История бабушки Эсфираз.
Что, мои котяточки.. Вы хотите послушать о бабушкиной жизни?
Да зачем вам эта страшная сказка?
Ну садитесь ближе к очагу, Ясмин, давай я заплету тебе твои косоньки..
Бабушка не всегда была "бабка Эсфираз", и, даже, не всегда была "бабка-дэв"...
Когда-то очень давно, когда даже не было вашего папы - я была молода и прекрасна.. Нет, Ясмин, не так как ты, конечно же. Но тоже ничего...
Меня зовут Эсфираз Офира бат Шэлтиэль, хазнедар гарема Золотого дворца Багдада, и пусть Всемогущий укрепит стены сего города, как я это делаю всей своей жизнью...
...мне было 10, когда родители умерли от Черной Оспы.
Они успели дойти из Иерусалима, чьи светящиеся стены, я запомнила навсегда, до Багдада, оставив общину нашу, в гости. К бабушке моей мамы, Шэлтиэль Эсфираз бат Иаков.
Здесь же, в госпитале, и остались их тела...
Прабабка моя была женщиной жесткой. Нет, не жестокой. Но жёсткой.
И служила она при кухне. До сих пор гадаю я, котятки мои, что же сподвигло ее принять меня и пристроить при Золотом дворце...
Видела я и дедушку вашего, и прислуживала ему за столом. И отца вашего я принимала у жены второй его, Михримах-хатум. Ведь где не поможет Всемогущий - могут пролезть маленькие детские руки.
Так я и жила при кухне, потом при гареме, потом при халифе, Хасане аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид, да продлит его года Всемогущий.
Отец ваш вырос на моих руках, и ни разу не подумала я злого против него, ни в одной части своей души не думала оскорбить его.
Бабушка научила меня быть сильной. И, уже умирая, заповедала хранить шехзаде Хасана аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид всей собой. И общину багдадскую хранить. И быть достойной.
НЕ осквернить ни себя, ни общину, ни народ, ни город. Ибо город процветал...
О, дорогой Абу-ль-Аббас ан-Насир, шехзаде моих очей, это был город счастья! Пышны его сады были, и полны воды и фруктов! О, Ясмин, рубин сердца моего, как счастливы были люди города этого! Абу-ль-Баракат, радость моя, не надо кушать бабушкины наргиле! Все равно ты не увидишь того света, что заливал улицы нашего прекрасного города с рассветом. И Всемогущий хранил его. И будет хранить, пока я здесь. Нет, Ясмин, персик мой, я буду здесь до тех пор, пока все не сделаю! Не плачь, не плачь! Шехзаде, не плачьте!
Так! Мне рассказывать дальше эту сказку, или вы будете сопли пускать? Так я щас принесу новый кувшин, и пускайте сопли в него! Хватит сморкаться в мой фартук!
Успокоились?
Ну так вот.
Когда исполнилось мне 17 лет отдали меня замуж за Дана бен Йошимах, и не была я этому рада.
Но бабушка была рядом. И объяснила она мне, что иногда долг - выше желания и возможностей. И я поняла. Это и вам надо понять. Любовь - любовью, а кушать хочется всегда. И если вам сказали что надо - значит успокойтесь.
И помните, если НАДО - то можно сделать так, чтобы было хорошо все равно.
Не будет бабушка углубляться в свою жизнь, не интересно это наследникам великого халифа.
Ничего особенного, просто бабушка теперь не раз бабушка.
Но так повелось в народе нашем, быть рядом и поддерживать друг друга. И тебе, Абу-ль-Аббас ан-Насир, бабушка заповедует не бросать народ твой. Быть рядом, быть добрым к нему. Ибо что делает правителя - его народ. Отец твой, великий Хасан аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид, понял это - и мир распростерся пред ним, а любой дервиш на улицах Багдада пойдет умереть с именем его на устах.
..в один день прислали караван с новыми наложницами, и бабушка в первый раз была удостоена чести выбирать новых жен для Хасана аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид.
И была в том караване прекрасная девушка, очами - лань горная. Статью - тонкий кипарис.. А умом - горная речка.
Да, это была ваша мама. Она и сейчас такая, умна, и прекрасна. Даже после трех таких глуздырей, как вы!
