целом внутри этой традиции весьма специфично. Достаточно вспомнить острую литературную конкуренцию и даже вражду между "Инклингами" и кругом Элиота - Паунда, снятую только с примирением Льюиса и Элиота в 1950-е годы.
Следует признать, что некоторые детали социально-политического поведения Толкиена и по сей день умышленно покрыты туманом. К счастью, публикация записей школьных дебатов, в которых участвовал Толкиен-старшеклассник, позволила понять, что уже в юности он отличался крайне "реакционными" взглядами практически по всем вопросам (само собой напрашивается сравнение с его русским ровесником - Алексеем Федоровичем Лосевым). В то же время в связи с засекреченностью дневников Толкиена лишь по косвенным данным (например, по списку выписанных им книг и журналов, по отдельным цитатам и упоминаниям) мы можем сказать, что и в 1930-е годы, и после Второй мировой войны профессор интересовался крайне правыми радикальными движениями в Англии, симпатизировал "дистрибутизму" Гилберта Честертона, испанскому франкизму и, видимо, даже "британскому фашизму" Мосли (ключевым идеологом которого был Артур Честертон, двоюродный брат Гилберта). Здесь, правда, следует оговориться, что пик популярности БСФ пришелся на первую половину 1930-х годов, когда Мосли предлагал политическую программу, во многом близкую к идеям русских славянофилов или корпоративизму Льва Тихомирова. Когда же Мосли связал свою судьбу со странами Оси, популярность его движения быстро стала стремиться к нулю, и глубоко презиравший немецких нацистов Толкиен отреагировал соответствующим образом.
То, что нам известно о социально-политических взглядах Толкиена после 1945 года, позволяет ставить его в один ряд с такими европейскими правыми мыслителями, как Юлиус Эвола и Гвидо де Джорджо, Кнут Гамсун и Ханс Фрайер, Эрнст и Фридрих-Георг Юнгеры, Мартин Хайдеггер и Карл Шмитт. Их всех, в той или иной мере, объединяло:
• общее ощущение страшного разгрома прежнего мира, острая враждебность как к СССР и коммунистическому блоку, так и - еще более! - к американскому империализму с его бескультурьем и атомной бомбой;
• враждебность к новому витку глобализации, доходившая у Толкиена до желания отказаться от современного "испорченного" английского языка и перейти на древнеанглийский;
• идеал изолированных от современного общества личностей - носителей традиционных ценностей, описываемых в категориях "ухода в лес", "блуждания по тропам", "анарха";
• размышления о подрыве духовного потенциала христианских церквей и их сохраняющихся возможностях (в случае с Толкиеном это выразилось в его категорическом неприятии Второго Ватиканского собора).
Мы не задаемся сейчас вопросом о том, были ли правы или же ошибались европейские ультраправые послевоенного времени; мы лишь констатируем факт принадлежности Толкиена именно к этому ряду. Имеющиеся сведения о наличии у писателя журналов, выпускаемых близкими к Отто Штрассеру и Жану Тириару кругами, не позволяют закрывать глаза на этот факт.