Ханума и Язмира против были, ибо спорили меж собой, кто красивее, кто важнее. Но, увидев и узнав Зумруд - склонились. Не было равной ей в мудрости, и не было равной ей в смирении. Почти как бабушка была она, но с головой.
Влюбился отец ваш в нее без потрохов, хоть держи его за кушак и всякое такое, что вам пока рано знать.
Первая жена отца вашего, Хюррем-хатум, сильно против была. Извести Зумруд думала. Но Всемогущий не дал свершиться злу черному. Наказал он Хюррем. Споткнулась она ночью на прогулке, по саду шастая, да в фонтан упала. Не успели служанки подбежать - утонула. Приказал отец ваш фонтан тот снести, а на его месте новый поставить, еще краше, да мельче.
И кто теперь вообще помнит, как звали жену первую, кроме бабушки?.. Вот в том и дело, никто. Злые дела долго в памяти людей не держатся.
Разное было. И много лет прошло. Сестра моя, Лия, во дворец перебралась, шехзаде помогать нянчить. Община багдадская прирастать начала новыми людьми. А город продолжал цвести…
И вот теперь я сижу с вами, три звездочки мои на кухне, и рассказываю вам..
Спите?
Ну спите, любимые мои...
Этими руками я принимала вас, и эти руки не дадут вам быть несчастными.
Я сделаю все от меня зависящее, чтобы были вы счастливы...
Спите, а я буду рядом..
Лия, Лия, сестра моя, забери в опочивальню младших, и пойдем я помогу тебе... Ты у нас
умная, а я так. Берегу и храню. Но на тебя вся надежда, Лия, сестра моя. Ибо ходить уже
плохо могу я, а ты молода, и резва...
Меня зовут Эсфираз Офира бат Шэлтиель.
И я хазнедар гарема Золотого дворца Багдада.
Я поклялась костями своими, кожей своей, жизнью своей, что никто из семьи Хасана аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид не будет ущемлен, не будет несчастен. Лишь будет защищен от всего, что может угрожать ему, вне зависимости от того, осознает он опасность, или нет.
Я сберегу эту семью.
Я сберегу свою семью.
Я сберегу свой род, общину, народ.
Но Зумруд - я не предам никогда, ибо она помогла мне спасти сына, хоть и не смогла помочь спасти дочь...
...и шел год очередной. Длились они в голове моей который десяток лет, безразрывно...
И был Хасан аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид достойным правителем своей земли. Уже не шехзаде, но халиф.
И Зумруд-хатум-хасеки валиде Султаншах была женой его единственной, и трое детей было у них.
Наследник рода был первым. Почувствовала я ответственность за него, лишь приняла его.
И правили они достойно, вызывая почтение у других знатных родов, и любовь у черни. И была я на страже счастья и покоя их.
В один из вечеров повздорили мы с валиде из-за какой-то глупости, и запретила она мне
выходить из гарема. Зная, что не могу я без этого. Знала я, будет что-то.. Будет. Не зря
налаженная сеть работала. Пыталась предупредить я Зумруд. Но смарагд моего сердца
отвернулась от меня...
Полночь во дворце. Раздался крик моей кровинушки. Полоснуло лезвием по старому сердцу. Осела я.
Внесла стража Хасана аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид, и помутнело в глазах. Да. Я стара, решило тело. Да. Ты стара, решили слезы. Ты стара, и пора уходить... Но увидев глаза Зумруд и Наджмат, откуда ушла жизнь, я поняла. Нельзя сейчас оставлять их. Ибо такое горе - лучше разделить.
Обмыли мы кровинушку моего. Этими руками приняла его на этот свет. Этими руками помягче подстелю на тот.
Свет ушел из глаз Зумруд. Потухла Наджмат. Азиза перестала петь. Динара-калфа лишь молча подносила чаши с омовением. Язмира перестала улыбаться, замкнулась в себе и лишь перебирала кисти ковров... Даже Гариб и Салим-ага ушли в свои покои. И слышно было оттуда лишь молчание. Настолько тягостное, что не выдерживали стены дворца...
ан-Насир, хрусталь моих глаз, в столь юном возрасте был вынужден занять трон своего отца.
Но, будучи воспитан в любви к своему народу, и любя свою мать, не отправил он её по обычаю в Старый дворец. Ибо мать - это то, что оставалось у него. А правая рука Наджмат и я не могли бросить Зумруд.
Сразу же навалились на любимку моего политиканы, горе, осады, заговоры. Но я клялась беречь его.
И вот именно тут я превратилась в "шайтан-бабку".
Не могла отдать я свою кровинушку в руки зла и опасностей. И Зумруд смотрела за ним, и весь гарем.
Не дам я алмазу моих очей завязнуть в тенетах этих тухес. Пусть он делает то, что ему по
душе. Пусть. Но я буду следить за его безопасностью. Это Слово с меня взяла моя бабка. И я возьму это Слово с моей правнучки Намки. И она будет достойна.
Хорошо, мои котятки, что вы спали тогда, не слышали. Ибо - лишние знания - лишние слезы..
...годы опять просыпались песком на дорожку к фонтану.. И хамам был вычищен, но не было чистоты в сердце моем.. Ибо община моя не давала продохнуть мне...
Данчик торговал удачно, но попадал в заложники, пришлось с Хасаном, Ахмедом и караван-сараем говорить. Пристроили его. Ребе новый смущался, но дело свое делал.
Шлимазл Моше,внучек мой никак дело наладить не мог, но да жена его, Эстер, умная женщина, не даст пропасть ему.
Из Дамаска вести тревожные пришли, что уехала сестра моя, Ревекка, в Индию. Но все хорошо было у народа моего. Ибо происходящее было лишь мелочами. Беседы с Маймонидом радовали ум мой, а посиделки в общинном доме - тело и дух...
Сказали мне люди о Неше.
Глупая, но умная.
Умная не там, где надо. Надеялась я. Она же нежная, но упертая оказалась. И письмо мое не дошло до нее. Может, стоило перечитать? Тогда бы дошло?
Не верила я.
Пришла в чужой гарем со своим шариатом. Нет, но гои - они в Селевкии гои. Но ТАК?! прямо в лицо Зумруд-хатум?
Глупая. Глупая, добрая, наивная девочка. Зачем ты решила откровенно перейти дорогу нам?
Ты такая свободная. Ты такая хорошая. И тебя так жаль.
Ты понесла прямо под стенами.
Стоило забить тебя камнями за то, что опозорила халифа поведением...
Но - ты же "любовь" моего любимки. Он - переживет твою любовь. Ибо молод...
Ибо любовь и жизнь города и султаната - не совместимы. А он, хоть и забывает об этом- - все равно живет городом.
И ты - не первая. Ибо он молод. А я - стара. И я еще простужусь на похоронах нашего кади...
Нового кади. Уже пятого на моей памяти.
Ты зря была такой. Ведь пойми, никто не думал о тебе плохого. Никто не ненавидел тебя. Ты просто глупая, романтичная, наивная девочка.
НИКТО не имеет права СИДЕТЬ рядом в диване. Указывать при ВСЕХ на ошибки самому халифу. Даже я сидела за ширмой и шептала, а мне годов уже было больше, чем живут...
НИКТО не имеет права ПОКАЗЫВАТЬ себя мужчинам в открытую. НИКТО.
Багдад стоит столько лет оттого, что соблюдает правила, меняя их в угоду времени. Меняя, но не разрушая.
Да. Мы гибки. Мы даем поблажки. Но, глупая ты, наивная девочка. Бабушка живет много лет.
Больше, чем проживешь ты. Зачем ты не посоветовалась. Зачем ты не сказала?
И зачем ты так глупо понесла? Под воротами. На военном совете.
Но, разве расцарапала ты лицо после того, как ВСЕ военачальники видели тебя. Не
покрыла ты себя позором? Ты считала что нет.
Со своим шариатом и в чужой гарем.
Это - жизнь, а не сказка, детка...
ГОРОД. ПОДДАНЫЕ. Это -главное. Ибо они - основа жизни.
Они, и счастье моего любимки, даже если он сам его не понимает...
Ты же не слушала и не слышала.
Не былоу нас ненависти к тебе. Не было. Расчет и холодный рассудок был. Надеялись мы, образумишься ты.
Ты родила девочку, Неше-хатум.
Зачем ты пошла в хамам в родильной горячке?
Зачем ты взяла с собой ребенка?
Пусть Всемогущий примет твою душу. Не бывает в этом мире сказок. Ибо не бывает.