Каковы же важнейшие черты той линии в британской традиции, к которой принадлежал Толкиен? Сразу оговоримся, что его воинствующий католицизм был отнюдь не главным специфичным признаком этой линии - среди предтеч, единомышленников и соратников писателя были и англикане, хотя, конечно, к католикам вроде Томпсона и Честертона, Доусона и Во Толкиен был особенно близок по духу. Однако все-таки эта традиция, одним из последних великих представителей которой оказался автор "Сильмариллиона", значительно отличалась от католического традиционализма во Франции, Испании или немецких землях. Это была традиция, сформировавшаяся именно на почве Британских островов в многовековом противостоянии утвердившемуся здесь либерализму, капитализму, индустриализму и вообще Модерну. Если политический консерватизм и метафизический традиционализм в континентальной Европе, начав складываться в XVIII веке, окончательно оформились только после французской революции и в виде ответа на нее, то на островах эти процессы начались гораздо раньше и уже в качестве реакции на Реформацию XVI века, революции XVII века и пуританский террор. Каковы же особенности британской разновидности традиционализма, юбилей одного из последних и крупнейших представителей которого мы празднуем сегодня? Перечислим их кратко:
• в сфере теологии и метафизики - приверженность к неоплатонизму и доктринам православных Отцов Церкви в противовес как современной либеральной, так и томистской католической философии;
• специфическая антропология - учение о человеке, его творении, грехопадении, искуплении и обожении, во многом близкое православной традиции и противопоставленное официальным кальвинистским и даже католическим доктринам;
• определенная, хотя и незавершенная, склонность к постулированию непрерывной Традиции от Адама до наших дней;
• приоритетное внимание к философии языка - черта, роднящая британский традиционализм с французским и немецким, но особенно - с русским имяславием;
• акцент на сакральности власти идеального монарха (часто - сокрытого до эсхатологических времен в режиме "ожидания"), которая ставится превыше церковно-конфессиональных разделений и противопоставляется господствующим либеральным теориями "разделения властей" и "общественного договора"; при этом особое внимание уделяется династической непрерывности с древнейших времен;
• категорическое отрицание буржуазного капитализма, программа "феодального социализма" (в двух конкурирующих разновидностях - аристократической и плебейской), предусматривавшая построение аграрного Платонополиса;
• апология бедных слоев населения и попытки создания альтернативных теорий денежного обращения и общих экономических концепций, основанных на более справедливом и прямом распределении продукции;
• в качестве реакции на начавшийся именно в Англии промышленный переворот - острая критика загрязнения окружающей среды, индустриализации и урбанизации, своеобразный консервативный "экологизм".
Перечисленного достаточно, чтобы понять, что именно в Англии (Шотландии, Ирландии), где язвы буржуазно-либерального Нового Времени (Модерна) проявились раньше, чем в континентальной Европе и тем более в России, гораздо быстрее сформировалась и солидная традиция борьбы с ними. Опыт многовековой британской традиции, противостоявшей, казалось бы, типично "британским" либерализму, позитивизму, агностицизму, и при этом достигшей невероятного высокого уровня духовной культуры, тем самым оказывается поистине бесценным. Россия пережила кровавые и варварские процессы насильственной модернизации в основном в XIX-XX веках, в то время как в Англии они имели место уже в XVI-XVIII веках. Невероятный взлет русской мысли в конце XIX - начале XX века был во многом обусловлен лихорадочным поиском ответов на вызов небывалой ломки традиционных устоев русской жизни - ответов политических, экономических, социальных, религиозных, психологических. В конечном счете ответов человеческих, которые могли бы затронуть сердце каждого, попавшего в жернова Модерна.
Сегодня, в начале XXI века, эти роковые вопросы снова свободно ставятся и обсуждаются в России. Сейчас мы уже можем позволить себе делать это на качественно ином уровне, нам доступна роскошь извлечения уроков из всего, что наработали мыслители Запада и Востока. Не хватает, пожалуй, где-то квалификации, где-то кругозора, а где-то просто вдумчивости и усидчивости.
Однако без глубокого, самостоятельного и ответственного продумывания проблем, поставленных зарубежными традиционалистами, в их сопоставлении с величайшим богатством русской мысли, мы будем обречены продвигаться вперед наощупь и спотыкаясь на каждом шагу. Если мы хотим спасти себя от горькой и прискорбной участи глубоко "модернизировавшихся" стран, то такое продумывание проблематики того же Толкиена просто необходимо. Пора уже раз и навсегда прекратить ассоциировать его с развлекательными или, того хуже, "ролевыми" моментами. Но столь же бесплодным было бы удариться и в иную крайность, превознося уникальность Толкиена. Он был лишь одним, хотя и невероятно важным, звеном в длинной златой цепи истории европейского и в первую очередь британского традиционализма.
http://tsargrad.tv/article/2017/01/03/vlastelin-smyslov