Да. Бабка взяла на себя грех как врач, не сберегла тебя, Неше. Но девочка - не виноватая. Не виноватая, что она не наследник... СалимА. Хорошая девочка.. Может и выживет... Ведь дитя невинное. А может и не выживет, в руках верных людей. И пусть бакшишь велик, но долг - выше.
...И мешок золота сверху.
Но - политика. Жизнь. Город. Подданные. Народ. Они - важнее. И ан-Насир поймет...
Поймет. Он молод, но умен. В отца.
Боль - помогает решать.
Ушла жизнь на время из глаз любимки моего, ан-Насира.. Это не ты ли виновата?, Неше-хатум?
Так нет. Не ты.
Это я виновата. Виновата в том, что не сберегла. Не сберегла мысли ан-Насира моего, не уследила. Один раз не уследила, как за отцом его. И поплатилась..
Но он жив, в отличие от его отца. И будет жить еще очень много лет, ибо не дам я больше поблажки себе, и не позволю злу накрыть его даже краем плаща своего.
Ах, будь я на 40 лет моложе, и не устоял бы диамант моих мыслей, радость сердца моего...
Отец моего шехзаде... Была бы я матерью и валиде, а не Михримах...
Хасан аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид, дитя моего восприятия. Ты сыном был мне... Сыном души моей, и дороже, чем сыновья чрева моего. Зачем ты не послушался меня, зачем в тот вечер вышел в сад и нарвался на гашишинов?! Предупреждала я тебя, а ты не послушался… Пусть проклят род этих тварей будет, до восьмого колена. А я уж постараюсь проследить, чтобы точно проклят был.
Политические браки, сделанные умными людьми, заключенные мудрыми людьми - они правильные. И любовь будет, и уважение меж супругами, коли мудрые люди подбирают их друг другу. Вот и вторая жена прибыла с караваном. Алия.
Мышь.
Натурально таки изображает мышь... Серую, тихую, и очень напуганную. Чтоже порассказали ей по дороге?
Рыдала весь путь, аж кушать не могла, думала халиф наш стар и дрябл, но увидела хрусталь моих глаз, ан-Насира, и оттаяла.
Но я же не зря столько живу. Улыбнулась Алия - и поняла я, что улыбка у нее, как у Зумруд в молодости. Вырастет ужик, окрепнет. Зумруд она понравится. Может быть..
Она уже понесла....
Бакшишь мы оплатили. на всякий..
Она учится. И она любит нашего халифа. В первую очередь - халифа и его город. А уже затем - себя в его разрезе....
...Наджмат держала.. Гариб смотрел за входом... Я выгнала всех из госпиталя. Я не хочу,
чтобы Алия-хатум болела.
НАСЛЕДНИК!
...и мы научим тебя, девочка, как беречь сына. Научим тебя, как беречь мужа и город. Мы научим.
Ведь ты готова учиться.
Азиза и Язмира уходят замуж. Ясмин - выдаем замуж за положенного принца, и не плачь, аметист моей печени! ЗА ВОЗЛЮБЛЕННОГО. Шехзаде Абу-ль Буракаду бабушка присмотрела уже жену, и сговорено там все, и его, радость нашу, птенчика, не оставим. А я, Наджмат и Зумруд-хатум уедем в Старый дворец.
И Алия, Алия-хатум ВАЛИДЕ будет строить СВОЙ гарем. С дастарханом и евнухами...
А мы поможем.
Ибо она любит нашего халифа. Любит теперь, так же, как любит подданных своих, и жизнь свою.
И, даже, больше.
А наследник Салим - наследник - вылитый отец. Уж мне-то не знать... Глаза - отцовские. А уши - дедовы. Кровь и род не спрячешь в пеленках.
А если что - то бабка Эсфираз на страже.
Даэв-бабка всегда на страже.
Ибо костьми своими клялалсь.
И я не покину этот бренный мир, пока не буду убеждена в том, что все кому я была обязана - не будут счастливы. И никто не уйдет обиженным.
Меня зовут Эсфираз Офира бат Шэлтиэль. Я все еще хазнедар гарема Золотого дворца Багдада.
Я НЕ умерла в Иерусалиме, но почти купила его. И я не умру, пока не закончу все свои дела, что приведут к процветанию моих "приемышей" и народа моего.
И да, поц, на твоих похоронах я простыну!
http://redbaronesse.diary.ru/p190667264.htm
Да зачем вам эта страшная сказка?
Ну садитесь ближе к очагу, Ясмин, давай я заплету тебе твои косоньки..
Бабушка не всегда была "бабка Эсфираз", и, даже, не всегда была "бабка-дэв"...
Когда-то очень давно, когда даже не было вашего папы - я была молода и прекрасна.. Нет, Ясмин, не так как ты, конечно же. Но тоже ничего...
Меня зовут Эсфираз Офира бат Шэлтиэль, хазнедар гарема Золотого дворца Багдада, и пусть Всемогущий укрепит стены сего города, как я это делаю всей своей жизнью...
...мне было 10, когда родители умерли от Черной Оспы.
Они успели дойти из Иерусалима, чьи светящиеся стены, я запомнила навсегда, до Багдада, оставив общину нашу, в гости. К бабушке моей мамы, Шэлтиэль Эсфираз бат Иаков.
Здесь же, в госпитале, и остались их тела...
Прабабка моя была женщиной жесткой. Нет, не жестокой. Но жёсткой.
И служила она при кухне. До сих пор гадаю я, котятки мои, что же сподвигло ее принять меня и пристроить при Золотом дворце...
Видела я и дедушку вашего, и прислуживала ему за столом. И отца вашего я принимала у жены второй его, Михримах-хатум. Ведь где не поможет Всемогущий - могут пролезть маленькие детские руки.
Так я и жила при кухне, потом при гареме, потом при халифе, Хасане аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид, да продлит его года Всемогущий.
Отец ваш вырос на моих руках, и ни разу не подумала я злого против него, ни в одной части своей души не думала оскорбить его.
Бабушка научила меня быть сильной. И, уже умирая, заповедала хранить шехзаде Хасана аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид всей собой. И общину багдадскую хранить. И быть достойной.
НЕ осквернить ни себя, ни общину, ни народ, ни город. Ибо город процветал...
О, дорогой Абу-ль-Аббас ан-Насир, шехзаде моих очей, это был город счастья! Пышны его сады были, и полны воды и фруктов! О, Ясмин, рубин сердца моего, как счастливы были люди города этого! Абу-ль-Баракат, радость моя, не надо кушать бабушкины наргиле! Все равно ты не увидишь того света, что заливал улицы нашего прекрасного города с рассветом. И Всемогущий хранил его. И будет хранить, пока я здесь. Нет, Ясмин, персик мой, я буду здесь до тех пор, пока все не сделаю! Не плачь, не плачь! Шехзаде, не плачьте!
Так! Мне рассказывать дальше эту сказку, или вы будете сопли пускать? Так я щас принесу новый кувшин, и пускайте сопли в него! Хватит сморкаться в мой фартук!
Успокоились?
Ну так вот.
Когда исполнилось мне 17 лет отдали меня замуж за Дана бен Йошимах, и не была я этому рада.
Но бабушка была рядом. И объяснила она мне, что иногда долг - выше желания и возможностей. И я поняла. Это и вам надо понять. Любовь - любовью, а кушать хочется всегда. И если вам сказали что надо - значит успокойтесь.
И помните, если НАДО - то можно сделать так, чтобы было хорошо все равно.
Не будет бабушка углубляться в свою жизнь, не интересно это наследникам великого халифа.
Ничего особенного, просто бабушка теперь не раз бабушка.
Но так повелось в народе нашем, быть рядом и поддерживать друг друга. И тебе, Абу-ль-Аббас ан-Насир, бабушка заповедует не бросать народ твой. Быть рядом, быть добрым к нему. Ибо что делает правителя - его народ. Отец твой, великий Хасан аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид, понял это - и мир распростерся пред ним, а любой дервиш на улицах Багдада пойдет умереть с именем его на устах.
..в один день прислали караван с новыми наложницами, и бабушка в первый раз была удостоена чести выбирать новых жен для Хасана аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид.
И была в том караване прекрасная девушка, очами - лань горная. Статью - тонкий кипарис.. А умом - горная речка.
Да, это была ваша мама. Она и сейчас такая, умна, и прекрасна. Даже после трех таких глуздырей, как вы!
Ханума и Язмира против были, ибо спорили меж собой, кто красивее, кто важнее. Но, увидев и узнав Зумруд - склонились. Не было равной ей в мудрости, и не было равной ей в смирении. Почти как бабушка была она, но с головой.
Влюбился отец ваш в нее без потрохов, хоть держи его за кушак и всякое такое, что вам пока рано знать.
Первая жена отца вашего, Хюррем-хатум, сильно против была. Извести Зумруд думала. Но Всемогущий не дал свершиться злу черному. Наказал он Хюррем. Споткнулась она ночью на прогулке, по саду шастая, да в фонтан упала. Не успели служанки подбежать - утонула. Приказал отец ваш фонтан тот снести, а на его месте новый поставить, еще краше, да мельче.
И кто теперь вообще помнит, как звали жену первую, кроме бабушки?.. Вот в том и дело, никто. Злые дела долго в памяти людей не держатся.
Разное было. И много лет прошло. Сестра моя, Лия, во дворец перебралась, шехзаде помогать нянчить. Община багдадская прирастать начала новыми людьми. А город продолжал цвести…
И вот теперь я сижу с вами, три звездочки мои на кухне, и рассказываю вам..
Спите?
Ну спите, любимые мои...
Этими руками я принимала вас, и эти руки не дадут вам быть несчастными.
Я сделаю все от меня зависящее, чтобы были вы счастливы...
Спите, а я буду рядом..
Лия, Лия, сестра моя, забери в опочивальню младших, и пойдем я помогу тебе... Ты у нас
умная, а я так. Берегу и храню. Но на тебя вся надежда, Лия, сестра моя. Ибо ходить уже
плохо могу я, а ты молода, и резва...
Меня зовут Эсфираз Офира бат Шэлтиель.
И я хазнедар гарема Золотого дворца Багдада.
Я поклялась костями своими, кожей своей, жизнью своей, что никто из семьи Хасана аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид не будет ущемлен, не будет несчастен. Лишь будет защищен от всего, что может угрожать ему, вне зависимости от того, осознает он опасность, или нет.
Я сберегу эту семью.
Я сберегу свою семью.
Я сберегу свой род, общину, народ.
Но Зумруд - я не предам никогда, ибо она помогла мне спасти сына, хоть и не смогла помочь спасти дочь...
...и шел год очередной. Длились они в голове моей который десяток лет, безразрывно...
И был Хасан аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид достойным правителем своей земли. Уже не шехзаде, но халиф.
И Зумруд-хатум-хасеки валиде Султаншах была женой его единственной, и трое детей было у них.
Наследник рода был первым. Почувствовала я ответственность за него, лишь приняла его.
И правили они достойно, вызывая почтение у других знатных родов, и любовь у черни. И была я на страже счастья и покоя их.
В один из вечеров повздорили мы с валиде из-за какой-то глупости, и запретила она мне
выходить из гарема. Зная, что не могу я без этого. Знала я, будет что-то.. Будет. Не зря
налаженная сеть работала. Пыталась предупредить я Зумруд. Но смарагд моего сердца
отвернулась от меня...
Полночь во дворце. Раздался крик моей кровинушки. Полоснуло лезвием по старому сердцу. Осела я.
Внесла стража Хасана аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид, и помутнело в глазах. Да. Я стара, решило тело. Да. Ты стара, решили слезы. Ты стара, и пора уходить... Но увидев глаза Зумруд и Наджмат, откуда ушла жизнь, я поняла. Нельзя сейчас оставлять их. Ибо такое горе - лучше разделить.
Обмыли мы кровинушку моего. Этими руками приняла его на этот свет. Этими руками помягче подстелю на тот.
Свет ушел из глаз Зумруд. Потухла Наджмат. Азиза перестала петь. Динара-калфа лишь молча подносила чаши с омовением. Язмира перестала улыбаться, замкнулась в себе и лишь перебирала кисти ковров... Даже Гариб и Салим-ага ушли в свои покои. И слышно было оттуда лишь молчание. Настолько тягостное, что не выдерживали стены дворца...
ан-Насир, хрусталь моих глаз, в столь юном возрасте был вынужден занять трон своего отца.
Но, будучи воспитан в любви к своему народу, и любя свою мать, не отправил он её по обычаю в Старый дворец. Ибо мать - это то, что оставалось у него. А правая рука Наджмат и я не могли бросить Зумруд.
Сразу же навалились на любимку моего политиканы, горе, осады, заговоры. Но я клялась беречь его.
И вот именно тут я превратилась в "шайтан-бабку".
Не могла отдать я свою кровинушку в руки зла и опасностей. И Зумруд смотрела за ним, и весь гарем.
Не дам я алмазу моих очей завязнуть в тенетах этих тухес. Пусть он делает то, что ему по
душе. Пусть. Но я буду следить за его безопасностью. Это Слово с меня взяла моя бабка. И я возьму это Слово с моей правнучки Намки. И она будет достойна.
Хорошо, мои котятки, что вы спали тогда, не слышали. Ибо - лишние знания - лишние слезы..
...годы опять просыпались песком на дорожку к фонтану.. И хамам был вычищен, но не было чистоты в сердце моем.. Ибо община моя не давала продохнуть мне...
Данчик торговал удачно, но попадал в заложники, пришлось с Хасаном, Ахмедом и караван-сараем говорить. Пристроили его. Ребе новый смущался, но дело свое делал.
Шлимазл Моше,внучек мой никак дело наладить не мог, но да жена его, Эстер, умная женщина, не даст пропасть ему.
Из Дамаска вести тревожные пришли, что уехала сестра моя, Ревекка, в Индию. Но все хорошо было у народа моего. Ибо происходящее было лишь мелочами. Беседы с Маймонидом радовали ум мой, а посиделки в общинном доме - тело и дух...
Сказали мне люди о Неше.
Глупая, но умная.
Умная не там, где надо. Надеялась я. Она же нежная, но упертая оказалась. И письмо мое не дошло до нее. Может, стоило перечитать? Тогда бы дошло?
Не верила я.
Пришла в чужой гарем со своим шариатом. Нет, но гои - они в Селевкии гои. Но ТАК?! прямо в лицо Зумруд-хатум?
Глупая. Глупая, добрая, наивная девочка. Зачем ты решила откровенно перейти дорогу нам?
Ты такая свободная. Ты такая хорошая. И тебя так жаль.
Ты понесла прямо под стенами.
Стоило забить тебя камнями за то, что опозорила халифа поведением...
Но - ты же "любовь" моего любимки. Он - переживет твою любовь. Ибо молод...
Ибо любовь и жизнь города и султаната - не совместимы. А он, хоть и забывает об этом- - все равно живет городом.
И ты - не первая. Ибо он молод. А я - стара. И я еще простужусь на похоронах нашего кади...
Нового кади. Уже пятого на моей памяти.
Ты зря была такой. Ведь пойми, никто не думал о тебе плохого. Никто не ненавидел тебя. Ты просто глупая, романтичная, наивная девочка.
НИКТО не имеет права СИДЕТЬ рядом в диване. Указывать при ВСЕХ на ошибки самому халифу. Даже я сидела за ширмой и шептала, а мне годов уже было больше, чем живут...
НИКТО не имеет права ПОКАЗЫВАТЬ себя мужчинам в открытую. НИКТО.
Багдад стоит столько лет оттого, что соблюдает правила, меняя их в угоду времени. Меняя, но не разрушая.
Да. Мы гибки. Мы даем поблажки. Но, глупая ты, наивная девочка. Бабушка живет много лет.
Больше, чем проживешь ты. Зачем ты не посоветовалась. Зачем ты не сказала?
И зачем ты так глупо понесла? Под воротами. На военном совете.
Но, разве расцарапала ты лицо после того, как ВСЕ военачальники видели тебя. Не
покрыла ты себя позором? Ты считала что нет.
Со своим шариатом и в чужой гарем.
Это - жизнь, а не сказка, детка...
ГОРОД. ПОДДАНЫЕ. Это -главное. Ибо они - основа жизни.
Они, и счастье моего любимки, даже если он сам его не понимает...
Ты же не слушала и не слышала.
Не былоу нас ненависти к тебе. Не было. Расчет и холодный рассудок был. Надеялись мы, образумишься ты.
Ты родила девочку, Неше-хатум.
Зачем ты пошла в хамам в родильной горячке?
Зачем ты взяла с собой ребенка?
Пусть Всемогущий примет твою душу. Не бывает в этом мире сказок. Ибо не бывает.
Да. Бабка взяла на себя грех как врач, не сберегла тебя, Неше. Но девочка - не виноватая. Не виноватая, что она не наследник... СалимА. Хорошая девочка.. Может и выживет... Ведь дитя невинное. А может и не выживет, в руках верных людей. И пусть бакшишь велик, но долг - выше.
...И мешок золота сверху.
Но - политика. Жизнь. Город. Подданные. Народ. Они - важнее. И ан-Насир поймет...
Поймет. Он молод, но умен. В отца.
Боль - помогает решать.
Ушла жизнь на время из глаз любимки моего, ан-Насира.. Это не ты ли виновата?, Неше-хатум?
Так нет. Не ты.
Это я виновата. Виновата в том, что не сберегла. Не сберегла мысли ан-Насира моего, не уследила. Один раз не уследила, как за отцом его. И поплатилась..
Но он жив, в отличие от его отца. И будет жить еще очень много лет, ибо не дам я больше поблажки себе, и не позволю злу накрыть его даже краем плаща своего.
Ах, будь я на 40 лет моложе, и не устоял бы диамант моих мыслей, радость сердца моего...
Отец моего шехзаде... Была бы я матерью и валиде, а не Михримах...
Хасан аль-Мустади ибн Юсуф аль-Мустанджид, дитя моего восприятия. Ты сыном был мне... Сыном души моей, и дороже, чем сыновья чрева моего. Зачем ты не послушался меня, зачем в тот вечер вышел в сад и нарвался на гашишинов?! Предупреждала я тебя, а ты не послушался… Пусть проклят род этих тварей будет, до восьмого колена. А я уж постараюсь проследить, чтобы точно проклят был.
Политические браки, сделанные умными людьми, заключенные мудрыми людьми - они правильные. И любовь будет, и уважение меж супругами, коли мудрые люди подбирают их друг другу. Вот и вторая жена прибыла с караваном. Алия.
Мышь.
Натурально таки изображает мышь... Серую, тихую, и очень напуганную. Чтоже порассказали ей по дороге?
Рыдала весь путь, аж кушать не могла, думала халиф наш стар и дрябл, но увидела хрусталь моих глаз, ан-Насира, и оттаяла.
Но я же не зря столько живу. Улыбнулась Алия - и поняла я, что улыбка у нее, как у Зумруд в молодости. Вырастет ужик, окрепнет. Зумруд она понравится. Может быть..
Она уже понесла....
Бакшишь мы оплатили. на всякий..
Она учится. И она любит нашего халифа. В первую очередь - халифа и его город. А уже затем - себя в его разрезе....
...Наджмат держала.. Гариб смотрел за входом... Я выгнала всех из госпиталя. Я не хочу,
чтобы Алия-хатум болела.
НАСЛЕДНИК!
...и мы научим тебя, девочка, как беречь сына. Научим тебя, как беречь мужа и город. Мы научим.
Ведь ты готова учиться.
Азиза и Язмира уходят замуж. Ясмин - выдаем замуж за положенного принца, и не плачь, аметист моей печени! ЗА ВОЗЛЮБЛЕННОГО. Шехзаде Абу-ль Буракаду бабушка присмотрела уже жену, и сговорено там все, и его, радость нашу, птенчика, не оставим. А я, Наджмат и Зумруд-хатум уедем в Старый дворец.
И Алия, Алия-хатум ВАЛИДЕ будет строить СВОЙ гарем. С дастарханом и евнухами...
А мы поможем.
Ибо она любит нашего халифа. Любит теперь, так же, как любит подданных своих, и жизнь свою.
И, даже, больше.
А наследник Салим - наследник - вылитый отец. Уж мне-то не знать... Глаза - отцовские. А уши - дедовы. Кровь и род не спрячешь в пеленках.
А если что - то бабка Эсфираз на страже.
Даэв-бабка всегда на страже.
Ибо костьми своими клялалсь.
И я не покину этот бренный мир, пока не буду убеждена в том, что все кому я была обязана - не будут счастливы. И никто не уйдет обиженным.
Меня зовут Эсфираз Офира бат Шэлтиэль. Я все еще хазнедар гарема Золотого дворца Багдада.
Я НЕ умерла в Иерусалиме, но почти купила его. И я не умру, пока не закончу все свои дела, что приведут к процветанию моих "приемышей" и народа моего.
И да, поц, на твоих похоронах я простыну!
http://redbaronesse.diary.ru/p190667264.htm